Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ) - Беренцев Альберт Страница 30

Именно поэтому сотрудники НИИ № 20 и работали без выходных и часто по ночам, процесс производства «кукурузки» не допускал простоев. До 1983 года НИИ № 20 занимался разнообразной ерундой — сибирская язва, холера, чума, любое вирусное оружие потеряло всякий смысл после изобретения «кукурузки». Одного «початка», например того с которым сейчас работал Вендетов, хватило бы чтобы уничтожить за минуту население небольшого городка типа Бухарина-11, где и находился НИИ № 20.

Вендетов любовался «кукурузкой», вакуумная капсула — ствол початка была из полупрозрачной субстанции синего цвета, блики от неоновых ламп лаборатории плясали в ней, как в хрустальном бокале шампанского. Сами зернышки ВТА-83 тоже были синими, небольшие шарики темно-матового оттенка.

Вендетов поймал себя на мысли, что ему хочется съесть такое зернышко, попробовать его на вкус, покатать на языке. К одному стволу всегда крепилось 21 зернышко, и каждое из них несло смерть всему живому. Вендетов любил ВТА-83 еще и потому, что оно было и его детищем, его достойным ребенком и наследником. У «кукурузки» было много мам и пап — над ней работал коллектив лучших советских специалистов в области химии, и Вендетов был самым юным из них.

Официальное название ВТА-83 расшифровывалось просто — Возмездие Товарища Андропова, 1983 год. Вещество было создано именно тогда под личным патронатом Андропова. Его самого Вендетов видел лишь раз в жизни, на торжественном и секретном приеме по поводу запуска «кукурузки» в производство. Но эта встреча поразила Вендетова, он сразу же влюбился в Андропова, с первого взгляда.

Застенчивая улыбка, невротичные жесты, холодные и чуть бегающие глаза — все эти признаки явственно говорили о том, что Андропов — СВОЙ, что он повидал в жизни говна, как и Вендетов, и сделал правильные выводы. Однажды отец по секрету рассказал Вендетову, что Андропов не воевал в Великую Отечественную, а отсиделся в тылу, сославшись на больные почки и необходимость платить алименты одной жене и заботиться о второй. После этого Вендетов стал уважать Андропова еще больше.

Вендетов твердо знал, что они с Андроповым принадлежат к касте высших людей, такие как они и должны находиться в тылу, в тепле и комфорте, и править оттуда массами, обязанными умереть за них. Впрочем, массам следует умирать еще и просто ради развлечения таких выдающихся личностей как Андропов или Вендетов.

Брежнева Вендетов считал старым маразматиком, а Горбачева так и просто ненавидел. Горбачев вступил в должность относительно недавно, но уже успел нагадить — по его приказу производство «кукурузки» было сокращено в три раза, а по слухам, упорно ходившим в «двадцатке», Горбачев собирался вообще ввести мораторий на производство новой ВТА-83.

Вендетов любил «кукурузку» еще и потому, что в его сознании она была навечно и неразрывно связана с образом Андропова.

Но самым прекрасным явлением, связанным с ВТА-83, были, конечно же, тесты на живых существах. Вендетов помнил эксперименты на крысах, это было просто чудесно, кожа слезала с крыс за несколько секунд, обнажая мясо, глаза лопались, кости шипели и плавились.

До боевого применения «кукурузки» дело пока что, к сожалению, не дошло, но в Афганистане были проведены секретные испытания на военнопленных. В Афганистан проводить эксперименты Вендетова не взяли, он тогда плакал несколько дней подряд, и даже прогулял впервые в жизни работу.

Но рассказы вернувшихся из Афганистана коллег Вендетова превосходили самые смелые теоретические выкладки. Там все было еще веселее, чем с крысами, кожа пленных моджахедов растворялась, люди превращались в визжащие и гноящиеся куски мяса, а через десять, максимум двадцать секунд, умирали в муках. Разумеется, сейчас ни о каких испытаниях на людях речи не шло, прекрасные времена Андропова минули, и это заставляло Вендетова грустить и печалиться.

Вендетов старался всю свою сознательную жизнь, чтобы попасть на работу сюда, в НИИ № 20. Самым тяжелым на этом пути было получить справку от психиатра, работа на подобных объектах требовала людей со стальными нервами. Вендетов очень боялся психиатра, он даже предлагал отцу подкупить врача, но отец заверил Вендетова, что все и так пройдет хорошо. И он оказался прав, психиатр заявил что Вендетов — «совершенно нормален» без всякого подкупа. Это был один из самых счастливых дней в жизни Вендетова.

