Юлия Шолох - Старая развилка (СИ) Страница 16

— Предостаточно, — ответила она, с готовностью кивая.

— Не дури, это не выход, — тихо сказал Ронька.

— Твои варианты? — так же тихо спросил ППшер.

Они молча переглянулись.

— Не сейчас, — Ронка покосился на девчонку.

Бывало, в городе ходили байки о живущих в лесу диких людях, дошедших до скотского состояния. Что они даже говорить не умеют, носят шкуры животных, копают норы в земле и охотятся стаями. Правда девчонка мало походила на существо из рассказов — она говорила, хоть и непривычно произнося слова, была полностью одета. Хотя одета преимущественно в шкуры животных, но зато довольно качественно обработанные и сшитые. Волосы обрезаны и связаны в короткий хвост. Больше всего ставили в тупик эти странные наручи на запястьях — что это такое? В любом случае, ни к фермерам, ни к дикарям она не имела никакого отношения.

Теперь, когда знакомство, можно считать, уже состоялось, братья молча и пристально рассматривали гостью, пытаясь понять, откуда она явилась, но не смогли и снова задумчиво уставились друг на друга. И что же она такое?

Девчонка тем временем перестала возбужденно бегать по полянке, перестала улыбаться и смотрела как-то разочаровано. Видимо поняла, что рассказывать о городе ей никто не собирается.

Она постояла еще несколько секунд неподвижно, а потом развернулась и направилась в лес.

— Эй, — возмутился ППшер, — ты куда собралась?

— Я ухожу, — в ее руке уже привычно лежал нож и движение, которым она его выхватила, тоже было настораживающим — слишком быстрым и чётким.

— Почему? Мы еще не поговорили.

— Вы не хотите говорить.

Ронька рассмеялся. Разубеждать гостью в обратном никто не собирался, но сделав еще пару шагов, девчонка все-таки замялась и остановилась.

— А вы в лесу надолго? — обернулась.

Браться снова переглянулись. Будь их воля и близко бы к лесу не подошли.

— Да.

— Тогда я вас найду. Завтра. Может, вы захотите говорить завтра?

— Может быть, — многозначительным тоном изволил согласиться ППшер.

Когда девчонка исчезла в темноте, Ронька, наконец, расслабился, бросил кость на землю. Тяжело вздохнул.

— Что ты задумал?

ППшер рассеяно разглядывал место, где только что прохаживалась Килька.

— Что мы о лесе знаем?

— Что?

— Ничего.

— И что?

— Видел, как она ходит?

Ронька поморщился. Когда кто-то умеет нечто тебе неподвластное, причем делает это так же легко и просто, как дышит, всегда неприятно. А дикарка металась с огромной скоростью, но совершенно бесшумно. Она играла с ножом, как с куклой и умудрялась выглядеть естественно.

Раньше они с таким не сталкивались.

— И что?

ППшер оглянулся на брата.

— Как провожатый она нам подходит.

— А толку? Там у диких в любом случае своих халявщиков предостаточно. Еще и неизвестно, как они живут, что жрут.

— Ты не понял… — легко отмахнулся ППшер, — мы к диким и не пойдем.

— А куда пойдем?

— Искать склад оружия! — сообщил ППшер. Брат закатил глаза, беззвучно ругаясь.

— Опять ты про этот бред! Где мы его найдем?

— Ладно, ладно… — мгновенно отступил ППшер. — Еще придумаем, куда. Но по любому в лесу лучше с проводником ходить. Тут фермеров нет, еды нет, крыши над головой нет. С этим-то согласен?

— Согласен, — нехотя ответил Ронька, которого мечта ППшера найти нетронутый оружейный склад и с его помощью захватить власть в городе порядком утомила еще в детстве.

— Ну вот… — ППшер наклонился очень близко, как к женщине, которую собираются поцеловать, и зашептал прямо на ухо:

— Когда она завтра явится, сделай морду поприветливее, попробуем договориться.

Ронька удивлено разглядывал лицо брата, такое непривычно близкое и только потом понял причину подобного странного поведения — тот попросту опасается, что девчонка все еще за ними следит и даже подслушивает. Очень может быть… что там в голове у диких, попробуй, пойми. Однако предложение брата разумно, сами в лесу они долго не протянут, а в город обратной дороги нет.

Ронька молча кивнул. Собственно, это хоть какой-то шанс, а хуже, чем есть уже не будет.

