Дональд Маккуин - Ведьма Страница 4

Человек, одетый иначе, шагнул вперед и стал справа от Гэна. Необычным в его одежде был разрез справа, позволяющий легко доставать пистолет из кобуры на поясе. Огнестрельное оружие казалось диким на фоне доспехов, мечей и кинжалов. Тем не менее этот человек не вызывал никакого удивления у своих товарищей.

Гэн заговорил с ним, и чувствовалось, что они давние и хорошие друзья.

— Ну, Луис, каждый приводит свой довод против этого последнего моего хода. Наверное, наступила твоя очередь?

Уловив мелькнувший на лице Луиса испуг, Гэн усмехнулся. Луис выпрямился:

— Тогда я не буду тратить время впустую. Нужно защищать стены города, пусть Ква и горцы идут к нам. У нас есть мой черный порох. У тебя есть я, Бернхард, Анспач и Картер. На этих стенах каждое оружие-молния стоит от тридцати до пятидесяти человек. — Для убедительности Леклерк шлепнул рукой по пистолету.

Не произнеся в ответ ни слова, Гэн вопросительно поднял брови. Леклерк покраснел.

— Ладно, забудем о Картер и Анспач. Они против убийства, считая это неправильным, вот и все. И хоть Бернхард — тоже женщина, но я верю, что она встанет рядом со мной. Мы отобьем атаку на любую из этих стен.

Гэн положил руку на его плечо, заставив Луиса идти рядом с собой. Тихим голосом он повторил последние слова Леклерка:

— Отобьем… Я тоже обратил внимание на выражение лица твоей Бернхард, когда сказал, что оборона должна быть агрессивной. Ладно, мы поступим так, как считаем лучше. А это возвращает меня к вопросу об обороне. Не забывай, что многие из этих горцев были союзниками короля Алтанара. Это давнишние смертельные враги моего народа. Мы неспроста называем их Дьяволами. Теперь они вернулись со своими северными братьями. Они будут охотиться за тобой, поверь мне. Капитан найонского корабля, который стоял здесь дней десять тому назад, сказал, что Скэны плывут на своих акульих челнах. Их очень много — столько никто раньше не видел. Их прибытие ожидают через два дня после атаки Ква. Какую стену ты тогда будешь защищать?

Леклерк упрямо повторил:

— Тем более нужно сидеть на месте. Заставь их приблизиться к нам, используй с выгодой для себя нашу огневую мощь.

— Огневую мощь. — Гэн натянуто усмехнулся. — Ты имеешь в виду оружие-молнию и разрушающий все черный порох? «Огневая мощь»… Да, в твоем языке есть образные слова. Но подумай… Сейчас середина лета. Из-за мора мы забросили поля и скот. Если я не смету этих захватчиков, они учинят грабеж и бойню моего народа, уничтожат наш и так скудный урожай. Для выживших зима будет означать голодную смерть. Тогда что хорошего в том, что сегодня стены Олы устоят?

— Почему воины Людей Собаки сидят к востоку от Гор Дьявола, пока на западе ты сражаешься с общим противником?

— Мое племя больше остальных пострадало от мора. С востока его теснят Поедатели Бизонов. На север продвигаются кочевники, поклоняющиеся луне. Люди Собаки не могут нам помочь. Луис, я должен, атаковать прежде, чем объединятся мои враги. Я должен уничтожить и Ква, и Дьяволов, а потом разбить Скэнов.

— А что, если ты проиграешь?

На лице Гэна неожиданно появилось угрожающее выражение.

— Я должен победить. Иначе — рабство. На это я не соглашусь.

Его правая рука легла на рукоять меча. На побледневшем лице сверкали синие глаза, напомнившие Леклерку странный зловещий цвет льдов на горе Отец Снегов. Между тем Гэн продолжил:

— Однажды похитили мою жену, а с ней и нашего еще не родившегося сына. Мы с Нилой решили: или живем свободными, или погибнем свободными.

Какое-то время Леклерк не мог сказать ни слова. При каждом вдохе его пронизывала боль. Что ж, вроде все ясно. Он уже повернулся, чтобы уйти, но неожиданно остановился.

— А как насчет Конвея и Тейт? Если воины племени Собаки, направившиеся на юг к Дому Церкви, нашли их, то они скоро будут здесь. Разве ты не можешь немного обождать? Тейт и Конвей сами по себе стоят армии.

Гэн ответил с отсутствующим видом:

— Если их обнаружили и они еще живы, и явятся сюда вовремя, это изменит многое. Я переполнен множеством «если» и «возможно». Луис, я могу позволить себе все, что угодно, кроме нерешительности и напрасной траты времени.

