Мишель Ходкин - Неподобающая Мара Дайер Страница 7

«И вообще не интересуют свидания», — но этого я не сказала, учитывая, что мой последний бойфренд теперь был мертв.

— О, Шоу ей не бойфренд. Он бросил Анну в прошлом году, поболтавшись с ней пару недель. Рекорд для него. Тогда она спятила еще больше — как и все остальные. «Даже ад милосерднее брошенной женщины»,[15] и все такое прочее. Анна раньше была образцом воздержания, но после Шоу смогла бы рисовать комиксы о приключениях своей вагины. Ее вагина могла бы носить плащ-накидку.[16]

Я фыркнула, рассматривая здания впереди. Ни одно из них не смахивало на пристройку.

— А парня, с которым ей так уютно, все это не беспокоит? — рассеянно спросила я.

Джейми вздернул бровь, глядя на меня.

— Злого Гомика? Наверное, нет.

А-а.

— Как он получил такое прозвище?

Джейми посмотрел на меня, как на дуру.

— Я имею в виду именно прозвище «Злой», — сказала я, пытаясь не быть дурой.

— Давай просто скажем — однажды я пытался подружиться с Дэвисом. В платоническом смысле слова, — пояснил Джейми. — Я не в его вкусе. Как бы то ни было, у меня все еще щелкает челюсть, когда я зеваю.

Он продемонстрировал мне, как она щелкает.

— Он тебя ударил?

Мы пересекли двор, оставив позади журчащий фонтан, и остановились перед зданием, находившимся дальше всего от администрации. Я рассмотрела таблички на дверях классных комнат. В них не было никакой системы. Я никогда не найду нужного класса.

— Еще как ударил. У Дэвиса ужасный правый хук.

Очевидно, это у нас с ним общее.

— Но я ему отплатил.

— Да?

У Джейми не было бы шанса выстоять в драке с Эйденом Дэвисом, будь Эйден вооружен всего лишь рулоном туалетной бумаги.

Джейми многозначительно улыбнулся.

— Я пригрозил ему лихорадкой Эбола.[17]

Я заморгала.

— На самом деле у меня нет лихорадки Эбола. Ее возбудитель имеет четвертый уровень биологической безопасности.

Я снова заморгала.

— Иными словами, подростку невозможно заполучить этот возбудитель, даже если его отец — доктор.

У Джейми был разочарованный вид.

— Само-о собой, — сказала я, не двигаясь.

— Но Дэвис мне поверил и чуть не обосрался. Для меня это был клевый момент. До тех пор, пока крысиный ублюдок не настучал школьному консультанту. Который ему поверил. И позвонил моему папе, чтобы удостовериться, что дома у меня на самом деле нет возбудителя лихорадки Эбола. Идиоты. Одна маленькая шутка насчет геморрагической лихорадки — и на тебе ставят клеймо «неустойчивого».

Джейми покачал головой, губы его скривились в улыбке.

— Вот, например, ты сейчас просто психуешь.

— Нет.

Я психовала, самую малость. Но кто я такая, чтобы быть разборчивой в друзьях?

Джейми подмигнул и кивнул.

— Конечно. Так какой у тебя сейчас урок?

— Биология у Приеты. Это в пристройке, где бы, к чертям, эта пристройка ни была.

Джейми показал на громадный цветущий куст примерно в тысяче шагов от нас. Мы шли в другом направлении.

— За той бугенвиллеей.

— Спасибо, — сказала я, вглядываясь в кустарник. — Я бы никогда не нашла. А у тебя сейчас какой урок?

Он поправил блейзер и застегнулся.

— Обычно продвинутая физика,[18] но я ее прогуливаю.

Продвинутая физика. Впечатляет.

— Так ты… ты в моем классе?

— Да, в младшем, — сказал Джейми.

Наверное, он заметил мой скептицизм, потому что быстро добавил:

— Я пропустил один класс. Наверное, унаследовал «короткие» гены[19] своих родителей путем осмоса.

— Осмоса? Или ты имеешь в виду генетику? — спросила я. — И вовсе ты не короткий.

Ложь, но безобидная.

— Меня усыновили, — сказал Джейми. — И брось, я коротышка. Невелика важность.

Джейми пожал плечами, потом постучал по часам на запястье.

— Тебе лучше идти в класс к Приете, пока ты не опоздала. — Он помахал рукой. — До скорого.

Вот так просто у меня появился друг. Я мысленно похлопала себя по спине: Даниэль будет гордиться. Мама будет гордиться еще больше. Я собиралась преподнести ей эту новость, как кот преподносит хозяйке дохлую мышь. Может, этого даже хватит, чтобы отсрочить сеанс психотерапии.

Если, конечно, я никому не расскажу о своих сегодняшних галлюцинациях.

— Пока.

