Юлия Зонис - Время Химеры Геном Пандоры Страница 10

Сиби сидела на корточках и наблюдала за наземниками. Тот, что поменьше - ему достался поцелуй Сиби - тоже наблюдал. Кажется, Главная Экспозиция пришлась ему по душе. Зато второй Сиби совсем не нравился. Его искусал Старый, и второй злился, и совсем не думал об Экспозиции, а думал о плохих вещах. Сиби даже испугалась, когда он схватил меньшего наземника. Ей показалось, что длинный и злой хочет съесть своего двоюродного брата, а это никуда не годилось. Она уже собиралась расшевелить Старого, когда вошла Сири.

Нет, положительно, у Сири совершенно отсутствует чувство гармонии! Как она могла нацепить на себя отвратительные пятки длинного наземника? Сири прошлась перед клеткой, комически вихляя бедрами, и, усевшись перед Сиби, скабрезно хмыкнула:

- А ты нравишься маленькому.

- Почему ты так решила?

- Он тебя думает.

- Он думает много вещей сразу. Зачем тебе эти пятки, Сири?

- Так.

Сири мечтательно улыбнулась и полезла обниматься. В другой раз Сиби была бы не прочь - Сири, несмотря на вопиющее отсутствие вкуса, ей нравилась - но почему-то сейчас ее поведение казалось неуместным. Не перед Главной Экспозицией, а особенно не перед Обновляющими. Здесь уместны были бы торжественность и легкая грусть, потому что всякое Обновление ведет к Долгому Сну, а Долгий Сон - не предмет для шуток и розыгрышей. Но такой уж у Сири был нрав.

- Смотри, как длинный на нас смотрит. Он бы сломал тебе шею, сестренка, если бы не Старый.

- Тебе бы тоже сломал.

- Нет. Я бы первая его поцеловала, и он заснул бы навсегда.

- Нельзя!

- Знаю, что нельзя. Но хочется.

- Лучше бы ты вернула ему его пятки.

- Какая ты скучная, сестренка.

От сириных ласк у Сиби уже начала слегка кружиться голова, когда под сводом грохнуло. На секунду Сиби представился пузырь, какой бывает от дождя на верхней воде, но только больше, намного больше - а в пузыре ничего. Это ничто взорвалось, хлестнуло наружу, и Старый не смог его удержать, потому что нельзя удержать ничто. Сири, взвизгнув, больно вцепилась в Сиби, и вместе они рванули к выходу. Пустота за спиной клокотала и издевалась, и звенела весенним дождем.

Колдун сидел в клетке, поджав колени к подбородку, и вспоминал тот год, когда они еще жили в городе. Можно было иногда выбираться из дома и говорить с разными людьми. Особенно нравился Колдуну старый музыкант, поселившийся в парке. Музыкант спал на скамейке под кленом и никогда, никогда не возвращался домой.

«Там пауки, - объяснял старый музыкант, прихлебывая из бутылки. - Много-много пауков. И не заметишь, как однажды ночью они подкрадутся и съедят тебя. Останется только пустая сухая шкурка». Потом, сомнительно глядя на юного собеседника, добавлял: «Ты, верно, думаешь, что я спятил. Но, когда человек одинок, всякое случается. Одинокие люди беззащитны, как дети. Их запросто могут слопать какие-нибудь пауки». Колдун приносил музыканту вино и сидел с ним на скамейке, болтая ногами. Однажды вечером он не нашел старика и понял, что пауки добрались до него и в парке. Это Колдуна не особо удивило, ведь тогда система ПВО еще не была толком отлажена, и над городом то и дело проносились летюги и змееносцы. Если в небе парят летюги, почему бы в парке не оказаться паукам-людоедам? А когда Колдун понял, что старик имел в виду, было уже поздно. Он сам превратился в паука. Вот и сейчас по-паучьи терпеливо Колдун плел сеть.

Уже на второй день их заключения у цвергов - по крайней мере, Хантер утверждал, что это второй день - стало ясно, что кормить узников подземные твари не намерены. Хорошо хоть не пришлось томиться жаждой. В переплетении лиан-ветвей нашлось что-то вроде чаши, куда регулярно поступал прозрачный сладковатый сок. У Хантера от сока начался понос, а Колдуна тошнило, но пить все равно приходилось.

- Да все ясно, - проскрипел охотник после очередного приступа, держась за живот.

Растение - а их клетка, несомненно, была растением, живым и крайне себе на уме - с энтузиазмом потребляло фекалии, так что хотя бы эта нота не включилась в симфонию здешней парфюмерной.

- Твари целиком нас жрать собрались, - выложил свои умозаключения Хантер, - а наше дерьмо им к чему. Вот прочистит нас, тогда и сожрут. Стерильными, как новорожденных крысят.

- Вы когда-нибудь ели новорожденных крысят, Хантер? - осведомился Колдун.

- Нет, упаси боже!

