Эфраим Тзимицу - Техноангелы Страница 9

Но тут произошла другая вещь — Джестер почувствовал, что его заметили. Вскоре он услышал и крики — тот, кто его заметил уже очевидно решил позвать друзей на помощь чтобы словить его. Поняв, что таиться уже бесполезно, Джестер вскочил и побежал по бестиарию, петляя мимо клеток с чудовищами, стараясь найти новое укрытие, где можно было бы спрятаться от погони. Неожиданно его озарило, и он понял, чем можно отвлечь погоню. Своей новообретенной силой он, пробегая мимо, воздействовал на символ на клетке, после чего прозрачная стенка исчезла, а оказавшийся на свободе монстр — тот самый похожий на человека с зубастой пастью, оказался на свободе. Кинув на ошарашенного таким поступком Джестера, взгляд благодарности существо боосилось на его преследователей, грозно рыча. За спиной у себя Джестер услышал крики боли и ужаса, которым вторил рев монстра. Освободившись, монстр казалось, обрел большую силу, чем когда он сидел в клети, так как своими лапами он принялся разбивать и другие клети, из–за чего все больше и больше чудовищ вырывались на свободу. К своему сожалению, Джестер обнаружил, что все возможные выходы из помещения заблокированы металлическими панелями. Словно бы в ответ на его громкие ругательства, первый их выпущенный им монстр, морда и когти которого были заляпаны кровью его тюремщиков, бросился к одной их стен и разбил её одним резким движением выбравшись наружу. Множество чудовищ последовали за ним, Джестер решил не отставать от них.

Выбежав наружу, он заметил что–то, похожее на вертолетную площадку, на ней же стояло нечто, похожее на летательный аппарат. Не долго думая, Джестер залез туда, внутри были помимо жесткого сиденья лишь несколько экранов, на которых мельтешили уже знакомые ему зеленоватые символы и пара отпечатков, словно бы от исполинских ладоней. Видимо к ним надо прикладывать руки, подумал Джестер. И в самом деле, приложив руки, он ощутил, как этот корабль стал подчиняться его желаниям. Экраны тотчас же вывели информацию о состоянии бортовых систем, и стала ощутима дрожь во всем корабле, будто бы он был готов к взлету. Хотя Джестер и не понял всей информации, которую он увидел на экранах, но тем не менее, он решил что корабль в полном порядке и отдал команду на взлет. Дрожь усилилась, и на экранах он увидел, что его корабль в самом деле взмыл в воздух. Но куда же лететь дальше?

Искать ответ на этот вопрос ему не пришлось, так как неожиданно завыла сирена, и он увидел как множество созданий, похожих на людей — хозяев этих мест как он понял, высыпали наружу из зданий. Освободившиеся монстры вступили с ними в яростную схватку, разрывая их в клочья, сжигая и отравляя ядом, но, тем не менее, были быстро смяты лучами зеленоватой энергии, которая быстро сжигала и убивала даже самых на вид свирепых и могучих монстров. И тут он вновь ощутил присутствие Норгус, но теперь это была не только всепоглощающая страсть, но и слова, она пыталась говорить с ним. Она спрашивала его, почему он ушел от неё? Почему послушал свои страхи и сбежал? Ведь им могло бы быть так хорошо вместе, если бы он остался и позволил себе любить её а ей его… Любовь объединяет все, и она показала ему это. Взгляни на совершенство этих существ — говорила она ему. Видишь, в каком чистом мире они живут, как их технологии превосходят ваши, как совершенно и свободно их общество по сравнению с тем, откуда ты родом. И теперь, ты хочешь бежать от всего этого прочь? Пусть ты сделал неприятное им, повлек за собой их гибель, выпустив чудовищ наружу. Пусть, это не имеет более никакого значения, ведь я люблю тебя милый, люблю, люблю как никто на свете тебя никогда не любил и никогда не полюбит. А ты, ты бежишь от меня? Ты ведь делаешь мне больно — и он видел слезы в её дивных лучистых глазах — ты отталкиваешь меня, бежишь от меня прочь, неужели ты такой бесчувственный? Да, ты изменился теперь, и изменился сильно и внешне, и приобрел новые способности, границ которых ты сам пока не знаешь, но разве это не чудесно? Разве ты не мечтал всегда об этом? В внешность… да что тебе в ней, право? Ведь я люблю тебя, люблю тебя любым. Я любила тебя таким, каким ты был раньше — маленьким смешным и остроумным чудесным человечком. И теперь я люблю тебя, так же сильно, таким каким ты стал. Ты не должен бежать от меня, Джестер, не должен — плакала в его голове Норгус. Я же хочу, чтобы мы были вместе, ты и я. И ты тоже хочешь этого. Я дала тебе все, и дам еще, только не бросай меня, без тебя я не смогу жить, без тебя я умру — кричала она и в голосе е слышалась нестерпимая боль, боль от разлуки. Но Джестер все еще продолжал сохранять молчание, не отвечая ей, хотя каждое её слово отпечатывалось в его сердце, а её боль он ощущал как свою. Что же делать, что ж делать? — вертелся у него в голове вопрос. И тут, словно опять что–то озарило его, и он ощутил что может воспользоваться некими иными силами, такими же, или подобными тем, которым он пользовался ранее. И вот мощный выплеск энергии заставил все вокруг вскипеть неистовой бурей разрядов молний, заставляя плясать в дикарской пляске энергии этого странного города, одновременно эти энергии вселяли в него покой и уверенность и боль от любви к ней отступала. Он вновь ощущал, как он становится собой — Джестером, ехидным и свободным весельчаком. Но тут он ощутил сильный напор другой энергии, она исходила от жителей этих мест. Это была любовь, неописуемая дивная любовь. И он знал, кого же так сильно любили. Это все была она — Норгус. Целый мир любил её, а он сопротивлялся своей любви. Сколь странным это было, и тем не менее, а может быть и именно поэтому, он продолжал противиться, зная, что уступать нельзя. А они продолжали направлять на него эту силу делясь и одаривая его любовью, и каждый приносил в него частичку нежности… Но почему то совершенно не хотелось её принимать. И тут, он понял, что оставаясь здесь, он не сможет выстоять… Значит надо исчезнуть отсюда! Мысль эта была так просто и очевидна, что когда он открывал потоком новообретенной силы проход в другое место, он даже рассмеялся. Он просто радовался тому, что нашел выход из данного положения. Быть может не самый правильный и изящный, но это был выход, который его устраивал!

