Монтегю Джеймс - Сокровище аббата Фомы Страница 5

А сейчас, мой дорогой Грегори, мы наконец подходим к критической точке, и несмотря на то, что сама идея снова возвращаться к описанию тех событий мне более чем неприятна, я думаю, будет все же лучше, если я в мельчайших подробностях перескажу вам, что именно произошло. Итак, мы с Брауном отправились в наше путешествие. Вышли мы примерно в девять часов вечера, не забыв прихватить свой мешок, и, пожалуй, не привлекли к себе чьего-то внимания, чему в немалой степени способствовало то обстоятельство, что мы воспользовались задней калиткой постоялого двора и неширокой тропинкой достигли края селения. Через пять минут после этого мы уже были у колодца и, присев на край сруба, около пяти минут подождали, чтобы убедиться в отсутствии слежки. До нас доносились лишь звуки лошадей, мирно пощипывавших траву невдалеке от нас на восточном склоне холма. Нас ниоткуда не было видно, зато нам самим помогала великолепная полная луна, свет которой позволил надежно закрепить веревку на колодезном колесе.

Обвязавшись ремнями, я прикрепил страховочный конец веревки к вделанному в стену сруба кольцу. Браун взял зажженный фонарь и готов был последовать за мной; у меня в руке был зажат ломик. Так мы и начали наш спуск, медленно и осторожно прощупывая каждый камень, прежде чем ступить на него и освещая стены в поисках возможно нанесенного на них путеводного знака.

Спускаясь по каменным ступеням, я пересчитывал их, тихо бормоча себе под нос; когда мы достигли тридцать восьмой ступеньки, я обратил внимание на некоторую неровность в каменной кладке стены колодца. Однако и там не было никакой отметины или символа, так что я в очередной раз стал подумывать, не являлась ли криптограмма аббата лишь тщательно продуманным розыгрышем или мистификацией. На сорок девятой ступеньке лестница резко обрывалась.

Чувствуя, как бешено бьется в груди сердце, я стал подниматься назад и когда снова оказался на тридцать восьмой ступеньке — Браун с фонарем в руке стоял на пару ступеней выше меня, — то принялся вглядываться к чуть неровной поверхности каменной кладки. Однако, повторяю, ни малейшего признака какой-либо метки я там так и не обнаружил.

Внезапно я заметил, что поверхность стены в этом месте кое-где выглядит чуть более гладкой, нежели окружающие ее камни, во всяком случае, она была чуточку не такой, как они. Я предположил, что передо мной не просто голый камень, а слой цемента, нанесенный позднее. Взмахнув ломиком, я как следует ударил по этому месту — послышался гулкий звук, явно указывавший на наличие внутри пустоты. Более того, словно в подтверждение моей догадки через секунду большой кусок цементной плитки свалился мне под ноги, и я увидел оставленные им на камне белые следы. Получалось, мой дорогой Грегори, что я действительно прошел по стопам аббата; даже сейчас я вспоминаю об этом с определенным чувством горести.

Несколько дополнительных ударов ломиком ушло на то, чтобы окончательно убрать цемент, после чего моему взору предстала каменная плита площадью примерно в два квадратных фута, поверх которой был выгравирован крест. На какую-то долю секунды я вновь начал испытывать чувство разочарования, однако теперь уже вы, Браун, обнадёжили метя сказанной как бы вскользь фразой. Насколько я помню, вы тогда проговорили:

— Странный какой-то крест, словно его сложили из человеческих глаз.

Я выхватил из рук Брауна фонарь, и вы можете представить себе мой восторг, когда я обнаружил, что крест действительно был сложен из семи глаз — четыре по вертикали и три по горизонтали. Таким образом, отыскалось объяснение надписи и на третьем свитке. Вот он мой «камень с семью глазами». Значит, информация, переданная аббатом потомкам в зашифрованном виде, оказалась совершенно точной, однако вместе с осознанием этого факта в мое сердце стала вновь закрадываться мысль о том самом таинственном стражнике, охраняющем клад. Однако теперь я уже не собирался отступать.

Ни минуты более не раздумывая, я отбил цемент по краям плиты и воспользовался ломиком, как рычагом. Плита без труда отошла от стены — на самом деле она представляла собой довольно тонкую и совсем легкую пластину, которую даже я мог поднять одной рукой, — а за ней открывался вход в какую-то полость или пещеру. Я поднял плиту и, стараясь не разбить, поставил на ступеньку у своих ног, намереваясь впоследствии водрузить ее на место. Затем я поднялся на одну ступеньку и несколько минут молча смотрел на зияющий проем в стене.

Не знаю почему, но мне казалось, что сейчас я увижу нечто ужасное, что бросится на меня из этой пещеры. Однако ничего подобного не произошло; тогда я зажег свечу и очень осторожно просунул ее вглубь проема — мне хотелось проверить, насколько там затхлый воздух, а заодно посмотреть, не лежит ли что-то внутри. На меня действительно пахнуло сильно спертым воздухом, отчего пламя свечи едва не погасло, однако через несколько секунд оно разгорелось с прежней силой.

