Гнев истинной валькирии - Мид Райчел Страница 7

Матушка Оран снова открыла глаза:

– Не знаю. Но они тоже избранные, и сюда их послал господин, которому они служат.

– Боги хотят привлечь на свою сторону избранных, – подытожил Джастин. – Но зачем убивать их? В смысле нас?

– Потому что не всякого избранного можно п‑п‑п…

И она мучительно раскашлялась. Попив еще воды, Матушка продолжила:

– …привлечь. Тогда уж богу лучше перебить слуг соперника… А остальным избранным – устранить конкурентов…

– Война избранных, – внезапно вырвалось у Мэй.

Наконец-то ее озарило.

– Только этого нам не хватало… – пробормотал Джастин.

– Служите вашим богам хорошо, – хрипло продолжила Матушка Оран. – Ибо другие тоже окажут вам поддержку…

Мэй хотела что-то сказать, и Джастин ждал, что это будет обычное ворчание неверующего скептика. Однако Мэй вдруг спохватилась и произнесла:

– Вам нужен покой. Не волнуйтесь, скоро к вам доктор приедет.

– Не поможет мне никакой доктор.

Глаза Матушки Оран закрылись, а через секунду она застыла без движения. Джастин даже подумал, что она умерла. Неожиданно веки ее поднялись, а глаза уставились прямо на него:

– Впрочем, ты можешь дать мне провожатого, чтобы я добралась до своих богов.

Джастин был озадачен. Зато Магнус с готовностью заявил:

«Я полечу».

Потом помолчал и неохотно добавил:

«Если разрешишь».

«Разрешаю», – отозвался Джастин. И прежде чем понял, на что, собственно, подписался, череп пронзила жуткая боль. Так всегда случалось, когда вороны покидали его сознание. Матушка распахнула глаза, ее лицо просияло. На мгновение показалось, что сейчас произойдет чудо и она встанет с кровати здоровая и невредимая. Но она выдохнула – и затихла. И словно сделалась меньше, в одно мгновение усохла на своей огромной кровати. Помощница всхлипнула и уткнулась в плечо телохранителя, который плакал, совершенно никого не стесняясь.

Джастин ощутил возвращение Магнуса.

«Дело сделано», – отчитался ворон.

Мэй печально смотрела на тело Матушки Оран. А затем зелено-голубые глаза преторианки вспыхнули презрением.

– В РОСА бы такого не случилось!

Джастин сообразил, что речь идет о качестве медицинской помощи, но его мысли все равно крутились вокруг причины смерти Матушки: избранные охотятся за другими избранными по приказу своих богов.

– Есть у меня предчувствие, что подобное еще случится, и не раз. И РОСА не застрахована от подобных трагедий.

Он дотронулся до руки Мэй.

– Нам пора возвращаться домой.

Глава 3

Безопасность и прочая суета

Институт Креативности и Экспериментального Мышления стал третьей по счету частной школой, куда отправили учиться Тессу Крус. Учитывая краткий, но впечатляющий опыт посещения государственной школы, это было четвертое ее учебное заведение после прибытия в РОСА. И первое, которое выбирала она сама. Джастин, кстати, не выказал особого энтузиазма.

– Они что, диссидентов выращивают? – проворчал он.

А когда узнал, как свободно держатся ученики, и вовсе расстроился. Синтия, сестра Джастина, рассмеялась и сказала, что истинная причина заключается в другом.

– Он бывший преподаватель, – напомнила она Тессе и подмигнула девушке. – И с тех пор считает, что все должны сидеть с прямой спиной, со сложенными на парте руками и ловить каждое слово учителя. Прямо как его ненаглядные студенты.

Но Тесса думала, что Джастину школа не понравилась еще по какой-то причине. Он всегда считал себя в долгу перед отцом Тессы – ведь тот помог Джастину в изгнании. И Джастин решил, что наилучшим способом отплатить добром за добро будет забрать Тессу в РОСА и дать ей образование. Опекун полагал, что девочка слишком умна для провинциальной Панамы. Тессе дали учебную визу, а значит, она обязана учиться. Джастин заявил, что лучший способ подготовиться к жизни в «большом мире» – это ходить в простую джемманскую школу. Тесса бы с удовольствием послушалась его, но, увы, в обычные учебные заведения она как раз не вписывалась.

