13 сказок лесов и морей - Дейрдре Салливан Страница 35

Утренняя воскресная служба. Священник целует книгу. На алтаре лежит мумифицированная рука. Она принадлежала святому. Когда он умер, его почитатели отрезали ему руку. Показывали всем, позволяли прикасаться к ней другим людям. «Дотронься и исцелись, – говорили они. – И искупи грехи». Эта книга ей знакома. Она часто брала ее в руки. Может процитировать слова Писания. Она встает и преклоняет колени. Позволяет положить себе в рот кусочек божественной плоти. Наблюдает за превращением вина в кровь. Однажды ночью она просыпается женщиной. Она не чувствует, будто изменилась, но на самом деле это не так. Она пытается скрыть произошедшее, но замок уже все знает. Стены, полы и окна – все имеет уши и глаза. Внутри теплится надежда, что люди оставят ее в покое. Что пройдет время, о ней окончательно позабудут, она проживет тихую жизнь и незаметно для всех уйдет в мир иной. Она хочет остаться невидимой навсегда. Она желает быть призраком. Ну или хотя бы быть похожей на него.

В саду, в самой дальней его части, есть пруд. Там живут рыбы и яркие стрекозы, сидящие на кувшинках. Вода в пруду теплая. А на дне – сплетение водорослей. Совсем скоро рыба начнет задыхаться. Вода зацветет. Она опускает маленькую руку в воду. Кровь, струящаяся по ее венам, будто манит кого-то. И она ощущает холодные губы на своей мягкой ладони. Страх медленно ползет по телу. Но, может, и не стоит боятся. Просто это еще один призрак, совсем, как она сама.

Но нет, это нечто иное.

Во внутренних покоях замка то и дело появляются маленькие принцы и принцессы, вылупляются там, будто из яиц. Они носятся повсюду, ходят колесом, шесть золотых головок видят то здесь, то там. Взрослым нет до них никакого дела. Они вечно заняты, то на свадьбах, то на войнах. Она бормочет молитвы, пока мертвые губы целуют ее пальцы. И ощущает вкус жизни. Ах, как много времени прошло! Ее рука холодна уже несколько дней. Будто отлита из воска, гладкая, словно высечена из алебастра. Выглядит она по-прежнему, но ощущается иначе, словно не из плоти и крови. Она не понимает, где могильный холод заканчивается и начинается теплое человеческое тело. При этом она не считает произошедшее чем-то необычным. Просто знает, и все.

Она опускает взгляд, когда они приближаются. Так принято. Призрак ее матери вечно будет маячить за ее спиной, судьба матери лежит несмываемым пятном на ее судьбе. Она помнит мать яркой, дикой. Полной силы и добра. Она была умной женщиной. Лучшим, что было в ее тогда еще совсем короткой жизни. А потом ее убили. Таковы люди. Сначала они отбирают у тебя что-то хорошее по частям, а потом, когда им надоедает возиться, забирают все сразу и целиком. Она не стыдится своего происхождения. Но все твердит ей о том, что она должна. Она прислушивается к мягкому биению своего сердца. Пульсации крови. В коридорах, если поднимешь голову и встретишься взглядом с проходящим мимо мужчиной, велика вероятность, что он до тебя дотронется. А она хочет быть неприкосновенной. Хочет, чтобы их руки проходили сквозь нее, а на коже их после этого оставались ожоги. Она хочет покоя. Так что следует правилам. Они хорошо ее обучили. И сейчас ее глаза опущены. В неясном свете свечей она наклоняется вперед. К доске. К волшебной доске. Умение пользоваться ею – настоящее искусство. С ее помощью можно приглашать в этот мир самых разных существ. Вот она, дверь. Нужно только постучать.

Когда она была маленькой, то жила в комнатах матери. Комнаты становились меньше, по мере того как мать старела. А когда умер король, то вместе с ним умерла и часть души ее матери. «Твое сердце выбирает человека, и ты его любишь, – говорила мать ей. – Это и безотчетное чувство, и осознанный выбор. Ты растишь свою любовь, как зерно. А если потребуется, то вырываешь росток с корнем, убивая. Больше не думаешь о нем, а ведь твои мысли для любви, все равно что вода для посевов. Ты моришь это проклятое чувство голодом, как заключенного. Не прикасаешься к ростку, пока не убедишься, что он мертв. Требуется немало сил, чтобы убить такое чувство, как любовь… – Она с силой сжимала ее маленькую руку, будто она ничего не чувствует, будто она просто кусок мяса. – Послушай, дитя, это важно. В тебе его кровь. И это придает тебе особую ценность. А ценная женщина всегда находится в опасности. В твоем чреве тикают часы».

А затем она показала дочери, что нужно делать. Поделилась своими знаниями и умениями. Научила призывать духов. «В мире какие только люди не живут, – говорила она. – Они обращаются к своему Богу, чтобы сделать тебя такой же, как они. Но как есть мир горний, так есть и мир подземный. И ты можешь использовать населяющих его существ. Они когда-то были ангелами, до того, как пали. Они знают наш мир лучше нас самих. И если ты предложишь им хорошую цену, то они обязательно защитят тебя. Произноси слова заклинания, сидя между двумя зеркалами. Используй доску. Она даст тебе ответы на все вопросы.

Продумай хорошенько все детали. Как будто ты заключаешь важный договор. Сними одежду. Вырежи на теле нужные символы и позволь кровавым ручейкам стекать на пол. Пусть текут свободно, извиваясь, переплетаясь, как водоросли в речном течении. Проси только тогда, когда находишься в отчаянии, когда испробовала все прочие средства. Проси только тогда, когда будущее будет пугать тебя неизмеримо больше, чем вечный голод этих существ. Помни, память может ошибаться. Но кровь не ошибается никогда».

Голод притупляется и обостряется одновременно. Она снова чувствует холод в пальцах. Совсем как тогда, в первый раз у пруда. Вспоминает чудовище, живущее на его дне. Пахнет илом. Стоячей, холодной водой, источающей запах гниения, и чего-то еще – ей не хватает опыта, чтобы распознать. Возможно, так пахнет щука. Многозубая рыба. Вечно голодное создание. Ее кровь сворачивается, превращаясь в слизь. Доска леденеет, ее поверхность постепенно становится все более и более податливой. Совсем как плоть. Она как будто дышит.

Она сидит на мокром полу, и ей кажется, будто она завернута в собственную кожу, как в плащ. По источающим леденящий холод стенам ползет густой туман. В призрачном свете свечей то тут, то там поблескивают темные лужицы. Она не останавливается, чтобы подумать, почему все вышло так, как вышло. Костяшки ее пальцев побелели, они холодны, как сама смерть. Она призрачное существо с человеческими глазами и