Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей Страница 28

— Тя только за смертью посылать, а то и куда подальше…  — Беккер и то, недовольно ворча, поплёлся ближе к входу в пещеру. И заявил в продолжение: — Чего тут у вас…  случилось? А ещё стряслось!..

Старик указал ему на камень, покрытый мхом подле себя. И начал переводить пересказ посыльного. Тот явился не с пустыми руками. Ему дали окровавленную кость, точнее коготь. Это означало, что те, к кому он заявился сегодня днём, приняли предложение собратьев по оружию и будут ближе к утру у них в пещере. Соответственно им требовалось накормить их — и не только.

А вскоре появилась и та дикарка, на которую положил глаз Беккер. Хмыкнул при виде неё, и ткнул нагло пальцем, а затем им себе туда, где всколыхнулась нижняя чакра. Говорил ей: мол, ты моя — и никуда не денешься, детка! Я поимею тебя, как ты тогда меня на скале, хватая за…

А долг платежом красен. Всё-таки этот мир также по-своему прекрасен. Долго девок уламывать не надо, трахнул…  дубинкой по голове, и она твоя — делай с ней, что хочешь, и душе угодно, если ещё успеешь и сумеешь воспользоваться доминирующим положением в племени.

И она принесла вести. Известие было приятным. У людоедов давным-давно не собиралась сильного воинства, а и союза не возникало. Но старик ещё помнил те времена — былой юности — когда племена рода объединялись, и совместно противостояли любому врагу. Не думал, что когда-нибудь снова сможет лицезреть нечто подобное. Тем более уже знал приблизительное количество чужаков благодаря Беккеру. Тот говорил о пяти полных рук пальцев — именно столько было чужаков, а воинов среди них — мужиков — чуть более двух десятков, остальные — бабы. А они воевать не умели. Хотя если вспомнить, что ослепили временно одного из воинов Айя — Ням чего-то не договаривал или сам не догонял: насколько они опасны в гневе.

Но это и подкупало старика — не каждая дикарка способна проявить характер. А умел обламывать сильных духом женщин. Даже что-то слышал с юных лет про амазонок и матриархат. Но сталкиваться с ними не доводилось при жизни. Хотя и земля слухами помниться и множится. Где-то обитали на востоке. Там где восходит дневное светило. И сами также светлы ликом и шерстью головных покровов. А покрывали себя до пят тонкими и изящными шкурами.

Отдав распоряжения Уйё, Ойё наказал больше не беспокоить себя и Няма — они должны отдохнуть, дабы не выглядеть уставшими при встрече сородичей иных племён славного рода людоедов.

Как Беккер сумел уснуть, сам не помнил, а продолжал с вожделением коситься исподлобья на дикарку, делая в её адрес странные жесты, и при этом издавал непонятные звуки даже для старика.

Старейшина всё мотал на ус, стараясь запоминать любые проявления чужеродного происхождения, исходящие от новоявленного соплеменника. Они нравились ему и одновременно не очень — всё ещё колебался, сомневаясь в правильности собственного выбора. И своего ли, когда на этом настояли духи Огня и Земли, сведя его с этим чужаком, только на первый поверхностный взгляд казавшимся слабаком, а когда дело дошло сделать выбор в пользу собственного шкурного интереса, проявил небывалую удаль по меркам людоедов.

Он ещё поможет старику объединить род воедино — все племена, и те будут приносить ему дары, признав верховным старейшиной над остальными. Соответственно у него появится свой собственный круг — полный как рука с целыми пальцами.

С тем и уснул. А Беккер с похотливыми мыслями и во сне он отымел дикарку, наказав за то, что распустила свои руки тогда на скале против него. Он наказывал и наказывал её остаток ночи напролёт, а когда проснулся, то понял: кое-что застряло в черепе твари на месте ока. И сорвать сразу не получилось, поскольку запросто можно было лишиться отличительного знака мужским достоинством.

Однако в глазах дикарей Беккер ещё больше возвеличился. Не каждый воин способен дважды надругаться над поверженным противником — и сначала над его плотью при жизни, а затем и над духом по смерти и обретении трофея, а её силы.

