Харлан Эллисон - Парень и его пес [другой перевод] Страница 7

Наконец начал опускаться. Провалился сквозь пол, который тут же сомкнулся у меня над головой, — и полетел по трубке, скорость особо не набирая. Тогда-то и понял, что такое спускач.

Я падал все ниже и ниже и время от времени видел на стене всякие надписи вроде “УРОВ.10”, или “СЕКТ. ОЧИСТ.55”, или “НАС. СТАНЦ.6”. Пол у меня под ногами разделялся снова и снова. Падал я долго.

Но вот, кажись, провалился на самое дно. На стене там значилось: “ТОПЕКА-СИТИ. МАКС. НАС. 22-860”. Приземлился я мягко — даже колени особо подгибать не пришлось.

Я снова воспользовался металлической карточкой — и дырка на этот раз развернулась куда побольше, чем на входе. Впервые в жизни я увидел низуху.

Вот она простиралась передо мной — миль двадцать до тускло поблескивающего железного горизонта. Стена у меня за спиной шла вверх, а потом все загибалась и загибалась — получался полукруг. Я стоял на дне настоящей консервной банки миль двадцати в диаметре и метров трехсот в высоту. И в этой самой консервной банке какие-то козлы построили городок, который будто сошел с фотки в одной из тех заплесневелых книг, что я как-то видел в библиотеке. Ну точь-в-точь такой же. Аккуратненькие домики, извилистые улочки, ухоженные лужайки, деловая часть — короче, все, что должно быть в этой самой Топеке.

Кроме солнца. Кроме птиц. Кроме облаков. Кроме дождя. Кроме снега. Кроме холода. Кроме ветра. Кроме муравьев. Кроме грязи. Кроме гор. Кроме океанов. Кроме широких пашен. Кроме звезд. Кроме луны. Кроме лесов. Кроме диких зверей. Кроме…

Кроме свободы.

Они тут законсервировались. Как дохлые рыбы. Сами упаковали себя в консервную банку.

В горле у меня сжалось. Выбраться бы! Скорее выбраться! Наружу! Тут я весь затрясся. На лбу выступил холодный пот. Надо выбраться! Выбраться отсюда!

Но только я развернулся к спускачу, как меня сцапали. Сучья Стелла-Джейн! Как же я не догадался?

Хреновина была зеленая, невысокая. Вроде гроба. Вместо рычагов от нее тянулись кабели с рукавицами на концах. Снизу крутились гусеницы. Она-то меня и свинтила.

А потом закинула на свою плоскую крышку. Рукавицами прихватила так, что даже не рыпнуться. Я все пытался лягнуть большой стеклянный глаз, торчавший у гроба спереди. Да ни хрена не вышло. Глаз не разбился. В вышину гроб был всего метр с небольшим — я почти доставал кедами до земли. Наконец долбаная машина покатила меня в сторону Топеки.

Повсюду были люди. Сидели на качалках перед своими верандами, болтались по лужайкам, околачивались у бензоколонки, совали монетки в автоматы со жвачкой, проводили по центру дороги белую полосу, продавали на углу газеты, слушали у эстрады в сквере духовой оркестр, играли в классики и догонялки, драили пожарную машину, сидели на скамейках за чтивом, мыли окна, стригли кусты, сбивали дамам шляпки, собирали пустые молочные бутылки в проволочную тару, чистили коней, кидали палки псам, ныряли в общественный плавательный бассейн, писали мелками цены на бакалейных прилавках, фланировали под руку с девушками… А главное — дружно глазели, как я еду мимо в объятиях железной хреновины.

Я вспомнил, что мне говорил Клык перед тем, как я влез в проклятый спускач: “У них там все схвачено, все друг друга знают. А с такими, как ты, у них круто. Шараги достаточно часто туда закатывались: громили их дома, насиловали баб и тащили все, что не приколочено. Теперь у них там оборона. Тебя, парень, мигом угрохают!”

Спасибо, мутт. И прощай.

Зеленый гроб проследовал через деловую часть и свернул к какой-то лавке с надписью “БЮРО ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ” на витрине. Потом прокатил прямо в открытые двери. Там меня дожидались с полдюжины мужчин и стариков. Один совсем древний. Еще парочка баб. Наконец гроб остановился.

Один из мужчин подошел и взял у меня металлическую пластинку. Взглянул на нее, повернулся и вручил фигульку самому древнему старикану — сморщенной крысе в мешковатых штанах на подтяжках и с зеленой кепочкой на пятнистой репе.

— От Стеллы-Джейн, Лью, — сказал мужик старикану. Тот посмотрел и положил пластинку в ящичек бюро.

— Забери-ка ты у него оружие, Аарон, — велел старый хрен. И мужик, который забрал пластинку, хорошенько меня обшмонал.

— А теперь освободи.

Аарон обошел сучий гроб и чем-то там сзади щелкнул. Кабели с рукавицами мигом втянулись в легавый ящик и я спрыгнул с платформы. Руки затекли. Хватка у гроба была что надо. Потер одну, другую. Потом от души матюгнулся.