- А я ел.

Лесной рэнджер поднял еще более похудевшее лицо, на котором резко прорезались вертикальные, рассекающие щеки морщины, и едко спросил:

- Живьем, надеюсь?

Это было первое на памяти Колдуна проявление иронии из уст охотника, так что Хантеру подземный климат и своеобразная диета явно пошли на пользу. О Колдуне подобного сказать было нельзя. Он никогда не отличался здоровьем, а воздух подземелья, стылый и насыщенный запахом плесени, заставлял его легкие хрипеть как старая фисгармония. И еще он начал кашлять. В выходящей с кашлем мокроте была кровь. Следовало спешить, тем более что Праздник Обновления ожидался со дня на день.

Маленькая цвергиня часто их навещала. Она часами просиживала на корточках перед клеткой и, не мигая, смотрела на пленников. Теперь Колдун знал, что девчонку-цверга зовут Сиби. Он тоже сидел неподвижно и смотрел на их тюремщицу. Хантер в это время метался по клетке и пытался выломать прутья или изрыгал проклятия напополам с угрозами, что изрядно раздражало Колдуна. Охотник, в свою очередь, был не в восторге от занятий напарника. Когда двое оставались наедине, Хантер пытался хранить холодное молчание, но в конце концов взорвался.

- Ты чего пялишься на эту уродину, как на голую училку в душе?

- Интересное у вас, Хантер, было детство.

- Да уж поинтересней твоего.

- Отвечая на ваш вопрос - я пытаюсь ее поймать.

- Открою тебе глаза, малыш, - гоготнул охотник, - это она нас поймала.

Колдун нетерпеливо вздохнул.

- Хантер. Если бы Сиби была человеком или зверем, я давно бы подобрал к ней ключ, и она сама выпустила бы нас из клетки. Но это существо ни то и ни другое. С таким типом мышления я еще не сталкивался. Поэтому помолчите и дайте мне разобраться.

- А-а. Я и забыл, что кто-то у нас телепат. Так давай, телепат, действуй. Пусть тварь отомкнет задвижку, или что у них там...

- Не все так просто. Я могу удержать контроль какое-то время, но потребуется постоянное внешнее давление. А это очень... утомляет. Даже если Сиби откроет клетку, ее сестры быстро нас догонят. Без помощи нам отсюда не выбраться - поэтому надо, чтобы желание освободить нас пришло к ней изнутри. Внутренние побуждения намного эффективней внешних.

Хантер перестал метаться по клетке и, остановившись рядом с Колдуном, уставился на него сверху вниз. Потом, помявшись, сел рядом. Когда охотник снова заговорил, в голосе его поубавилось обычной задиристости.

- Вот что, Колдун. В ту ночь... перед тем, как отрубиться там, в сарае, ты сказал, что я слышу голоса. С чего ты так решил?

- Удачная догадка.

- Что-то мне так не кажется.

- А вы их действительно слышите?

Охотник замолчал. Он казался зверем, ступающим сторожко зверем, чья передняя лапа уже занесена над стальной пастью капкана... Нет. Зверь решил не рисковать и, аккуратно убрав лапу, попятился.

- Ты мне лучше вот что скажи. Если ты так ловко с кадаврами управляешься - а я ведь видел, как ты скрутил ракунсов в парке - зачем же ты допустил, чтобы чайки грохнули вертолет? Мог бы и их разогнать.

- Мог бы, - согласился Колдун. - Но не захотел. Это было очень... красиво.

Хантер поперхнулся, словно подавившись костью. Больше он Колдуну не докучал.

Время ленивым слизнем текло по стенам пещеры. Мертвые сестренки замерли в вечном танце. Мох светился. Паук плел сеть.

Сиби сама толком не понимала, зачем приходит сюда. Приходит, словно кто-то - или что-то - тянет ее к Старому и запутавшимся в его корнях чужакам. Себе она это объяснила так, что готовится к Обновлению. Все сестренки готовились к Обновлению, а она готовилась вот так. В конце концов, Сиби всегда была чуть-чуть наособицу, а после того, как родные ее сестренки заснули Долгим Сном, и вовсе отдалилась от остальных. Если бы не Сири, которая всегда пыталась затащить подругу в центр событий, она бы и не вылезала из своего отнорка. Сейчас Сири злилась. И ревновала. В другой раз Сиби наверняка подчинилась бы ее напору, но теперь что-то мешало. Мешал меньший из наземников. Сиби все казалось, что она в чем-то не разобралась, недопоняла чего-то. Она бы даже снова пощупала чужака, но не хотелось, чтобы тот закричал и отшатнулся.

Наземник ничего особенного не делал. Просто сидел и смотрел. Сиби подумала, что, если объяснит ему, как важно Обновление, частью какого великого Праздника он станет, сделается легче. Объясняла, как могла, но понял ли чужак, услышал ли, разобрать было невозможно.