Кстати, новая школа ей нравилась – Тессе позволяли заниматься чем она пожелает и ничем ей не докучали. Институт придерживался следующей философии: творческие люди сами поймут, что им надо. Также считалось, что креативные ученики способны отлично сдать все стандартные образовательные тесты, которые предлагались и в государственных, и в частных учреждениях. Высокие баллы работали на репутацию самого института. А тем, кто с тестами не справлялся, вежливо предлагали покинуть учебное заведение.

Поэтому день Тессы делился пополам: первую половину она посвящала выбранным ею самой проектам в гуманитарных, социальных и естественных науках, а во второй усиленно готовилась к тестам. Последнее предполагало бесконечный прогон ответов на стандартные задания и даже помощь репетиторов.

Но самое главное состояло в том, что с Тессой обращались очень вежливо и цивилизованно. Конечно, преподавательскому составу хорошо платили. Некоторые, разумеется, поглядывали на провинциалочку с любопытством, однако большинство преподавателей подошли к вопросу с холодным прагматизмом. Какая разница, из глухой Панамы ты или нет, если деньги и связи твоих покровителей позволили определить тебя в элитную школу. Если тебя туда приняли, значит, проблема решена. Одноклассники за доброжелательное отношение денег не получали, но придерживались похожих принципов: если Тесса учится вместе с ними, значит, она этого достойна. В общем, к ней не лезли. По школе ходил слух, что она дочка посла, а такие связи в дальнейшем могли пригодиться.

– Тебе понадобится консультация эксперта, солнышко.

Тесса подняла взгляд. Сидя на огромном пуфике (креативным подросткам обычные парты не нужны), она просматривала на ридере свежие заголовки. Женщину, обратившуюся к ней, звали Кларисса (ученикам позволялось обращаться к преподавателям по имени, без дальнейших церемоний), и она курировала выполнение проектов, которые студенты выбрали по собственному желанию.

– Ты работаешь над анализом СМИ? – поинтересовалась Кларисса.

– Да.

Когда Тесса приехала в РОСА, здешние массмедиа стали для нее культурным шоком. Сперва беспрерывные новости, развлекательные программы и шоу ввели ее в ступор. Тессу обескуражило, что в бесконечный информационный поток мог «влиться» любой гражданин Республики! Более того, вокруг доступа к информации крутилась вся работа джемманов. Тесса сразу обратила внимание на кардинальные различия между Панамой и РОСА. На ее родине было попросту немыслимо выставлять напоказ каждый момент своей жизни – кроме того, Тесса воспитывалась в консервативной семье, которая никогда ничего не афишировала. А джемманы не только выпихивали на всеобщее обозрение свою личную жизнь, но и настырно лезли на частную территорию звезд и общественных деятелей. И они излучали почти ощутимые флюиды обожания – им нравилось в РОСА абсолютно все! В конце концов Тесса задумалась: интересно, а насколько объективна эта обрушиваемая на граждан массмедиа-информация?..

Подобные мысли побудили ее к исследованию любопытного вопроса: а как РОСА воспринимает себя? Беспокоит ли население хоть что-нибудь? Что они видят неправильным во внутренней политике? И как массмедиа влияют на коллективный образ родной страны в умах ее граждан? Именно это Тесса избрала темой своего проекта по социологии, и Кларисса часто подходила к ней и советовала найти опытного консультанта.

– Естественно, читая стрим, ты можешь во многом разобраться, – мягко произнесла Кларисса. – Но если ты действительно хочешь узнать, как то, что ты видишь за окном, отражается на экране, тебе нужно поговорить с профессионалом.

И Кларисса одним изящным жестом указала сначала на окно, а затем на ридер Тессы.

– С кем, например?

Кларисса пожала плечами:

– Да с кем угодно. С редактором. Журналистом. Режиссером. Мы всячески поддерживаем и финансируем такие исследования. Ты могла бы устроиться стажером и узнать из первых рук, как все работает.