Inferente. История одного письма (СИ) - Фадеева Варвара Страница 10

— Разве «Ковчег» — не очередной миф? — возразила Флейм.

— Из писем Палеаса следует, что нет, — серьёзно ответил профессор. — Он нашёл дневник одного из исследователей, который участвовал в проекте «Ковчег», а также некоторые наработки, которые помогут завершить изначальную миссию «Ковчега». Но его могут перехватить.

— Но ведь это не плохо, если они будут восстанавливать животных. Разве нет? — вновь спросила моя подруга.

— Сложно сказать наверняка. Но до меня доходили слухи, что они собираются производить их только в ограниченном тираже. Сами животные, насколько я знаю, будут не способны к размножению — конечно же, чтобы сохранить монополию — и будут стоить огромных денег. Я также слышал, что они скупают большие площади особо загрязненных территорий с целью сделать охотничьи угодья. То есть, мечта основателей «Ковчега» дать человечеству второй шанс жизни на планете с животными будет обречена на провал.

— Неужели, столько лет жизни без животных ничему не научили людей?.. — задалась я вопросом. — Ведь это должно быть прекрасно — иметь возможность видеть всех тех существ, описанных в книгах, взаимодействовать с ними и даже… дружить.

— Прекрасно, — согласился профессор. — Корпорация это осознаёт, и именно на этом собирается заработать. Да и желание похвастаться чем–то эксклюзивным никуда не денется. Они уже чувствуют дикий спрос среди богачей на подобные диковинки. И готовы предоставить им таковых, — просто ответил профессор. — Вряд ли они будут интересоваться восстановлением популяций.

Подумать только. Около сотни лет тому назад, когда катастрофа стала причиной вымирания почти всего живого на поверхности земли, вряд ли кому–то было дело до животных. Люди спасались, как могли, оставаясь в подземных бункерах и катакомбах, пока не миновал риск. И лишь одна небольшая группа учёных, готовивших проект по занесению большого количества видов в генофонд будущего, по слухам, сумела сохранить генетический материал для их восстановления где–то в самой глуши, куда ни один здравомыслящий человек не сунется.

Да и некогда было этим людям уходить на поиски «Ковчега» — по сути, все забыли о нём, занятые попытками выжить и приспособиться к новому миру. Сначала, когда приборы стали показывать что–то ближе к норме, им даже не сразу верили, а потому по несколько раз перепроверяли. Но запасы еды и терпения иссякают быстрее, чем хотелось бы, и люди стали выбираться на вылазки — сначала, по ночам, а потом, когда уверились в безопасности задуманного, и днём.

Сложно поверить, что всё это время кто–то мог посвятить сохранению животных. А уж с учётом того, что последние полвека лет никто о них даже не слышал, то рассказы о «Ковчеге» стали считать не более, чем небылицами.

И вот, уважаемый профессор Деклаимионского университета природоведения и биоресурсов уверяет нас в том, что «Ковчег» не просто существует, а ещё и может весьма удачно исполнять свою функцию с помощью Йонатана Палеаса и найденных им записей. Потрясающе.

Восстановить животных казалось несбыточной мечтой. Когда люди жили без них годами, она стала казаться ещё и бессмысленной. Но теперь…

— Как он это сделал? — глухо спросила Флейм.

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — развёл руками профессор, виновато улыбаясь. — Он делился со мной некоторыми соображениями, а я отправлял ему свои доработки. В частности, последнее письмо содержит то, что, как мне кажется, в сумме с его усилиями, может стать ключом к завершению проекта «Ковчег» и возрождению утерянных видов. Но если эта информация попадёт не в те руки, надежда восстановить животных для обитания в естественной среде пропадёт навеки, — пояснил он. — И нам останется только помнить…

Я хотела что–то сказать, но дверь открылась и в комнату закатили тележку с чаем и несколькими блюдами — одно с огуречными сэндвичами, другое — с пирожными и фруктами.

— О, Джеймс, благодарю! — улыбнулся хозяин дома. — Угощайтесь, не теряйте времени на церемонии, — это уже нам.

