Адаптация (СИ) - Драммер Дик Страница 21

Он перешел на бег, и, кажется, один раз свернул не туда, упершись в тупик, — пришлось возвращаться. В какой — то момент ему стало казаться, что выхода из этого лабиринта и вовсе не существует, но внезапно пришла вполне здравая мысль: посмотреть себе под ноги. Его ботинки, все то время, что рядом находился Артур со свитой, топтали красный ковер, а значит, именно этот элемент интерьера должен помочь ему найти дорогу к выходу — своего рода местный аналог дороги из желтого кирпича. И хотелось бы, чтобы она все же привела к местному Волшебнику.

Искомое было достаточно быстро обнаружено, и, вступив на «тропу», он направился прочь от зала, в котором устроил настоящую бойню. Но едва успел сделать пару шагов, как до него донесся гул от солдатских ботинок. Калеб снова перешел на бег, искренне надеясь, что за следующим поворотом непременно обнаружится лестница. Однако ему не везло: свернув раз, затем другой, на третий он внезапно налетел на женщину, едва не сбив бедняжку с ног.

Дама вздрогнула и отшатнулась, но сразу же вернула себе самообладание и пристально посмотрела на налетчика внимательными, изучающими глазами. В ней все казалось странным, начиная с одежды: пышная, объемная юбка переходила в узкий корсет, что заканчивался на середине груди; во все это в хаотичном порядке были вплетены разноцветные ленты, словно наряд неосмотрительно оставили на растерзание ребенку. Голову незнакомки венчала небольшая цилиндрическая шляпка чернильного цвета, которая будто бы застряла в неряшливой прическе. Дополнял образ «городской сумасшедшей» конечно же макияж: черные губы бантиком, выбеленное лицо, выкрашенные зеленым веки да нарисованные дугами брови. Эта особа прекрасно смотрелась бы на черно — белой фотографии в компании патефона и джентльмена во фраке, но сейчас, стоя у изящной тумбочки с позолоченным подсвечником и висевшим за ней на стене портретом в резном багете, она выглядела необычайно чужеродно, словно ошиблась павильоном и оказалась на съемках совсем другого фильма.

Калеб мог бы и дальше на нее пялиться, не зная, с чем бороться: со странной, но все же определенной красотой и притягательностью этой женщины или же с желанием рассмеяться и вставить колкий комментарий по поводу неподобающего внешнего вида. Его дилемму разрешила тройка солдат, выскочившая в коридор и устремившаяся прямо к нему. Пришлось оставить девушку и броситься наутек, снова поддавшись надежде, что выход уже совсем близко. И все же он успел ощутить необычное чувство, будто во встреченной даме было что — то странное помимо внешности: нечто неуловимое в ее взгляде, что не позволяло ему просто забыть о ней.

— Калеб! Калеб, стой!

Его окликнули, и ноги разведчика сами собой остановились, едва не уронив владельца лицом на ковер. Он обернулся, изумленно и гневно глядя на женщину, что назвала его по имени и, кажется, даже знала. Но его ли она знала? Или спутала с гвардейцами, носившими маски? Ему непреодолимо захотелось вернуться и разузнать, но тут из — за ее спины вынырнули солдаты, и его словно обдало холодным душем — чувство самосохранение взяло верх, и Калеб помчался дальше, борясь с непослушными ногами, упорно не желающими подчиняться.

Переменчивая удача вновь улыбнулась ему, и за поворотом действительно оказалась столь желанная лестница, вдобавок еще и абсолютно пустая. Он едва ли не скатился вниз по ступенькам и, оказавшись на первом этаже, бегло осмотрелся. Тот выход, через который его сюда привели, несомненно охранялся, да и большая часть свиты, что сопровождала обоз, расположилась как раз таки с той стороны дворца. Тогда, и впрямь, оставался лишь подвал, где мог находиться еще один выход. Калеб юркнул под лестницу и обнаружил спуск, впрочем, тот вел, кажется, в самые настоящие катакомбы.

