Чарлз Стросс - Палимпсест Страница 8

Журналистка, посланная, если верить сбивчивым объяснениям сиделки, городским архивом для того, чтобы сделать обычные записи о его жизни, оказалась молодой светлоглазой красоткой. Она, по всей видимости, ознакомилась с открытыми для доступа личными данными Пирса и обычаями его родной цивилизации, но решила этим не ограничиться и теперь подбиралась к его глотке. Местная мода напоминала ему стиль минойских фресок античности, но вот одеяние, хотя и очевидно студенческое, привело Пирса в полное замешательство: безупречные колени обнажены, соски грудей обведены кружками и проткнуты колечками — Пирс поймал себя на том, что не может отвести от девушки бесстыжего взгляда, и поспешно отвернулся, покраснев, как маков цвет.

— Не затруднит ли вас? — снова обратилась она к нему, ее пухлая нижняя губка жалобно дрогнула. Камеры девушки летали под потолком палаты, как трупные мухи, переливаясь всеми цветами радуги в свете умирающего дня, записывая ее жизнь в мельчайших подробностях для новых поколений.

— Мне кажется… — Пирс отвернулся и посмотрел в открытое окошко, на постепенно понижавшийся склон холма, где стояла клиника. — В действительности тут нет никакой тайны. Вы к ним не напрашиваетесь. Это они приходят к вам. Похлопают вас по плечу в нужное время, предложат работу, и я сперва даже не понял — тут и вправду что-то необычное.

— А были какие-то предвестники этого? Господин, какой была ваша жизнь до того, как вы пошли к ним на службу?

Пирс наморщил лоб, пытаясь вспомнить. В его памяти были пробелы.

— Не уверен, но мне кажется, я был на войне, или же разбился в автокатастрофе…

Его кардиостимулятор пульсировал на груди, как довольный кот. Солнечный свет падал на его лицо, пока он искоса глядел в ее сторону. Как далеко она зайдет ради своего репортажа? — промелькнула ленивая мыслишка. Используй выпавшие тебе карты и… тогда, может быть… Его временное бессердечие сделало дела амурные — ну или что-то еще, чему принято волновать кровь — чем-то вполне академическим.

— Господин? — Он притворился, что не замечает тени досады, павшей на ее личико, но чуть слышный, осторожный, сдавленный вздох, последовавший за этим, выдал ее истинные чувства столь явно, что он с трудом удержался от смешка.

— Я не ваш господин, — сказал он мягко, — я всего-навсего агент-схолиаст, и я не прошел даже до половины мой двадцатилетний курс тренировок. И все, что я знаю о Страже Времен, — так называли Стазис подданные Гегемонии, верней те из них, кто обладал достаточной властью и умением находить сдержанные слова, — и что я могу рассказать вам, — один большой трюизм. Думается, что в вашем Архиве все эти сведения давно уже есть.

Эта эпоха формально провозгласила господство Науки и подчинила целые серии последовательных Пересевов целям обработки колоссальных массивов данных, поставляемых фоннеймановскими зондами, которые были запущены еще в последнюю Научную Эпоху, почти миллиард лет назад. Они — и их потомки — без лишнего шума исследовали всю Местную группу галактик и, даже путешествуя на скорости едва в одну сотую световой, посетили и нанесли на карты каждую звездную систему и экзопланету в пределах десяти миллионов световых лет. Материала накопилось предостаточно. Зелантийская Гегемония содержала целую армию — миллионы — элитных астрокартографов, чьей задачей было, трудясь неустанно десятками и тысячами лет, складывать кусочки паззла один за другим в цельную картинку. И эта их одержимость знаниями не ограничивалась Солнечной системой.

— Цивилизация филателистов, страдающих обсессивно-компульсивным расстройством, — сказал как-то Вей, улучивший момент, чтобы посетить своего бывшего студента. — Ты еще не видел ритуалы их Наукультов. Ручаюсь, рано или поздно они превратят весь углерод, циркулирующий в биосфере, в алмазопамять. И что нам останется делать?

— В Архиве нет всей возможной информации, господин. Это же не Библиотека Времен. — В ее голосе прозвучала нотка благоговения, как если бы Библиотека была чем-то совсем уж особенным. — У нас нет дозволения читать запрещенные дневники, о господин. Нам остается довольствоваться теми крохами мудрости, какие наши многоуважаемые гости соблаговолят бросить своим прихлебателям.

— Я не ваш господин. Вы можете называть меня Пирсом, если хотите.

— О да, мой… Пирс… мой господин.

— Как мне следует обращаться к вам? — поинтересовался он после паузы.

