Жанна Лебедева - Очень босоногая история: Маньяк на свободе! Страница 69

Телефон снова разразился трелью, приведя в чувство остолбеневших ребят. Макс схватил мобильник, и все трое выжидательно уставились на экран, который горел белым неровным светом, показывая очередное сообщение, состоящее из пары слов и вездесущей картинки с головой манула, глаза которого черными зрачками косили в сторону поворота: «сТуПаЙ сЛеДаМ».

— Похоже, нам туда! — хором воскликнули Макс и Андрей, а Рита задумчиво взяла телефон в руки и покрутила из стороны в сторону. Как бы не поворачивался экран, манул на нем косил глаза в одну и ту же сторону.

— Ребята! Да это компас! — восхищенно воскликнула девушка, озаренная удивительной догадкой. — Что же мы стоим?…

Компас–манул пару раз скосил глаза на развилках, и, наконец, дорога снова стала прямой. Далеко впереди двигалась одинокая машина, из–за расстояния ее почти невозможно было рассмотреть. Однако Макс прибавил газу, и вскоре всем стало ясно, что авто впереди и есть злополучная «копейка» похитителей. «Лагуна» летела по асфальту, неотвратимо нагоняя «Жигули», которые из последних сил старались оторваться. Дорога шла уже по самому берегу Московского Моря, в направлении которого, как оказалось, свернули обе машины. Преследователи подошли совсем близко — через заднее стекло уже видна была долговязая фигура сидящего за рулем человека и искаженное гримасой злобы лицо Бориса, обернувшегося назад.

— Чуть–чуть! — Рита сжала кулаки. — Не уйдут теперь!

«Жигули» загнанным зверем сползли с дороги под берег, по накатанной рыбаками и туристами колее и, прощально фыркнув, заглохли у самой воды. Следом на поляну вылетела серебряная «Лагуна» и, раскидав колесами комья земли, замерла. Из машины тут же выскочили Рита, Макс и Андрей.

— Вы что сделали, уроды?! — Макс гневно сжимал кулаки.

— Иди сюда, сволочь! Думаешь, мы не видели, что это ты? — Андрей от ярости даже слов больше найти не мог. Рита, подскочившая следом, оперативно набирала телефон милиции.

Из «копейки» вальяжно, подбоченясь, вышел высокий мужик, следом показался Борис с огромной коробкой в руках.

Парни кинулись на похитителей, но не успели сделать и шагу — высокий мужик, хищно улыбаясь оскалом длинных, как у лошади, зубов, достал из кармана джинсов пистолет и направил на ребят.

— Не дурите! И ты, стерва, не вздумай вызвать милицию! Я сам милиция, — свободной рукой он извлек из нагрудного кармана ковбойки сигаретную пачку и вынул папиросу, — что с ними делаем, начальник?…

Электропоезд Москва — Тверь.

Ольга прислонила голову к окну и принялась разглядывать пролетающие за окном поезда пейзажи с церквями, полями, деревенскими улочками — странным сочетанием старинных деревянных домишек с коттеджами–новостройками. Она мельком взглянула на часы, до Твери оставалось примерно с полчаса езды. Тверь. Зачем ей там сидеть? И так понятно, что надо лететь в Лихославль — пока чего не случилось. Тучи сгущались все сильнее и готовы были разразиться грозой, да такой мощной и страшной, какой давно не видел этот мир. Ольга нервно сжала рукоять зонта. Времени было мало, а злополучный поезд, словно назло, еле тащил свои колеса по видавшим виды рельсам Октябрьской железки. Ольга мысленно подгоняла поезд, готовая выпрыгнуть из вагона наружу и побежать к пункту назначения, как говорится, впереди паровоза. Однако, проехав станцию «Завидово», состав замедлил ход и потащился совсем медленно. Ольга с грустью разглядывала далекий горизонт, усыпанный валунами берег и одинокие опоры ЛЭП, торчащие на маленьких островках посреди водной глади моря. Поезд продолжал тормозить, по громкой связи объявили что–то о поломке путей. Как назло! Время поджимало, и пункт назначения был совсем рядом…

Ольга снова уставилась в окно. Картина, представшая взгляду, заинтересовала ее: две машины под берегом, какие–то парни и девочка, оживленно жестикулирующие, высокий мужик… На секунду Ольга увидела в его руке что–то, очень напоминающее пистолет, она настороженно проводила компанию взглядом, и тут зоркие глаза женщины увидели еще одного персонажа — тощего бородача с неприятным лицом, и она узнала этого человека, даже несмотря на нелепую форму «морячка». Мюнстер! Она побагровела от ярости и бросилась по вагону к выходу. Появление этого господина никогда не предвещало ничего хорошего. Этот известный Ольге не понаслышке форумный хам, имевший дурную славу лжепсихолога, грубияна и скандалиста, попался ей как–то среди пособников Войцеховича, доставившего чете Ястребовых немало хлопот. Что этот сумасшедший там опять выкинул? Кажется, в опасности дети… Ольга рванула стоп–кран и распахнула дверь. Скрип тормозов оглушительным свистом и скрежетом огласил морскую гладь. Не мешкая больше, Ольга с зонтом наперевес выпрыгнула наружу и несмотря на то, что на ногах ее были не беговые шиповки, а десятисантиметровые шпильки, с легкостью профессионального ниндзя понеслась туда, где кто–то, скорее всего, очень нуждался в ее помощи…

Тверская область, берег Московского моря.