Но сейчас Вендетов грустил, и грусть не давала ему работать, постепенно переходя в глухую ярость. Все дело было конечно в отсутствии Андропова, в Саше, а еще в проклятом рассказе.

Газета с рассказом лежала здесь же, в девятнадцатой секции зоны Б. Вендетов и сам не знал, зачем притащил сюда газету. Никто в здравом уме не стал бы читать «Трезвого дворника-комсомольца», но в НИИ № 20 никогда не было туалетной бумаги. Вендетов пошел посрать и его взгляд упал на лежавшую рядом с очком газету. Взгляд тут же зацепился за фамилию «Местяев», такие фамилии волновали Вендетова с детства. Обчитавшиеся боевиков про мафию одноклассники дразнили Вендетова за его фамилию еще в школе, даже Саша потешалась над ней, поэтому все фамилии связанные с местью вызывали у Вендетова болезненный интерес.

Вендетов взял «Трезвого дворника-комсомольца» и начал читать. С каждой новой строкой Вендетов ощущал, как внутри него зреет холодящий сердце ужас, как будто он снова стоит перед всем классом с нарисованным на спине хуем.

Рассказ назывался «Говорит Марс» и был посвящен, как явствовало из вступления редактора, подведению итогов по выполнению Постановления ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма» от 7 мая 1985 года.

Герой рассказа — работник НИИ радиоэлектроники Местяев каждый день пил водку, он работал спустя рукава, девушка бросила Местяева, потому что тот стал алкашом. Местяев был уже на грани увольнения, когда наконец вышло спасительное для него Постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма» от 7 мая 1985 года. Прочитав постановление и изучив линию партии относительно алкоголизма, Местяев немедленно бросает пить, теперь он посвящает все свое время только работе.

Неделю спустя Местяев изобретает новый сверхсветовой способ связи, это открытие позволяет СССР колонизировать Марс за считанные месяцы. В конце рассказа Местяева вызывают в Центр по координации марсианской колонизации, с ним связывается космонавтка с базы на Марсе. Космонавтка от имени всех землян благодарит Местяева за его открытие. Как выясняется космонавтка — бывшая девушка Местяева. Узнав, что Местяев бросил пить, она прощает его и приглашает на Марс, чтобы сыграть свадьбу.

Но присутствующие во время сеанса связи с Марсом коммунисты говорят, что нет нужды отправляться на Марс, чтобы пожениться. Неожиданно появившийся работник ЗАГСа расписывает Местяева и космонавтку прямо в Центре по координации колонизации Марса, это становится первой во Вселенной свадьбой сыгранной посредством сверхсветовой радиосвязи, той самой радиосвязи, которую и изобрел Местяев.

Но самым шокирующим для Вендетова оказался даже не сам рассказ, а стоящая под ним подпись — КАМАРИЛЬИН. Тот самый Камарильин, к которому ушла два месяца назад от Вендетова Саша.

Пожалуй, Камарильину нельзя было отказать в писательском мастерстве, Вендетов и Камарильин никогда не встречались, знать о Вендетове Камарильин мог только по рассказам Саши, однако все повадки, характер и даже внешность Вендетова были описаны в рассказе исключительно точно. За некоторыми исключениями — например, Вендетов никогда не пил, за всю жизнь он выпил только бокал вина на юбилее отца, кроме того, никакая девушка, тем более космонавтка, к Вендетову никогда не вернется, и никакой космической свадьбы у него не будет.

Но точность образа в рассказе поражала, у Вендетова закружилась голова, впервые в жизни закололо сердце.

Что будет, когда рассказ прочитают его коллеги?

Рассказ выставлял его НЕУДАЧНИКОМ, АЛКАШОМ, НАИВНЫМ ДУРАЧКОМ, счастливый конец рассказа был явной насмешкой над судьбой Вендетова. Аналогия между героем рассказа и самим Вендетовым была слишком явной, Вендетов думал, как будут его подкалывать коллеги, спрашивая, не с похмела ли он сегодня, и как ему потрахушки с космонавткой в открытом космосе, и когда он уже полетит на Марс к любимой жене. Это было ужасно, гораздо страшнее школьных издевательств.