Освещение в коридоре отсутствовало, и, едва ли не на ощупь спустившись по крутой лестнице, разведчик уперся в решетку, на его счастье, незапертую. За ней стояли тягучая дымка и сильный запах сырости. Он прислонился к стене, лицом к выходу, и позволил себе пару минут перевести дыхание, неустанно прислушиваясь к шорохам и отдаленным крикам. Водоворот мыслей о том, что же делать дальше, внезапно преобразился в щупальца кракена, вознамерившись утащить его на самое дно и зарыть в переживания и страхи. Голова наполнилась вспышками воспоминаний: выстрел, слова, взгляд его клона. Гвардеец испугался, словно бы не ожидал увидеть другого себя, не знал, что является всего лишь копией, к тому же не единственной. Как такое возможно? Калеб и сам хотел бы это узнать. Быть может, все дело в масках? У него, еще при первом взгляде на эти неудобные и непрактичные атрибуты, возникло желание разузнать, зачем весь этот маскарад, уж не специально ли для него старались? Наверняка тут имелась некая связь, и если брать в расчет помешанность всех и вся на «магии», то, вполне возможно, маска как — то искажала реальность. В таком случае все становилось чуточку понятнее.

Другой аспект все той же загадки: причастен ли ко всему этому старый добрый Асай. Наставник вполне мог взять у него кровь и вырастить клона, пока они были в долгом полете и пребывали во сне. А затем посадить свежевыращенных Калебов в капсулы и отправить сюда, на потеху местным безумцам. Помнится, сам инструктор выглядел уставшим и подавленным, словно бы проснулся давно и неустанно трудился без перерывов. Во всем этом размышлении не хватало лишь одного кусочка мозаики — мотива. Зачем все это проворачивать, а потом отправлять вниз их с Ричем, прекрасно понимая, что они непременно наткнутся на неоспоримые улики?

Ответов у него пока не имелось, но Калеб собирался непременно их получить. Вот как выберется отсюда, первым же делом возьмет Асая за грудки и хорошенько приложит к ближайшей переборке для более продуктивной и душевной беседы. Только перед этим придется совершить пару подвигов, которые не стоит откладывать. Он посмотрел на индикатор шокера: оставалось двадцать три боевых заряда и шестьдесят девять оглушающих — вполне достаточно для тихой операции без привлечения внимания, но если его опять прижмут, то выстрелов может, увы, не хватить. Ему почудился шорох, и, включив фонарь, разведчик торопливо направил ослепительный столб света в глубину коридора. Тот оказался пуст и безжизненен. На первый взгляд.

Луч фонаря планомерно перемещался от одной стены к другой, ощупывая пол и потолок, но ничего подозрительного не находил. Самая обычная кирпичная кладка, крепления для фонарей, небольшая ложбинка для стока воды. И тем не менее, несмотря на, казалось бы, очевидную безопасность этого места, подсознание упорно рисовало бесформенные тени, что метались в углах, на самых задворках периферического зрения. Стоило только обернуться, как мнимая опасность перемещалась за спину, словно персональный демон, а может, просто замирала, забиваясь в щели под обжигающим гнетом света, и вновь оживала, оказавшись в густом мраке. Из глубин памяти тут же вырвался вчерашний монстр — черная плесень, которая также выбрала своим обиталищем подземные пространства. Весьма вероятно, что здесь это существо могло достичь поистине огромных размеров и легко управиться с человеком, переварив забредшего сюда безумца без остатка.

Тревожные думы заставили его буквально нестись по коридору, судорожно водя фонарем из стороны в сторону, чтобы ненароком не налететь на что — то крупное. Навскидку он пробежал метров триста, когда показался выход — тускло освещенный проем в еще одно помещение. Калеб пренебрег простейшей осторожностью и выскочил «на волю», даже не проверив, поджидает ли его кто за углом. На его счастье, вокруг не оказалось ни одной живой души, никто не вел поиски, не преследовал, и тем не менее он согнулся, уперев руки в колени, и жадно глотал воздух, и причиной тому стало отнюдь не сбившееся дыхание, а самая настоящая паническая атака — болезнь, с которой, как ему казалось, удалось покончить еще в далеком детстве. Но, как теперь выяснилось, старые раны могут открываться когда угодно, и самое забавное, что проявился недуг не под шквалом пуль или от холода ножа у горла, а от какой — то плесени, которую даже видно не было. Наконец, совладав с собственным организмом, разведчик выпрямился и осмотрелся.