Форсайт (СИ) - Лукьяненко Сергей Васильевич Страница 21

— Они меня нервируют, — призналась Лена. — Я не выбиралась из города, близко их не видела, но как-то неприятно. Летают там в облаках... Может, они ссут нам на головы!

— Фу, — сказал я с чувством. — Вся молодёжь нынче так сквернословит?

— Нет, гораздо хуже, — засмеялась Лена. — Иди уж, дядя ждать не любит.

Кивнув, я оставил Лену наедине с кофе и пошёл к выходу, размышляя, заглянуть по пути в коттедж или нет.

Но выбора, как оказалось, у меня не было. Перед зданием столовой стоял чистенький чёрный паркетник, похожий на тот, который я водил в форсайте. Только с зеркалами — гибэдэдэшников связанные с отражениями страхи не волновали. Когда я проходил мимо, тонированное стекло уползло вниз и я увидел Григоряна.

— Садись, Никита, — предложил он. — Прокатимся.

Чувствуя лёгкое смущение, я сел на переднее сиденье. Григорян сам вёл машину, мы выехали с территории, и он почти сразу вырулил на трассу, игнорируя съезд на разворот.

— Не в город едем? — удивился я.

— Нет. — Григорян смотрел перед собой. — Лена тебя не слишком достаёт?

— Нет, — неловко ответил я. — Она хорошая.

Григорян помедлил. Сказал:

— Да. Но ей немножко сносит крышу. Не обижай её.

— Нам всем сносит, — возразил я. — Даже не подумаю.

Он кивнул, будто заканчивая эту тему. И произнёс:

— Я прочитал утренние отчёты.

— Уже? — удивился я.

— Быстро читаю. У тебя, пожалуй, самый интересный. Хорошо, что вы с Мишей наладили отношения между обоими личностями — нынешней и форсайтной.

— Как я понял, ничего нового вы из нашей поездки не узнали?

— Все города и посёлки накрыты облачным куполом, — сказал Григорян неохотно. — Ты не знал? В интернете порой рассказывают... те, кто приблизился и выжил.

— В сети столько вранья, не понять, где правда.

— Про купола — правда. Приближаться к ним не стоит, стражи атакуют.

— Стражи?

— Так мы их называем, — туманно ответил Григорян.

Я помолчал, глядя на безнадёжно отстающие машины — Григорян вёл резко, агрессивно, что совершенно не вязалось со спокойным тоном. Сказал:

— Если бы вы ввели меня... нас в курс дела... дали всю подтверждённую информацию...

— Точных данных нет, гипотезы вас только запутают, — отрезал Григорян. — Мы тоже не всё знаем, как я вчера убедился. И за это тебе и Мише спасибо.

Он свернул под указатель «Зеленоград».

— Куда мы едем? — не выдержал я.

— На кладбище.

— Мне ещё рано, — мрачно сообщил я.

Григорян усмехнулся.

Мы действительно остановились возле кладбища. Вышли из машины. Я пошёл за Григоряном, отметив, что тот поглядывает на смартфон с выведенной картой. Значит, не родственную могилу приехал навещать. У входа его ждал молчаливый мужчина, который протянул Григоряну букетик гвоздик в целлофановом саване. Артур Давидович поблагодарил его кивком.

На кладбище было пустынно, лишь возле одной могилы скорбно стояла бабулька, что-то шепча одними губами — я таких навидался в форсайте, — да вдали шла траурная процессия.

— Ненавижу кладбища, — сказал я. Меня будто прорвало. — Ненавижу кладбища, ненавижу прощания, ненавижу, когда умирают.

— Кто ж любит... — согласился Григорян.

Мы остановились возле одной из могил. Григорян положил цветы на снег, потом рукой протёр надпись на памятнике.

Но я уже всё прочёл и увидел фотографию.

Анне-Нюре действительно было почти пятнадцать лет, когда она умерла — три месяца назад.

— Вот какая ерунда, — сказал Григорян задумчиво. — Когда вы с Мишей назвали адрес и имя девочки, мы стали проверять. И выяснилось... вот что выяснилось. У неё были форсайты, она даже в соцсетях писала — ну, поначалу, тогда многие рассказывали. А потом... потом покончила с собой. Ну, родители как-то замяли это, вроде несчастный случай, но вряд ли девочка просто так забралась на крышу и случайно навернулась...

— Как она может быть в форсайте? — спросил я, не отрывая взгляда от памятника.