Повторять приглашение нужды не было — мы со вчерашнего дня не ели и были жутко голодны. Только Лиум сначала колебался — видимо, размышляя, не могут ли сендвичи быть «с сюрпризом», но потом тоже взял себе один. Должна заметить, они были на удивление вкусными.

Слуга подал чашку и тарелку с едой профессору. Мы с ребятами незаметно переглянулись: тут от стола пройти всего шаг. Впрочем, причуды богатых — не наше дело.

Как только Джеймс удалился, мы возобновили разговор.

— Но если им нужно письмо, как так случилось, что на местном отделении его не перехватили? — задумался Лиум.

— Я передал его через знакомого, который выезжал из города. Он запамятовал зайти на почту перед отъездом, и потому воспользовался провинциальной. А туда они не думали присылать своих людей, — пояснил хозяин дома.

— Что ж, это многое объясняет, — ответил Лиум.

— Значит, мы должны будем лично доставить письмо профессору Палеасу на его новый адрес, следя за тем, чтобы никто больше об этом не узнал? — уточнила я.

— Да, — кивнул мужчина, и, написав на листке бумаги координаты, передал их нам. — Советую запомнить и не потерять.

— Но если это так важно, почему вы лично не отправитесь к Палеасу? — спросила Флейм. — Ведь тогда вы могли бы объединить усилия в работе.

Профессор виновато улыбнулся.

— Я бы с удовольствием, но, боюсь, что такие путешествия не осилю.

— А что не так? — уточнила девушка.

Ответ был прост и лежал прямо на поверхности, но, конечно, никто его не замечал. Может, дело было в том, что спинка кресла выглядела слишком изящно, чтобы вызвать подозрение, а может, в том, что мы внимательнее относились к словам профессора, чем к его внешнему виду. Но когда он двинулся из–за стола, мы увидели навороченное, с множеством дополнений, но всё же — инвалидное кресло, в котором и сидел Фраксис. На ногах лежал клетчатый плед, прикрывая безвольные ноги.

Мы несколько сконфузились, не зная, что и сказать. Уместны ли слова сочувствия, если это нечто, не привлекающее его внимание? И смысл тогда заострять на этом?

— Простите, я не знала, — только и сказала Флейм.

— Ох, ничего страшного! — отмахнулся профессор, словно дедушка, легко прощающий ошибки внучат. — Я в своё время и набегался, и напрыгался, а для работы в лаборатории так даже удобнее, — по–доброму улыбнулся он.

— Мы вас поняли и постараемся исполнить поручение, — пообещала я.

— Благодарю, — кивнул он, возвращаясь к столу. Достав лист бумаги, мужчина начал писать письмо, попутно объясняя — Когда вы прилетите к Палеасу, ему лучше знать, что он может вам довериться. Так что доставите ему оба письма вместе.

— Но есть одна проблема: в местном отделении почты по–прежнему находятся люди, пытающиеся перехватить письмо, — напомнил Лиум.

— В таком случае, придётся искать для вас другой транспорт, — нахмурился профессор, продолжая писать. Когда он закончил с этим, залез в один из ящиков и достал чековую книжку. — Поскольку нам нельзя привлекать лишнее внимание, вам придётся путешествовать на пассажирских правах, — сказав это, профессор выписал несколько чеков и протянул нам вместе с письмом. — Полагаю, этого должно хватить на оплату полёта на воздушном судне. Правда, я так давно не летал, что не могу точно сказать, летает ли кто–то сейчас в том направлении…

Профессора прервал настойчивый стук в дверь.

— Войдите!

В комнате появился Джеймс с по–прежнему спокойным лицом, отчего его слова звучали ещё тревожнее.

— Сэр, у выезда припарковался чёрный автомобиль, а его водитель стучит в ворота и не оставляет в покое звонок. Смею предположить, он не намерен должно ждать.

Профессор посмотрел на нас.

— Судя по описанию, похоже на вашего преследователя. Можете посмотреть в окно?

Я аккуратно подвинула штору, выглянув из–за почти прозрачной тюли. Это был он, никаких сомнений. И выглядел он отнюдь не добрым другом профессора, пришедшим на чашечку чая.

— Это он, — подтвердила я, вернувшись к профессору.