«И человеческих чувств», — подумал Леклерк, удаляясь от Гэна. И тут же устыдился — уж кому, как не ему и его друзьям, которые вместе с ним переделывали этот мир, знать о человечности Гэна.

Леклерк присоединился к группе ожидавших людей, не обращая внимания на их явное нетерпение узнать, что сказал Гэн. Леклерк мысленно возвратился в то время, когда они выбрались из криогенных капсул, сохранивших жизнь членам их группы, и открыли этот новый мир.

Временами он оценивал этот дар как глупейшую шутку в какой-то сумасшедшей комедии, приведшей к уничтожению всего, что ему было знакомо.

Мир, в котором родился Луис Леклерк, сам себя уничтожил. Природа со свойственными ей бесконечным терпением и добротой стерла большинство ядерных шрамов, но оставались места, где по милости человека поверхность земли спеклась в остекленевшую массу. Сверкание таких участков в лучах солнца служило укором для понимающих.

А понимали это только выходцы из тех криогенных капсул. Они знали также о нервно-паралитических газах и ужасных искусственно созданных болезнях. Немногие уцелевшие научили своих потомков, что все оставшееся после светопреставления опасно. В этом была доля истины. Останки городов служили вместилищем заразы, радиации и химического загрязнения. Вначале служившие прибежищем для укрывавшихся от ядерной зимы, они превратились в рассадники болезней. Люди избегали творений человека. Самонадеянность людей, разрушивших мир, приписывалась знаниям, и образование предали анафеме.

Леклерк и его друзья появились в этом мире благодаря высшему технологическому достижению человечества — криогенному устройству, на более чем пять веков остановившему для них ход времени. «Проснувшись», они попали в общество, где умение читать и элементарное знание арифметики считались настолько опасными, что допускались только для Избранных. Люди этого мира извлекали из разрушенных городов металл, керамику, стекло. Любые найденные книги немедленно уничтожались под наблюдением Церкви, монотеистической религии, которая представлялась Леклерку причудливой смесью христианства, иудаизма и медицины.

Он подумал о своих отсутствующих друзьях. Доннаси Тейт — профессиональный военный. И Мэтт Конвей — бывший уличный регулировщик, в этом мире ставший воином по призванию.

Им удалось спасти жизни его друзей, когда те были захвачены королем Алтанаром.

Только таким бойцам, как Тейт и Конвей, Гэн Мондэрк мог позволить сопровождать Жрицу Роз Сайлу в ее походе за тем, что Церковь называла «Вратами». Особенно с их оружием. Оно также сохранилось на протяжении веков. Это было легкое пехотное вооружение, автоматы — «вайпы» и пистолеты. Рука Леклерка скользнула к пистолету. Неожиданно он осознал, что ни разу не стрелял из нею с тех пор, как Гэн сверг короля Алтанара. Тем не менее через два дня придется.

Леклерк вздохнул. Он надеялся мирно провести остаток своей жизни в Трех Территориях Гэна. Напрасные мечты. В этом мире покой заканчивался при твоем рождении. И возвращался только после смерти.

Если при помощи «вайпа», который теперь назывался оружием-молнией, не удастся повернуть вспять поток, наступающий на Три Территории, Луис Леклерк познает все, что касается вечного покоя.

Он увидел себя неловко распростертым на земле. Из груди торчит оперенная стрела. Живот распорот, открывая взору мокрое месиво внутренностей. Вздрогнув, Леклерк отвернулся. Часто моргая, он прогнал видение прочь.

Потрясенный, он почувствовал, как по его нервам пополз страх. Леклерк вытянул руку — она не дрожала. Но он понимал: в нем жил страх, как болезнь. Вздрагивая от подавляемых рыданий, он приказал себе спрятать его как можно глубже, чтобы никто о нем не узнал. Это было его единственной надеждой. Трусам здесь не было места.

Обратив наконец внимание на остальных людей, Леклерк ответил на их вопросы.

— Мурдат[1] должен нанести удар. Войска не будут отозваны. Мы, его бароны, его командиры, должны позаботиться о том, чтобы Мурдат нанес верный удар и чтобы каждый удар был смертелен. Мы победим. Так будет.

Человек, которого звали Эмсо, седой, покрытый шрамами воин, вынул из ножен свой меч. Он был среди первых, присягнувших Гэну в те времена, когда тот был только блуждающим отверженным. Теперь он нес свой мурдат точно так, как это делал его вождь. Эмсо плашмя ударил мечом по своему щиту.

— Мурдат! — В его крике слышалось дикое ликование воина. Эмсо повторил свой клич еще громче. Его подхватили бароны.

Услыхав этот дружный рев, Волки присоединились к нему.

Как буря, их клич пронесся над полями и отразился от стен города. «Мур-дат! Мур-дат!» Хор голосов гремел все время, пока выходили из города остальные полки со своими барабанами.