Здесь, на знакомых тротуарах... (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич Страница 53

Снова коридор, еще комната – и опять ни души…

– