Пепел забытых надежд: Инфильтрация (СИ) - Скобелев Сергей Страница 6

От одиноких крестов до триумфальных арок с лестницами к подземным склепам — в этом филиале забытых встречалось всё многообразие ритуального искусства. Ветер поднимал пыль и бетонную крошку с одиноких плит, протяжно и безголосо выл между мраморными силуэтами. Окружавший полковника шум был нечеловечески тоскливый, но Беляк не обращал на него внимания. Он упорно двигался вперёд, мимо бесконечных рядов бело-серых камней, прошёл чуть ли не полкилометра, пока не остановился за двухметровым сооружением. Рядом со склепом, выполненным в форме миниатюрной часовни, располагался другой монумент: намного меньше и дешевле соседского. Полуметровый мраморный обелиск «прорастал» у ног покойного, а на его навершии восседал орёл с широкими распростёртыми крыльями и двумя скрещёнными мечами в мощных когтях. На маленькой табличке под обелиском было сложно прочесть стёртые временем буквы, но Собислав помнил имя. Мечислав Гробовский. Мало кто знал этого человека лично, а с момента его смерти прошло не меньше семи лет: непозволительно огромный срок в мире забытых надежд, где полное забвение наступало намного быстрее. Полковник знал, что здесь, посреди поля из камня и крапивы, не бывало случайных свидетелей. Потому он назначал некоторые встречи «у Мечислава», не опасаясь утечки информации.

Жандарм Войцех Дудек, высокий кудрявый брюнет, стоял перед обелиском, засунув руки в карманы суконной шинели, накинутой на чёрную форму. Он невозмутимо посмотрел на Собислава: окружающая местность не производила впечатления на тюремщика.

— Что с арестантом? — начал Беляк без приветствий. — Мой агент допросил его?

— Да, но мне не дали присутствовать. Я не знаю, о чём они говорили.

— Что ты о нём думаешь? — поинтересовался полковник. — О подпоручике Корсаке?

Войцех с минуту помолчал.

— Признаться, Собислав, он вызывает у меня подозрения. Очень осторожный, но кажется непринуждённым. Хорошо себя контролирует, но что-то скрывает. Я пытался его разговорить, но он заткнул меня… профессионально. Он отличается от простых людей даже по меркам Дефензивы, не говоря о нашей жандармерии.

— Считаешь, кто-то его заслал?

— Думаю, именно сейчас он появился не просто так, — предположил тюремщик. — Но я могу ошибаться. Вам виднее, Собислав.

— Главное, Корсак поможет поймать Гамбита, — ответил полковник Беляк. — Над Варсавией сгущается пепел, и мы должны быть готовы. Поэтому я хочу, чтобы ты кое-что сделал. — Собислав вытянул ладонь вдоль дорожки, указывая направление к выходу.

Медленно удаляющиеся фигуры не заметили, как из-за склепа-часовни бесшумно выбрался мужчина в тёмно-сером плаще и шляпе с короткими полями. Гражданская одежда контрразведчика сидела на нём идеально, хоть и была в новинку. Неизвестный выудил из нательной кобуры пистолет и вытянул руку, аккуратно выстроив в одну линию целик, мушку и голову Собислава Беляка. Указательный палец нежно поглаживал скобу, норовя соскочить на спусковой крючок. Одним быстрым движением мужчина мог размозжить противнику голову и оставить того лежать на холодной земле в окружении таких же, как он — убийц и военных преступников на службе у государства.

Неизвестный опустил оружие и вернул его в кобуру. Сощуренные глаза неотрывно глядели в спину меркнущему в сумерках полковнику.

— Поживи ещё, — тихо произнёс он. — Ты слишком важен для моей партии.

III. Ночь, склады продовольствия

Ночная Варсавия не могла похвастаться праздностью жизни. Оканчивался рабочий день — вступал в силу комендантский час. Разбегались по проулкам редкие автомобили, уползали трамваи с путей. Вместо них на улицы выкатывали чёрные внедорожники с горящими на крышах прожекторами. И горе тому, кого выхватит из темноты спящего города луч праведного жандармского света. Законы равны для всех, но временами находились исключения. Полковник столичной экспозитуры Собислав Беляк понимал, что человек, за которым они охотились, имел право беспрепятственно появляться на стратегических объектах в любое удобное время. А ещё это могла быть засада. И пусть даже не так, вмешательство контрразведчиков имело шансы обернуться межведомственным скандалом и пророчило лишение не только погон, но и свободы вместе с жизнью. Бравая Вольность выстроила почти идеальную стабильность в сфере общественной безопасности, но зиждилась она на костях. Саботаж, коррупция и государственная измена вели напрямую к расстрельной стене. Потому о проводимой операции знал только штаб Дефензивы во главе с паном Яжловецки. Официальных владельцев объекта контрразведка предпочла не уведомлять. Поставь они в известность кого-либо ещё, и информация могла дойти до лишних ушей. Никто не знал точно, чем это грозило, но поймать Гамбита сегодняшней ночью им бы не светило наверняка.

К складам Собислав Беляк подъезжал на министерской машине. Бакалейщик не соврал: ближе к полуночи у магазина действительно замаячил чёрный внедорожник Cadillac: куда более эстетичный и презентабельный, нежели армейский Honker. Присланный шофёр был немало удивлён, когда машину заблокировал броневик Дефензивы и трое вооружённых оперативников. В обычную ночь они разъехались бы в стороны, но на этот раз всё обстояло иначе. Собислав расположился на заднем диване и держал дуло пистолета у головы водителя. Рядом с полковником сидел Янус Корсак: уставший и поникший.

— Что по допросу? — поинтересовался Беляк.

— Пусто, — пробурчал в ответ подпоручик. — Потратил на бакалейщика весь день. Либо он ничего не знает, либо притворяется. Постоянно говорит, что единые хотели наладить через него контрабанду.

— Это нормально. Торгующих с едиными не проверяют на границе — указ президента Новака под давлением нашего же руководства.

— Но это не то! — сорвался Янус.

Собислав нахмурился.

— Гляди шире. В нашей работе не может быть очевидных решений. Мы едем за чиновником из министерства, который балуется мелкой коррупцией. Сам веришь в эту чушь? Насчёт Шимона я уверен: он должен был передать распоряжения УВП.

Cadillac и сопровождавший его Honker стремительно проехали через открытый шлагбаум на КПП и оказались на объекте. Чужая машина в хвосте не могла не насторожить охрану, но Собиславу было всё равно: отступать уже некуда. Самим фактом вторжения на объект Дефензива начала с чужим ведомством кабинетную войну. Подобные места жизненно необходимы для города. Здесь, на двух застроенных ангарами гектарах, распологались склады, с которых каждое утро развозились по бакалейным лавкам еда, горючее и медикаменты. Министерство продовольственного снабжения зорко следило, чтобы силовики не совались в его внутренние дела. У Дефензивы же зрели небезосновательные опасения в хищении снабженцами государственного имущества, но карт-бланша от президента спецслужба так и не получила. Дариуша Новака можно понять. Выстроенный за десятилетия зыбкий баланс мог быть с лёгкостью выведен из равновесия одним недальновидным решением. Министерство кормило все воеводства Четвёртой Республики, и саботировать его работу означало повергнуть в голод всю страну. Голод, погубивший не одно государство в разгар последней мировой войны.

Блочные конструкции образовывали между собой хитросплетения коридоров, в которые с трудом могли втиснуться одновременно два грузовика. Не светили ни фонари, ни прожекторы. Машины на низкой скорости проехали несколько рядов жестяных сооружений и остановились у непримечательного ангара, похожего на десяток таких же вокруг. Лех Млотек и Рихард Нойман, а с ними ещё два автоматчика, выбрались из броневика и подбежали к министерскому флагману, который успели покинуть полковник Беляк и подпоручик Корсак.

— Нойман, следи за ним. — Собислав ударил кулаком по стеклу водительского места. — Тронется — убей.

Рихард послушно влез на заднее сиденье. Млотек с бойцами преданно ожидали приказов, держа укороченные автоматы дулами вниз.

— Обойти по периметру. Охрану скрутить, чужаков в случае обнаружения арестовать или ликвидировать.