Сергей Гончаров - Выбор Евы (СИ) Страница 44

— Кажется, я слишком сильно тебя об пол головой… — по-своему расценила задумчивость деверя Тири. — Или слишком слабо. Иди, режь мясо! Все есть хотят.

Мясо хранилось на чердаке. Ди захватил свечу, поджигалку. Потом вернулся к лавочке и, так же как и в прошлый раз, неприметно взял коричневую тетрадь.

Взобравшись на чердак, зажёг огарок. Подвешенные оленьи туши отбрасывали тени. Ди сел поближе к свету и принялся читать. Оранжевый огонек свечи плясал в такт дыханию молодого разведчика. В отличие от затхлых запахов дома, здесь дышалось легко и приятно.

«Сегодня в один из капканов попал песец. Это настоящая удача! Хоть его мясо на вкус и ужасно, но всё же! Теперь у меня еды на три-четыре дня! А может и больше. Также нашла в небоскрёбе интересный предмет. Фотографию людей. Они стоят на берегу океана. Не замерзшего, как сейчас, а того, который был раньше. Мне даже не верится, что когда-то в океане можно было купаться. Как это?

Мясо у песца, конечно, мягко говоря, невкусное. И, думаю, кстати будет сказать, что после резкого похолодания и того, что устроили люди, на планете осталось лишь несколько видов животных. По крайней мере, которых я знаю, так что выбирать не приходится. Какими-то мне люди кажутся странными. Мало того, что планета их решила уничтожить, и им полагалось бы сплотиться, они начали драться между собой. Зачем? К сожалению, ответа на мой вопрос уже не будет.

В первые дни, когда бомбы разрывались над городами, не все превратились в зверей. Были те, кто жил не в городе, а за его пределами. Были те, кто догадался к чему идёт дело, и покинул города, были те, кто спрятался в метро. Вот эти все люди выжили и сохранили человеческий облик. Корабль, на котором я всё это пишу, раньше не стоял, вмёрзший в лёд. Он плавал. И как раз в момент его рейда и случилось то, что случилось.

Но те, кто сохранил человеческий облик, рано радовались, ведь те, кто остались, превратились в зверей и стали чрезвычайно опасны. Их живучести можно лишь позавидовать. Их сила намного превосходит человеческую. Да что говорить… будущее за ними. Люди себя уничтожили. А те, кто выжил, стали пищей для зверей. Кое-кого удалось спасти нам и таким же кораблям как мы, но большинство всё же стали жертвой зверей. Всё. Надоело».

Ди поёжился, потёр руки друг о друга. Всё же температура в доме и на чердаке существенно отличалась. Примерно как на чердаке и на улице, где выжить вовсе невозможно. Окоченевшими пальцами перевернул страницу.

«Сегодня я никуда не ходила. Зато приходили ко мне. Двое зверей крутились вокруг корабля. Но внутрь забраться не пытались. Жаль.

Продолжим. Мы плавали на корабле очень долго. Поначалу спасали тех, кто не превратился в зверей, от зверей. Потом спасать уже было некого, и мы искали место, где можно устроиться жить. Но такого места не находилось. Звери были везде. И с каждым Сезоном их становилось всё больше. Они размножались очень быстро. А место для жилья мы так и не нашли. Тёплых мест на планете не осталось. Везде был дикий холод. И высаживаться на каком-нибудь острове не имело смысла. А всё построенное человеком было занято зверьми. В итоге мы приспособились жить на корабле. Когда я была маленькой, мне говорили, что этот корабль — вершина человеческого гения. И, судя по тому, что на нём до сих пор живут люди в моём лице, то это действительно так. Не знаю, кто его спроектировал, но уверена, они были необыкновенно умными людьми».

Ди попытался согреть руки дыханием, боязливо покосился на дверь. Дольше читать было опасно. Спрятал тетрадь за шиворот и принялся орудовать топориком и молотком.

Ночью вновь приснилось, что бродит по кораблю. Но в этот раз среди жителей поселения. Все лежали с «раскрытой» грудью, а некоторые, например Тири, ещё и выпотрошенные. Ди долго обходил каюты в тщетной попытке найти выживших.

Утром Тири принесла с чердака труп сына Бримо. Положила на обеденный стол.

— Режь, — протянула нож его матери.

— Зачем? — в тупом оцепенении ответила сношенница.

— Режь, я сказала! — жена Гтирера начала выходить из себя. — Быстро!

Дом с интересом смотрел на разворачивающуюся трагедию. Бримо заскрипел зубами, но выступить против Тири побоялся.

— Не буду, — из глаз сношенницы потекли слёзы. — Зачем ты меня заставляешь это делать?

— Ты тупая? — Тири ударила её ладонью по лицу. — Я сказала режь!