8

Я ухитрилась пережить остаток дня, не угодив в больницу и не скомпрометировав себя. А когда уроки кончились, мама ждала меня именно там, где и сказал Даниэль. Ей превосходно удавались эти маленькие материнские моменты, и сегодня она меня не разочаровала.

— Мара, милая! Как прошел твой первый день?

Энтузиазм в ее вопросе бил через край. Мама подняла солнцезащитные очки на лоб и наклонилась, чтобы меня поцеловать. Потом напряглась.

— Что случилось?

— Что?

— У тебя кровь на шее.

Проклятье. Я думала, что все смыла.

— У меня пошла кровь из носа.

Правда, но неполная, поэтому… Господи, помоги мне.

Мама притихла и сощурила глаза, полные участия. Как обычно. И это так раздражало.

— Что?

— У тебя никогда в жизни не шла носом кровь.

Мне хотелось спросить: «Откуда ты знаешь?», но, к сожалению, она и вправду это знала. Когда-то, давным-давно, я рассказывала ей все. Эти дни давно миновали.

Я уперлась.

— Сегодня шла.

— Ни с того ни с сего? Просто так?

Она посмотрела на меня пронзительным взглядом психолога, тем взглядом, который говорил: «Дурь из тебя так и прет, так что прекрати лгать».

Я не собиралась признаваться, что стоило мне войти в класс, как я увидела комнату разваливающейся на части. И что сегодня мне являлись мои погибшие друзья — спасибо посттравматическому стрессу. С тех пор как мы переехали, у меня не было никаких проявлений. Я сходила на похороны друзей. Я уложила вещи в своей комнате. Я проводила время с братьями. Я делала все, что полагалось делать, чтобы избежать чести стать маминым проектом. А случившееся сегодня… Расскажи я об этом маме, мне это не окупилось бы даже немного.

Я посмотрела ей прямо в глаза.

— Просто так.

Она все еще мне не верила.

— Я говорю правду, — солгала я. — Теперь ты можешь оставить меня в покое?

Но, едва произнеся эти слова, я поняла, что еще пожалею о них.

И оказалась права. До дома мы ехали в молчании, и чем дольше не разговаривали, тем яснее становилось, что мама была вне себя от беспокойства. Я попыталась игнорировать ее и сосредоточиться на дороге, поскольку через несколько дней мне предстояло вести машину самой — Даниэля ожидал давно просроченный визит к дантисту. Лишь слегка утешало, что у мистера Идеала была предрасположенность к дуплам в зубах.

Дома, мимо которых мы проезжали, все были низкие и приземистые, с расставленными на газонах пластмассовыми дельфинами и отвратительными статуями в греческом стиле. Как будто городской совет собрался и проголосовал за то, чтобы вещи в Майами были полностью лишены очарования. Мы проезжали один характерный торговый центр за другим, и все они изо всех сил кричали: «Михаэлс!»,[20] «Кмарт!»,[21] «Хоум Депот!»[22] Хоть убей, я не могла понять, зачем нужно больше одного такого центра в радиусе пятидесяти миль.

Мы добрались до нашего дома после мучительной часовой поездки, заставившей меня второй раз за день испытать тошноту.

Остановившись в конце подъездной дорожки, мама вышла из машины в раздражении. Я осталась сидеть неподвижно. Братьев еще не было дома, папы — тем более, и мне не хотелось одной входить в логово льва.

Я уставилась на приборный щиток, мелодраматично варясь в своей горечи, пока в дверцу машины не постучали, отчего я чуть не выпрыгнула из кожи.

Подняв глаза, я увидела Даниэля. Дневной свет перешел в вечерний, небо за спиной брата было царственно-синим. Что-то во мне перевернулось. Сколько же я просидела тут?

Даниэль вгляделся в меня через открытое окно.

— Трудный день?

Я попыталась прогнать тревогу.

— Как ты догадался?

Джозеф захлопнул дверцу «Хонды» Даниэля и подошел с широкой улыбкой, держа обеими руками битком набитый рюкзак. Я вылезла из машины и хлопнула младшего брата по плечу.

— Как твой первый день?

— Потрясающе! Я вступил в футбольную команду, и мой учитель попросил подготовиться к школьной игре, которая будет на следующей неделе, и в моем классе есть здоровские девчонки, но есть и одна странная — она начала со мной разговаривать, но я все равно вел себя с ней вежливо.

Я ухмыльнулась. Конечно, Джозеф запишется на все факультативные занятия. Он был общительным и талантливым. Оба мои брата были такими.

Я сравнивала их, пока они шли бок о бок к дому, делая одинаково длинные шаги. Джозеф был больше похож на мать, он унаследовал ее прямые волосы, в отличие от меня и Даниэля. Оба они унаследовали материнский цвет лица, в то время как у меня была белейшая кожа отца. И в наших лицах не было ни следа сходства. Это отчасти печалило меня.