— Ну вот что, мальчик… — начал Лью.

— Хрен тебе в нос, девочка!

Бабы побелели. Мужики нахмурились.

— Говорил же, что ничего не выйдет, — сказал Лью еще один хрыч.

— Да, плохо дело, — пробормотал мужик помоложе.

Лью подался вперед на своем стуле с высокой спинкой и ткнул в меня скрюченным пальцем-

— Тебе, мальчик, лучше вести себя хорошо.

— Все твои мальчики давно в жопу ранены!

— Нет, Лью, тут толку не будет, — заметил еще один.

— Беспризорник, — бросила мне одна из баб — вот с таким клювом.

Лью задумчиво на меня воззрился. Рот его превратился в пакостную черную черточку. Я представил себе, как будут вонять его гнилые мозги, если расколотить старикану череп. Тьфу! Хрыч все таращил на меня злобные глазки. Ну и страхолюдина! Точно гриф, вот-вот начнет склевывать мясо с моих костей. Наконец Лью вроде собрался сказать что-то очень для меня невкусное.

— Аарон, стоит его, пожалуй, все-таки стреножить.

И Аарон опять двинулся к зеленому гробу.

Я поднял руку.

— Эй, погодите.

Аарон остановился и посмотрел на Лью. Тот кивнул.

Потом старикан снова подался вперед и нацелил в меня свой паскудный коготь.

— Так как, сынок? Будешь держать себя в руках?

— Ага. Может быть.

— Нет, надо, чтобы ты был уверен.

— Да уверен я, уверен. До хрена и больше.

— И следи, пожалуйста, за своим языком.

Я промолчал. У, старая крыса.

— Итак, мальчик, ты у нас тут в порядке эксперимента. Мы и по-другому пытались одного из вас заполучить. Посылали славных парней поймать кого-нибудь из вас, сорванцов, но ни один не вернулся. Тогда мы и решили, что так вас легче всего заманить.

Я усмехнулся. Ну, Стелла-Джейн. Разберусь я с тобой, сука!

Одна из баб — та, что помоложе клювастой, — подошла поближе и заглянула мне в лицо.

— Нет, Лью. Его в стойло не привести. Это грязный убийца. Посмотри ему в глаза.

— Ах ты сука! А винторез в жопу не хочешь?

Баба отскочила. Лью снова возбух.

— Ладно, старик, извини, — сказал я. — Просто не люблю, когда меня каждая прошмандовка обзывает. Западло, врубаешься?

Хрыч осел на стуле и рявкнул бабе:

— Оставь его в покое, Мец. Я стараюсь хоть что-то наладить. А ты только все портишь.

Мец вернулась на свое место рядом с остальными. Значит, эти козлы и есть “БЮРО ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ”?

— Итак, мальчик, Повторяю: с тобой у нас вроде эксперимента. Мы в Топеке уже двадцать лет живем. Живем на славу. Тихо, мирно. Все добрые люди друг друга уважают. Никаких преступлений, забота о стариках, места хватает всем. Растем и процветаем.

Я ждал.

— Но тут вот какое дело… Вдруг выяснилось, что многие парни уже не могут иметь детей, а женщины рожают все больше девочек. Нам нужны мужчины. Мужчины с определенными способностями.

Я захохотал. Даже не верилось. Слишком клево. Значит, я им для племенных услуг нужен! Я хохотал от души.

— Грубиян! — оскорбилась одна из баб.

— Для нас, мальчик, все достаточно трагично. Так что не надо усугублять. — Лью явно стушевался.

Блин! Там, наверху, я чуть не подох, пока вместе с Клыком охотился за блядями! А здесь меня, оказывается, тем временем ждало все женское население! Усевшись на пол, я уссывался, пока слезы по щекам не потекли.

Тогда я встал и сказал:

— Ладно. Идет. Но только у меня одно условие.

Лью пристально на меня посмотрел.

— Первой должна быть эта Стелла-Джейн. Сначала я оттрахаю ее насквозь, а потом накостыляю по черепу так же, как она двинула мне!

Все ненадолго собрались в кучу, потом разошлись, и Лью промямлил:

— Никакого насилия мы здесь не потерпим. А начать вполне можно и со Стеллы-Джейн. Она сейчас, кажется, в форме? Не так ли, Айра?

Тощий желтоватый мужичонка кивнул. Но радости у него на морде не выразилось. Предок Стеллы-Джейн. Как пить дать.

— Ну, тогда поехали, — сказал я. — Стройте их в очередь. — И принялся расстегивать джинсы.

Бабы завизжали, а мужики схватили меня за руки. По том отволокли в пансион, отвели мне там комнату и сказали, что до начала работы мне надо получше познакомиться с Топекой. К тому же, сказали, выходит такая неловкость нужно, мол, подготовить тутошний народ ко всем этим делам. Я так понял, что, если со мной все сойдет, они хотят заполучить наверху еще несколько производителей и в конце концов спустить нас с привязи. Ну-ну.