Шаг пятый: Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь

После исчезновения клубка молний во вспышке, жители города из синего камня и зеленого света некоторое время стояли пораженные, с выражением сочувствия на лицах, замерев без единого движения. После же огонь стал угасать в их глазах, и они стали расходиться по своим делам, двигаясь медленно и неторопливо, словно пребывая во власти каких–то тяжелых дум, или одурманенные чем–то. Вика и Маледикт обратили внимание, что у одного из зданий, стоящего на островке неподалеку, пробита изрядная брешь в стене, и рядом с ней можно было увидеть множество тел. Тела принадлежали как и уже знакомым им созданиям в долгополых одеждах, так и каким–то чудовищам, будто явившимся из ночных кошмаров.

— Может на них кто–то напал, Вик? — поинтересовался Маледикт, заранее зная ответ, просто надо было прервать их затянувшееся молчание.

— Не знаю, Маледикт, не знаю, может быть, надо сейчас узнать это у… — и она осеклась, поняв, что их друг куда–то подевался во всей этой суматохе, и надо его найти каким–то образом.

— Маледикт, наш друг… он куда–то пропал, нужно срочно его найти.

— Где, как ты думаешь, он может быть? Ты запомнила дорогу от того места, куда мы сначала попали, и где мы встретились?

— Сомневаюсь, что он там. Может быть он в информатории, или в зале где были эксперты?

— Может быть… По крайней мере, мы сейчас недалеко от информатория и от зала экспертов. Мы можем быстро пройти туда, и если… В общем, я надеюсь, что мы найдем его там.

На том и порешили, Маледикт и Вика направились сначала в информаторий. Дорогу найти оказалось не сложно, но по пути они неоднократно встречали хозяев этих мест. В глаза бросался их потерянный вид — мужчины выглядели подавленными и сокрушенными, женщины же украдкой плакали, их лица были мокры от слез. Повсюду царило немыслимое горе и отчаяние, будто бы… Казалось, что какая то беда случилась с кем–то, кто был очень дорог всем жителям города. Это было очень странно — после их уже ставшего привычным ледяного спокойствия и равнодушия видеть такое горе и такое всепоглощающее отчаяние. Хотелось их всех утешить. Но как можно было это сделать? Ведь ни Вика, ни Маледикт не знали, отчего они так горюют. Но вот они услышали обрывки разговора:

— Ты можешь представить, Себ? Обидеть её, бросить её! — рыдала женщина.

— Да, это немыслимо, как он мог, как он мог! — с дрожью в голосе отвечал сокрушенный мужской голос.

— Она так прекрасна, так ранима, так наивна! Ну почему, почему так происходит! Я не смогу перенести этого!

— Лайза, мы должны жить с этим… Мы должны верить, что все однажды образуется. Я уверен он и сам страдал и мучился, поступая так.