За данным странным и непонятным занятием чужака-соплеменника и застукали — благо не в прямом смысле дубинами, а переносном — дикарское пополнение одного племени. И явились с копытом, означавшим: готовы пойти со здешними обитателями, куда те ни укажут, а хоть на край бездны.

Затем появилась ещё толпа народа — и все как один с дубинками. Отличия в костяшках также были незначительны и знаки отличия воинов разных племён одного рода практически идентичны. Разница заключалась в длине когтей или количестве клыков.

Настал черёд Беккера знакомиться с гостями. Старик собственноручно вырвал у него череп хищной твари и насадил на голову. Та не сразу пролезла сквозь уши, и пришлось стукнуть дубинкой.

Беккеру хоть бы хны. Он и впрямь великий воин — стоял крепко на ногах, а казался громилой в сравнении с иными дикарями. Монументальная фигура — не из-под руки Церетели вышла, но такую «недвижимость» не один год требовалось наедать, не покладая рук и не зная устали, а пихать в себя много еды, которой хватило бы на такое же количество лет всем объявившимся здесь дикарям.

Новоявленные сородичи рассаживались по местам в пещере указанным стариком, и поглядывали с вожделением на местных дикарок. Кое-кто положил также глаз на приглянувшуюся Беккеру особу.

Ням рыкнул на него, сам того не ведая: вызвал иного великого воина на поединок чести.

Старик посетовал, недовольно закачав тем, что ещё не сложил, а пора было, в виду преклонного возраста и вида ожившего мертвеца. Но поделать ничего не мог. Гость принял вызов на бой.

Старейшина перевёл Беккеру слова гостя-дикаря. И собственный великий воин поник лицом. Кожа приняла бледный окрас плесени.

Однако и на этот раз обошлось всё так, что лучше и не надо. Да и представить сложно. У него на голове шлем в виде черепа хищной твари — и смягчал удары дубиной дикаря-гостя, в то время как Беккер сам обладал куда более грозным и смертельно-опасным оружием — топором. Да дикарь ускользал всякий раз, оказавшись пронырливым малым. Пока не угодил под скользящий удар обухом.

Победа по очкам за явным преимуществом — а нокаутом — досталась Беккеру. Ням стал истинно великим вином рода, а не только племени. Его неоспоримое лидерство признали иные сородичи из числа великих воинов своих племён. Итого таких набралось около пяти.

Вроде все в сборе были — по заверению старика, когда тот привёл в чувство Беккера, и огласил своё решение, а всем, как исходящее от Ням.

Окинув презрительным взглядом толпу разномастных дикарей, Беккер остался недоволен не только их внешним видом и обликом, но и оружием. Дубинки конечно хорошо, но не против его сокурсников. Так их не одолеть, тем более что очередной лазутчик принёс известие о появлении среди них сильного воина с ручной зверюгой способного на пару с ней завалить добрый десяток воинов. А чужаки к тому же обустраивали какие-то там ловушки. И так их просто с набега навалом не победить. Придётся повоевать и порядком. А не один день сражаться. Без облавы никуда. Придётся обложить на длительный промежуток времени лагерь, лишая чужаков и без того скудных запасов еды. Вот когда они оголодают, тогда и возьмут их практически голыми руками.

— Слишком долго, — заявил Беккер.

Ему требовалось всё и сразу. А намеревался проучить и отомстить сокурсником за то, что они бросили его на произвол судьбы.

Топор один на полсотни рыл. Поэтому решил вооружить людоедов помимо дубинок ещё и заострёнными длинными кольями.

Пояснив, какой вид растительности его интересует, старик отправил Беккера с одним из ушлых дикарей. Вскоре от Ням явился посыльный с колом-посохом в руках, заявив, чтобы иные дикари влившиеся в отряд дважды великого воина и победителя твари шли за ним, разбирая оружие.

На щиты у Беккера не осталось времени, но он решил: обойдутся и без них, тем более что затеял напасть на лагерь внезапно и ещё засветло, поясняя старику свою тактику тем, что когда чужаки увидят количество дикарей — дрогнут, а и внезапность половина залога к успеху.