J.M. - Ад Лабрисфорта Страница 9

Прошла неделя. Дважды к нему приходили посетители, один раз Люсия и один раз Джим. Люсия была сама не своя. Конечно, она была уверена, что Уэсли не совершал никакого преступления, и не могла понять, почему все это случилось. Флэш почувствовал себя ужасно виноватым перед ней - особенно когда Люсия не выдержала и расплакалась. Но было и другое чувство. Он знал, что иначе поступить не мог.

Люсия передала для него кое-какие вещи, бытовые мелочи, без которых привычному к комфортной жизни человеку трудно обходиться. Прежде Уэсли никогда не думал, что зубная щетка и прочая ерунда могут его так обрадовать.

Джим говорил с Флэшем спокойно и коротко. Видно было, что он едва сдерживается, чтобы не обругать друга последними словами. Он завел было речь про частного адвоката, но Уэсли прервал его:

- Адвокатов мы уже проходили. С Гэбом. Но мне-то в любом случае адвокат нужен в последнюю очередь. Пойми, Джим, я принял решение. Так что не будем зря тратить время.

Правосудие

Естественно, заседание суда было закрытым.

Ведший процесс судья производил впечатление какой-то необыкновенной плоскости и серости - точно газетная фотография. Народу в зале было мало. Кроме должностных лиц и обвиняемого - всего три человека. Видимо, родственники погибшей девушки. Саммерс не присутствовал.

После того как была изложена версия событий, с которой Флэша любезно ознакомили на допросах, в зал одного за другим вызвали четверых свидетелей. Оказалось, что эти люди "видели" Уэсли в клубе "Крим" той апрельской ночью. Видели, как он разговаривал с другим темнокожим парнем - да, возможно, это был Уинслейт, на фотографии очень похож. Потом обвиняемый и этот Уинслейт куда-то вместе ушли. Один из свидетелей запечатлел в своей памяти даже тот момент, когда Флэш продавал своему спутнику наркотики. А слух его при этом уловил обрывки разговора, и речь шла о Диане Саммерс, с которой Уинслейт только что поссорился. Вполне вероятно, обсуждалось убийство.

Обвинитель обратился к Флэшу с вопросами. Уэсли отвечал - правду и ничего, кроме правды. У защитника пара вопросов тоже нашлась - скорее всего, задал он их главным образом с целью убедить присутствующих в том, что не спит.

Закончилось все за полтора часа - удивительно быстро для судебного заседания. А впрочем, не так уж и удивительно - в этом случае.

Обвинитель произнес заключительное слово - лаконично и без каких-либо пространных отступлений. Виновен. Виновен. Виновен.

Адвокат, напротив, говорил так, будто его одолевала смертельная усталость и в придачу зубная боль.

Сомневаться в том, что за всем этим последует, не приходилось. Уэсли охватило какое-то неправдоподобное спокойствие, он сидел, прикрыв глаза. Когда ему дали слово, он отказался признать себя виновным, и больше ничего говорить не стал.

В очередной раз прокашлявшись, слово взял "газетный" судья. Голос его был подстать внешности - не человеческая речь, а звуки ударов по клавишам допотопной печатной машинки.

- ...Признается виновным в незаконном обороте наркотических веществ с целью сбыта... признается виновным в соучастии в убийстве... Приговаривается к пожизненному заключению в тюрьме строгого режима на острове Лабрисфорт... Приговор окончательный.

Выходя из клетки в сопровождении двух конвойных, Уэсли мельком глянул на статуэтку Фемиды, которую еще в начале заседания заметил на судейском столе. Лицом богиня была повернута к судье, а к сидящим в зале - спиной.

"Вместо меча тебе в руки стоило бы дать топор, детка, топор с двумя лезвиями, похожими на крылья, - подумал Флэш. - И нарядить в штаны Салли Мэйб, в джинсы с бабочкой на заднице".

Путь

Ночью с двенадцатого на тринадцатое августа Флэш почти не спал. Это была ночь после суда, последняя в следственном изоляторе. Он не испытывал такого отчаяния, какое, наверное, чувствовал бы на его месте обычный несправедливо осужденный. Но мысль о том, что его свобода больше ему не принадлежит, против воли вызывала ощущение холодной пустоты где-то в животе.

И было еще кое-что, совсем непонятное и противоположное естественному нежеланию оказаться запертым в клетке. Лабрисфорт притягивал, точно магнит. О чем бы ни начинал думать Уэсли, в итоге все помыслы обращались к тюрьме на острове. Как будто там его ждала не просто камера-одиночка, а какое-то живое существо. Ждало и звало.

Откуда взялось это чувство? С Гэбом оно никак не может быть связано. Гэба уже нет... Но что это тогда такое? Он не знал. И подозревал, что лучше бы никогда и не узнавать. Но обратной дороги не было.