Пещера оказалась совсем неглубокой — фактически это была своеобразная глубокая ниша, а справа и слева от входа в нее я различил несколько предметов округлой формы, довольно светлых, чем-то напоминавших туго набитые мешки. Ждать не было никакого смысла. Я стоял лицом к нише и глядел внутрь нее. Прямо передо мной вход оставался совершенно свободным, никаких «мешков» там не было. Тоща я просунул руку внутрь и принялся осторожно шарить по пространству справа от входа…

Браун, не сочтите за труд, плесните мне немного коньяка. Извините, Грегори, одну минуточку, я сейчас продолжу…

Итак, я ощупывал пространство справа от входа в нишу, когда мои пальцы наткнулись на нечто изогнутое, на ощупь похожее… да, похожее на кожу; чуть влажноватое, словно мылкое и явно являвшееся составной частью чего-то большого и массивного. Тревоги при этом я не испытывал — ни малейшей, скажу вам по правде. Просунув внутрь и вторую руку, я стал подтягивать этот предмет к себе, и он подался. Я заметил, что он действительно довольно тяжел, хотя передвигался со странной легкостью, во всяком случае, легче, чем я ожидал. Подтаскивая его ко входу в нишу, я случайно задел левым локтем горящую свечу — она упала и, естественно, погасла. Наконец предмет оказался практически прямо передо мной, и я стал вытягивать его наружу. В этот самый момент Браун как-то неестественно и резко вскрикнул, после чего с фонарем в руке поспешил вверх. Он сам вам потом расскажет, зачем это ему понадобилось. Я недоуменно замер на месте и посмотрел ему вслед. Мне было видно, что он некоторое время постоял у края колодца, а затем на несколько метров отошел от него в сторону. Потом до меня донесся его приглушенный голос: «Все в порядке, сэр.» Я снова принялся подтягивать на себя странный массивный предмет, находясь уже однако в полной темноте.

На какое-то мгновение «мешок» словно застыл на краю отверстия ниши, после чего стал заваливаться мне на грудь и обхватил меня руками за шею.

Дорогой Грегори, я рассказываю вам чистую правду. Пожалуй, сейчас я могу с определенностью сказать, что воочию столкнулся с ситуацией, когда человек испытывает безграничный ужас, кошмар и одновременно отвращение, но при этом каким-то чудом не лишается рассудка. Попытаюсь в самых общих чертах обрисовать вам, что именно я пережил в те несколько мгновений.

На меня пахнуло омерзительным запахом свежевскопанной земли; возникло ощущение, будто чье-то холодное лицо прижалось к моему лицу, заскользило вдоль него — совсем медленно, и несколько, не знаю сейчас сколько именно ног или рук, а может, каких-то щупалец стало ползать по моему телу. По словам Брауна, я истошно завопил и невольно отпрянул назад, соскользнув со ступеньки, на которой стоял. «Мешок», или неведомое мне существо, чуть качнулся, завалился вперед и также упал, как мне показалось, на ту же ступеньку.

К счастью, ремни, которые опутывали мое тело, оказались прочными. Браун не потерял головы, и ему хватило сил вытащить меня наверх, причем довольно проворно, и перевалить через край колодца. Каким образом ему это удалось, я и сам не знаю. Боюсь, он и сам толком не ведает, как это у него получилось. Затем он поспешно спрятал наше снаряжение в руинах близлежащего строения и не без труда помог мне добраться до постоялого двора. Я был не в состоянии давать какие-либо объяснения, а Браун не знает немецкого. На следующее утро я рассказал хозяину дома, что споткнулся и сильно ударился головой о глыбы камня на развалинах аббатства. Мне, кажется, поверили на слово. А теперь, прежде чем я продолжу свой рассказ, мне бы хотелось, чтобы вы послушали Брауна, узнали, что он почувствовал за те несколько минут, что мы находились там. Расскажите пастору, Браун, то, что вы рассказали мне.

— Ну что ж, сэр, — начал Браун тихим и весьма напряжённым голосом, — все было примерно так. Хозяин находился внизу и чем-то занимался у входа в пещеру, или что это там было, а я держал фонарь и старался хоть немного посветить ему. Неожиданно я услышал шлепок — словно что-то упало сверху в воду. Я поднял взгляд и увидел над собой чью-то голову, глядевшую на нас со стороны края колодца. Кажется, я ещё что-то услышал, поднял фонарь и побежал наверх. Свет упал прямо ему на лицо… Ужасное, скажу я вам, сэр, это было зрелище. Словно это и не человек был — лицо сильно ввалившееся, сморщенное, как мне показалось, покрытое какими-то струпьями. Я быстро преодолел последние ступеньки и выскочил наружу, однако там уже никого не было. Все длилось какие-то считанные секунды, и едва ли у кого хватило бы времени, чтобы скрыться, причем я проверил, что он не спрятался за другим краем колодца или вообще где-нибудь поблизости. Потом я услышал дикий крик хозяина. Я заглянул вниз и увидел, что он болтается на веревке; я сразу же стал тянуть её на себя и, как он говорит, каким-то образом вытащил его наверх.