6

Выйдя за калитку, Конфетти не позволила себе тратить время на оплакивание своей злой доли и быстро направилась на север, где находилась ее родная деревня. Вскоре попала на городскую улицу. Брела по дороге между домами почти час, до темноты. Ночь намечалась безлунная, но даже в светлую не стоило оставаться под открытым небом. Наконец она решила, что пора остановиться и практически наощупь пробралась в первый попавшийся не заваленный хламом подъезд. Ночь Конфетти просидела, забившись в угол комнаты на втором этаже многоквартирного дома.

В окно она смотреть не рисковала, но была уверена что там, в темноте, плавают чьи-то тени. И настроены они враждебно. На вопрос чьи именно тени, Конфетти не смогла бы ответить даже после длительных размышлений. Собаки, люди, монстры? Какая ей разница? Разве это важно?

Сначала Конфетти плакала, но желание выжить победило желание бесполезно тратить силы и нервы на истерику.

Как только воздух вокруг начал сереть и сквозь темень проступили очертания окружающих стен, она поднялась и пошла к выходу.

Подумала, как удачно, что Тарзан не любил собак. С собаками бы ее нашли очень быстро, а так он может, конечно, обратиться за помощью к фермерам, но за это время Конфетти постарается убраться подальше, чтобы даже с собаками не нашли.

Фермеры… Конфетти грустно усмехнулась. Она же сама из этих фермеров, а теперь говорит о них пренебрежительно, как о чем-то недостойном уважения. Одно время она и правда их всех ненавидела… За то, что они слишком слабы. За то, что терпят наложенную городскими дань и не пытаются отбиться. За то, что отдают дочерей в качестве платы за свое благополучие, не пытаясь их защитить. За трусость.

Но это уже перегорело, прошло и забылось.

Думать, как жизнь сложится дальше, было страшно. Идти некуда, но она все-таки пошла в сторону деревни, где родилась и выросла. Туда, где ее давно уже не ждали и где бы ее все равно не приняли — яснее ясного первым делом Тарзан станет искать ее в родных местах. А кто захочет рисковать жизнью ради давно пропавшего и забытого ребенка?

Но она пошла.

Примерно за час добралась до свалки на краю города и только тогда на горизонте показалось солнце. В лес она попала вместе с первыми солнечными лучами.

Конфетти неплохо ориентировалась в лесу, ее родная деревня лежала отсюда на восток. Почему-то хорошей идеей показалось идти к нему не напрямик, а углом, так, чтобы выйти за деревней. Тогда можно дождаться темноты и незаметно добраться до дома старшей сестры. Что будет, когда она туда доберется, Конфетти опять же не думала.

Ей просто нужно было куда-то идти.

Текло время, жутко хотелось есть, но она ни на что не отвлекалась. Разве можно сравнить собственную жизнь и небольшое неудобство в виде ноющего от голода желудка?

Солнце стояло высоко, когда по ее расчетам пришло время сворачивать к деревне. Но дорогу перегородил глубокий овраг, свернувшийся змеей, хвост которой терялся далеко в зарослях. Она долго его обходила, забрела в большой муравейник, растревожила его и быстро отступила, поспешила отойти подальше.

Когда Конфетти поняла, что заблудилась, сил уже не оставалось. И хотя ничего непоправимого не случилось — ведь солнце, в конце концов, начнет садиться и тогда она найдет дорогу к деревне. Но когда это будет? А ночевать в лесу… одной… без еды.

Конечно, другого выхода не было. Конфетти уселась отдохнуть прямо на землю, не замечая, что до сих пор так и прячется в одеяло, кутается в него, втягивает шею, чтобы спрятать пыльной выцветшей тканью нос. С самого вечера она так ни разу и не выпустила его из рук, хотя по краям одеяло уже до бахромы изодралось о камни и колючки, а само стало тяжелое, до черноты грязное.

Дым поднялся внезапно, взмыл над деревьями единым плотным облаком. Он вскоре пропал, но Конфетти уже поднялась и упрямо сжимала губы, шагая в сторону людей. Вдруг это знакомые? Тогда они могут помочь, может и не побоятся, ведь вряд ли Тарзан станет рыскать в ее поисках по лесу.

Через время, почти падая с ног от усталости, она вышла к заросшим зеленью останкам практически разрушенного городка. Целыми оставалось всего несколько покосившихся, дышащих на ладан зданий. На месте остальных высились кучи покрытых травой обломков.

На почти пустой и свободной от растений площадке между несколькими целыми домами у костра сидел какой-то паренек, почти подросток, одетый как все деревенские — в тканую рубаху и широкие штаны. Он сидел на деревянном стуле со спинкой, немного косом, но других посадочных мест не наблюдалось. Незнакомый паренек, но и на вид зато совсем безобидный.