Уэсли удивился, когда за ним не пришли утром. Но позже понял причину задержки. Откуда-то из другого города должны были привезти еще одного осужденного. Тюрьма на острове ожидала сразу двоих гостей.

Дверь отперли только вечером. Тяжелые стальные кольца, словно голодные челюсти, обхватили лодыжки и запястья Флэша. Он не проронил ни слова и, когда надзиратель велел: "Выходи. С пустыми руками, никаких личных вещей" - так же молча покинул камеру. Снаружи стоял еще один охранник.

Тюремный коридор, по которому они шли, казался бесконечным. Сколько раз Уэсли прежде проходил здесь - мимо камер, заполненных заключенными - вслед из-за решеток всегда раздавались громкие возгласы. Неразборчивые окрики, непотребная брань, иногда смех по неведомому поводу. Надзиратели в ответ приказывали обитателям камер заткнуться. Но сегодня вокруг почему-то царила мертвая тишина, словно это был коридор гробницы египетского фараона.

На улице ждал закрытый фургон. Когда его отперли, оказалось, что внутри уже сидит второй заключенный, закованный точно так же как Флэш.

Не имея возможности смотреть в окно, Уэсли не смог сориентироваться и понять, куда их везут. Он пытался считать повороты и запоминать направление, но вскоре сбился. Когда же фургон, наконец, остановился, и дверцы его открылись, в студенисто-серых вечерних сумерках Флэш увидел то, что и ожидал: вертолет военного образца.

Обоих заключенных затолкали в этот вертолет настолько быстро, насколько было возможно. Но заметить, что находятся они на площадке, со всех сторон обнесенной высоченной глухой металлической оградой, Флэш успел. Ни малейшего шанса определить, где располагается этот "аэродром". Ехали они достаточно долго, чтобы покинуть Сэдэн-сити. Но с тем же успехом могли все еще находиться и в черте города.

В той части вертолета, где поместились заключенные и их конвой (теперь уже в числе четырех человек - к двум прежним прибавились еще двое) окон не было. Поэтому, когда вертолет поднялся в воздух, Флэш не мог видеть, какая местность остается внизу. Зато он наверняка знал, что вскоре там появится темно-ртутная гладь моря.

Единственное, чем сейчас можно было заниматься - рассматривать своих, если можно так выразиться, попутчиков. Со стороны могло показаться, что Флэша они интересуют меньше всего - он сидел, откинувшись на спинку кресла и свесив между колен закованные руки. Но его глаза внимательно глядели из-под полуприкрытых век.

Второй заключенный был примерно его же возраста или чуть моложе. Среднего телосложения, светловолосый, с ничем не примечательным лицом. Сейчас он заметно нервничал. Его глаза были открыты так широко, что едва из орбит не лезли, а плотно сжатые губы побелели.

"Либо он ничего не знает, и его пугает неизвестность, - решил Флэш, - либо, наоборот, откуда-то знает чересчур много. Скорее все-таки первое... он ведь не из Сэдэн-сити".

Еще минуту-другую парень сидел неподвижно. Но, в конце концов, не выдержал.

- Что происходит? - голос его сорвался от нервного напряжения. - Куда мы летим? Почему в таком вертолете?

- Кейс, прижми задницу и сиди молча, - сказал один из сопровождавших их от изолятора надзирателей, которого, как вспомнил Уэсли, звали Халеберн.

Кейс эту реплику проигнорировал, снова задал тот же вопрос, да еще попытался встать с кресла.

- Придется тебя успокоить, - бросил Халеберн.

С этими словами он прижал грудь и голову Кейса к спинке сиденья. Второй надзиратель, имени которого Уэсли не знал, вытащил из стоявшего на полу вертолета чемоданчика заранее приготовленный шприц и, сняв с иглы колпачок, воткнул ее Кейсу в шею. Через несколько секунд крик заключенного перешел в невнятное бормотание, потом и вовсе стих. Халеберн отпустил Кейса, голова которого свесилась набок, как у старой тряпичной куклы.

- Эй, парни, - раздался вдруг голос одного из незнакомых охранников, - нельзя было обойтись без лекарств и просто доходчиво разъяснить мальчику, что его везут в Лабрисфорт?

Выходит, вторая двойка конвойных - из Лабрисфортской тюрьмы. Поняв это, Флэш тут же переключил на них внимание.

Лицо говорившего скрывала тень. Но почему-то Уэсли был уверен, что на этом лице застыла улыбка. Фигура надзирателя производила впечатление чего-то прямоугольного, даже, скорее, квадратного. Его напарник сидел так, что разглядеть его толком вообще не получалось. Пока сказать о нем можно было одно: он довольно худой.