…Когда Борис закончил свою трогательную речь о том, как хитрая стерва (Ася), коварно воспользовавшись его доверием, использовала великого психолога в своих грязных целях, выставив его дураком перед коллегами и опозорив тем самым всех истинных фетиши… в смысле тру–барефутеров, высокий мужик, которого никто из ребят раньше не видел, взвел курок.

— Что ты задумал, дегенерат? — Макс в бессильной ярости закричал на Бориса и его соратника.

— Сначала избавлюсь от вас троих, — Мюнстер кровожадно ухмыльнулся и аккуратно поставил на землю свою коробку, освобождая тем самым руки, — а насчет этой, — он небрежно кивнул на багажник, — у нас с Валерой другие планы! Эта тварь так просто за свои проделки не расплатится.

— Мы ее оприходуем, как этих дурочек в Новосибе! — ухмыльнулся Сыромятников. — Ножки ей подправим, пальчики поотрежем, а потом гвоздями на место прибьем…

— Да! Вы думали, что я просто чудак–психолог, над которым можно шутки шутить! Если хотите знать, мы с Валерой убили столько босоногих баб, у нас в этом деле опыт большой, — захохотал Борис. — Ваша дорогая подруженция двадцатой будет, юбилейной так сказать… Слушайте внимательно! Я вам подробно сейчас скажу, что с ней делать будем! А вы слушайте–слушайте, это будет последнее, что вы услышите в жизни! — и Борис красочно принялся описывать мельчайшие подробности новосибирских убийств, которые могли знать лишь составлявшие и читавшие милицейские протоколы, судмедэксперты, выдававшие заключения… и сами маньяки, совершившие этот ужас. Борис не забыл просмаковать, как они отрезали пальцы ног, прижигали их сигаретами и паяльником, лили на раны водку, сыпали соль, дробили молотком суставы несчастных жертв…

— Кончай рассусоливать, — не выдержал Сыромятников. — Хватит с них!

— Ты мне тут не командуй! Хотя, пожалуй… ты прав. Кончай их, Валера! — закричал Борис.

Валерий направил на парней пистолет, Рита закричала в ужасе, но в ту же секунду что–то со свистом пронеслось по воздуху и вонзилось в плечо высокого мужика. Ребята с удивлением поняли, что метательный снаряд, практически спасший им жизнь, был обыкновенной дамской туфелькой–шпилькой, превращенной умелой рукой в страшное оружие — десятисантиметровый каблук вошел в плечо Сыромятникова почти полностью. Мужик заорал благим матом и выронил пистолет на землю — рука повисла плетью, а рубашка окрасилась красным.

— Даже не думай, козел! — невысокая блондинка в строгом костюме, с безупречным макияжем, словно сошедшая с плакатов послевоенной Америки, стояла чуть в стороне, сжимая аккуратной рукой в высокой перчатке длинный зонт–трость.

— Хватай же пистолет, идиот! — Борис с искаженным от злобы лицом заорал на Сыромятникова, однако пистолет в ту же секунду был ловко подхвачен с земли Андреем, а Макс бросился на Валерия. Борис даже не пытался помочь ему, да и сделать это ему никто бы и не дал, потому что Ольга в три прыжка оказалась рядом и замахнулась кулаком, целясь в лицо лжепсихолога. К ее удивлению, тот ловко увернулся от удара. Такой прыти женщина не ожидала бы увидеть даже у спецназовца, не говоря уже об этом самопровозглашенном адмиралишке.

Деревня на реке Тверца, 6 км от Твери.

Сергей не выходил из дома уже несколько дней. Прокушенная нога практически зажила, но теперь он боялся воды, любая водная поверхность приводила его в трепет. В каждой бочке, в каждом корыте с дождевой водой ему виделась чудовищная рыба с бездонной пастью. Он видел ее во всем — в перевернутой лодке на заднем дворе, в гнилых бревнах у старой поленницы, в темных выступающих из земли трубах водопровода в палисаднике, даже в чашке с водой писателю мерещилась жуткая морда, которая при дальнейшем рассмотрении все же оказывалась его собственным отражением… И несмотря на уговоры Евграфыча и волнения сердобольной Софьи Тимофеевны, ежечасно предлагавшей обратиться к врачам, Сергей упорно отказывался от чьей–либо помощи, сердился и психовал. Весь мир сузился для него до размеров экрана ноутбука. Окружающее перестало интересовать Сергея совершенно: то, чего он так ждал все это время, вот–вот должно было случиться — вдохновение! Вдохновение почти пришло, и материал был прекрасен — собственный опыт! Да такому позавидовал бы любой коллега–ужасист. Опыт! Побывать в шкуре одного из собственных героев–жертв, но остаться при этом в живых, — так повезти могло не каждому, и несмотря на перманентный психоз и паранойю при виде любой емкости с жидкостью, Сергей был счастлив. Он открывал свой ноутбук, замирал над ним как зачарованный, с торжественным видом и горящим взором, вскакивал, бегал по комнате, снова садился и ждал. Чего он ждал, Сергей не знал и сам.