— Нет…

Ди хотел вмешаться, но глянул на Гтирера и сразу передумал. Старший брат откровенно развлекался. Никогда молодой разведчик не видел на его лице такой довольной улыбки.

— Последний раз говорю: режь! — Тири демонстративно протянула нож.

— Представь, если бы тебя заставили отрезать кусок от своего ребёнка… — начала сношенница.

— Меня бы не заставили! — ухмыльнулась Тири. — Я же не такая тряпка, как ты.

Она ударила жену Бримо ножом плашмя, та даже не отшатнулась, будто заслужила подобное обращение.

— Режешь? — поинтересовалась Тири. — Оленей нам не хватит, потом будем есть твоего сына. Кровавый кашель не заразен, а вот от голода умирают. А это хилое ничтожество, — указала она на труп. — Породила ты! Так что тебе его и резать.

— Не буду, — потупила взгляд мать погибшего ребёнка.

Жена Гтирера с неожиданной прытью подскочила к сношеннице. Схватила за волосы и рывком кинула на пол.

— Не хочешь, да?! — исказилось от гнева её лицо. — Не хочешь?!

Весь дом наблюдал, как Тири прыгнула сверху на сношенницу и принялась полосовать ей руки ножом. Жена Бримо истошно вопила, но помогать ей никто не собирался.

— Ладно, оставь, — лениво сказал Гтирер и Тири моментально прекратила. — А то ещё убьёшь ненароком.

Сношенница рыдала на полу. Из порезанных рук лилась кровь. Жёны Траана и Зайрика кинулись на помощь.

— Это я ещё добрая! — улыбнулась Тири. — Следующего, кто посмеет меня ослушаться, отправлю на улицу. Остудиться. К тебе, Мясо, это в первую очередь относится! — обратила внимание на Ди. — А ты, — несильно пнула по лицу сношенницу. — Всё равно сейчас будешь резать то мясо, которое наплодила! Поняла?

Жена Бримо рыдая посмотрела на новую хозяйку дома.

— Поняла? — замахнулась на неё ножом Тири.

— По… По… — задыхаясь от слёз, усиленно закивала сношенница.

Через два дня Тири заболела. Утром дом вместо крика «подъём, лодыри» услышал кашель.

Поднявшись, невестка с трудом устояла на ногах.

— Кажется, я больна, — вяло пробормотала она, а в следующую секунду рухнула на пол без сознания.

Гтирер подскочил, как ошпаренный. Подбежали их дети. Вместе они смогли переложить мать и жену с пола, обратно на кровать.

Весь дом будто увидел говорящего зверя. Каждый до конца не понял, что произошло, но в глубине души уже начал надеяться на её смерть.

Весь день Тири пролежала, натужно кашляя. При каждом её всхлипе домочадцы с надеждой смотрели, не появилась ли кровь на губах. Дом будто ожил. Люди веселились, играли, невестки по очереди рассказывали ребятне истории. И лишь Гтирер со своими детьми неотлучно сидел возле постели Тири.

Ди, никого не опасаясь, достал тетрадь. Даже не спрятав её, взял со стола огарок свечи, поджигалку и отправился в туалет. Дом был поглощён весельем, на него никто не обратил внимание.

«Пропустила четыре дня. Никуда не ходила, потому решила ничего не писать. Потому что не хочу. И не буду», — прочёл Ди первую короткую запись. Почесал затылок, словно в этой фразе содержалась загадка.

«Чувствую, что-то начинает происходить. Зря бросила писать. Всё-таки это правда. Помогает.

Уже три дня как выходила и при этом не писала. Ничего интересного на прогулках не произошло, не считая того, что столкнулась с людьми из поселения на площади. Но они меня не заметили. Эти люди, кстати, вообще отдельная история, которую стоит рассказать с самого начала.

Мы долго плавали по морям и океанам, в поисках места, где можно остановиться, но место было либо непригодно для жилья, либо там жили звери. Несколько раз пытались выгнать или перебить зверей. Не смогли. При всём нашем оружии, они победили нас одними когтями, напором и невероятной жаждой жизни.

Собственно, во время таких поисков, были спасены трое людей. Они рассказали, что существует на планете тёплое место, где можно жить многим людям в течение долгого-долгого времени. Сказали, что это секретное сооружение, где в любом случае должно сохраниться человечество. И ключ есть в каждом из бункеров, где в начале войны спрятались люди. Он представляет собой медальон с надписью «Пропуск для двоих».

В дальнейшем мы не единожды встречали людей, которые встречали людей говорили то же самое то.

Всё, спать».

Ди улыбнулся. Вспомнил, как сам на уроках сонным писал подобную абракадабру.

«Сегодня нет настроения писать, но надо. Никуда не ходила. Нет настроения. Ничего не делала. Нет настроения. Ну и всё. Утром увидела в зеркале крохотные чёрные волоски на лице. Вчера вечером их не было».