— Ко мне? Да я никто, господин мой Пирс! Я всего лишь скромная журналистка на посылках…

— Чушь, — ткнул он в нее пальцем, внезапно по-новому увидев все: и это платье мнимой студентки в оборку, и эти колечки со вставками из драгоценных камней на пальцах и в сосках, и ее собранный тугим узлом шиньон. Это была высокоэнергетическая, но очень бережливая, неукоснительная в ограничениях демонстративного потребления цивилизация: будь она обычным человеком, а не дворянкой, ее бы самое малое выпороли за нарушение общественных приличий, оденься она таким образом. — Кто вы на самом деле такая? Почему вы так заинтересовались мной?

— О, если вам так уж надо это знать… я постдок, меня зовут Сири, я дочь доктор — доктора профессора-архивиста, Его Совершенства Имада, декана исторического факультета, и заслуженной доктора-профессора факультета горячих сверхъюпитерианских лун в отставке, Ее Женственности Лейлы. — Она улыбнулась застенчивой улыбкой. — И меня послали к вам, чтобы я изучила вас с возможным тщанием и доложила о результатах своим наставникам. Они приняли во внимание все мои заслуги и почет, которых я уже удостоена как ученый. Они посоветовали относиться к вам как персонажу одной из глав моей первой диссертации. О героях на службе Стражи Времен.

— Вашей первой диссертации… — она родилась в семье профессора и декана, но прозвучало это так, будто она сказала «шейх и баронесса». — А у меня вообще есть выбор?

— О, вы можете отказаться. — Ее передернуло, и она поглубже закуталась в шаль. — Но я не могу.

— А почему? Что случится, если вы откажетесь?

Ее затрясло.

— Я завалю свою докторскую работу. Это будет просто позором! Мои родители… — на миг он увидел в светлых глазах, как броня ее оптимизма дала трещину, — будут ославлены. Моя профессиональная пригодность будет поставлена под сомнение.

А стоит ли ошибка в выборе жизненного пути почетного самоубийства? Пирс затряс головой, глядя на нее.

— Но я всего только интерн!

Он потянулся к пульту управления кроватью и нажал нужную кнопку, чтобы поднять подушки выше и подпереть спину. Беседа становилась неконтролируемой, ее течение вынесло его в глубокие воды, и лежа так, он чувствовал себя утопающим.

— За пределами этого мира я — никто!

— Откуда вы знаете, о мой господин? Как знать, быть может, вам уготована великая слава. — Она снова поправила шаль и улыбнулась — инженю, строящая из себя загадочную даму.

— Но у меня… — Он отнял палец от кнопки, когда оказался с ней на одной высоте, посмотрел ей прямо в глаза и тут же быстро перевел разговор на другое. — Ваши люди встречали меня прежде?

Тяжелее всего, как он вскоре обнаружил, было не глядеть на ее груди. Она была и вправду прекрасна собой, но ее высокое происхождение не давало ему права слишком увлекаться такими мыслями, так что для нее угроз тут было меньше, чем для гремучей змеи.

— Нет, — она улыбнулась чуть шире. — Таинственный молодой человек, красивый, как бог, и отважный, как герой из Времени. Они разве что сообщили нам о причинах вашего прибытия…

Впервые за много месяцев Пирс перескочил на свой родной язык.

— Черт! — Он посмотрел в окно, потом снова на Сири. — Такое впечатление, что всем только того и нужно, что изучать меня, — признался он. — Не знаю, почему. Я и правда… — Он скрестил руки на груди и покосился на нее. — Ну ладно. Изучайте меня. Я в вашем распоряжении. — По крайней мере, ощущения должны быть приятней, чем на перекрестном допросе у Кафки.

— О, я вам так благодарна, мой господин! — Жестом собственницы она положила руку на его одеяло. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы получили удовольствие.

— Что, правда? — В тоне, каким она это сказала, было что-то заставившее его оглянуться в мыслях назад, будто он ответил на вопрос, которого теперь не мог припомнить. Пирс с куда большей охотой согласился бы стать подопытным кроликом, чем отдать свою голову тем, кто жаждал увидеть ее на колу. Больше того, Сири ведь, мягко говоря, и так была усладой для очей. Но с другой стороны… Так, туда вход запрещен, напомнил он себе. 

— Когда начинаем?

— Прямо сейчас, я думаю, — сказала она, скользя рукой по его простыням.

— Эй… эй! Я… Ох-х. — Пирс не без тревоги осознал, что ее шаловливая ручка уже добилась своего. — М-м, я не хочу показаться неблагодарным, но нельзя ли … не могли бы мы… не могли бы вы отключить камеры?