— Не знаю. Те, кто погибает в форсайте, всего лишь перестают его видеть. А вот те, кто существует в форсайте, но умер в наше время... Оказалось, что мы упустили эту группу. Сейчас качаем тему по всем центрам. День-другой, и будет информация.

У меня голова шла кругом. Я присел на оградку.

Интересно, это нарушение каких-то кладбищенских обычаев или нет?

Григорян достал пачку сигарет. Как-то очень неловко раскрыл и закурил. Объяснил виновато, будто оправдывающийся перед родителями подросток:

— Я очень редко...

— И не в затяг, — мрачно пошутил я.

— Угу. — Григорян выпустил струю дыма. В холодном воздухе дым расплылся колеблющимися слоями. — В форсайте можно погибнуть. На тех, кто видит форсайт, это не отражается никак. Тела тех, кто погиб или покончил с собой в форсайте, остаются там. Выходит, форсайт — это будущее, в которое способен проникать разум некоторого количества людей. Логично?

— Там нет ничего логичного, — возразил я.

Григорян махнул рукой.

— Это другое. Мир там безумный. Но сама схема казалась абсолютно логичной и правильной. Тут — настоящее! Там — будущее! Но каким образом уже погибшая девочка продолжает жить в форсайте?

Я развёл руками.

— Мы искали причину, — продолжал Григорян. — Совмещение миров и пространств. Инопланетное нашествие. Применение какого-то странного оружия или последствия эксперимента... никто не колется, конечно, но ты же понимаешь! Военные те ещё тихушники, а учёные со своими экспериментами — хуже маленьких детей. Но вот это... это всё ломает!

— Она ожила, — предположил я. — Как Миша оживает в Мире После.

— Почему только она? — резко спросил Григорян. — И вообще каким образом? В нашем мире пока чудес нет!

— Вот когда случится Событие, то она и оживёт, — предположил я. — Возможно, её особенность — не только превращение в змею, но и оживание... Чёрт, слово какое-то дурацкое. Оживёт, но взрослеть уже не будет.

Григорян неожиданно посмотрел на меня с уважением.

— А ведь интересная идея, Никита.

Не думаю, что он так уж высоко оценил мою мысль. Скорее, ухватился за неё, как за спасательный круг. У него была выстроена какая-то концепция и какой-то наверняка безумный, но всё-таки план борьбы. И вдруг ожившая девчонка!

Мне показалось, что этим моментом надо воспользоваться. Я спросил:

— Как вы думаете, что всё-таки произошло... произойдёт?

Григорян поколебался. Потом сказал:

— Если убрать мистические объяснения? Вроде того, что форсайт — это чистилище?

— Пожалуйста, уберите, — попросил я.

— Точного ответа у меня нет, — предупредил Артур Давидович. — Но, если уж хочешь знать моё мнение... Только учти, никаких доказательств у меня тоже нет.

Я понимающе кивнул.

— Там нарушены все законы физики и биологии, — сказал Григорян. — Абсолютно все. Населённые пункты закрыты облачными куполами, опускающимися к земле. Облака так себя не ведут! В них летают человекоподобные стражи, то ли нападающие на людей, то ли отпугивающие их. Ну не могут летать гуманоиды с крыльями размахом в три метра! Нет привычной фауны, но есть нелепые существа. При взгляде в отражение с вероятностью около девяти процентов появляются огромные волки, убивающие посмотревшего. В части квартир есть электричество, вода или газ. Большинство форсайтников имеют какую-то нечеловеческую способность: бежать с огромной скоростью, прыгать с высоты, испускать электрические разряды, возрождаться после смерти, плеваться кислотой... Ты свою, кстати, не определил?

— Нет.

— Ищи, Никита. Ищи... Так вот, всё, что я перечислил, не имеет общей логики и невозможно физически. На Земле. Из этого я делаю вывод, что Мир После — создан чужим разумом и не у нас.

Я засмеялся.

— Как, по-твоему, должен выглядеть контакт с иным разумом? — спросил Григорян. — Прилетели корабли, сели, вышли зелёные человечки?

— А почему бы и нет?

— Зачем лететь через немыслимую пустоту? Что искать? Планеты, полезные ископаемые? Да ерунда! Разум, способный путешествовать между мирами, где угодно создаст пространства для жизни. Интерес представляют лишь знания. Лишь чужой разум. Представь себе колонию бактерий, спокойно живущих на старом пне. Подошёл учёный. Взял мазок, небрежно проведя палочкой по пятну. Пень, возможно, сжёг, а может, тот и остался на месте. А микробы с мазка учёный поселил на питательную среду и стал наблюдать.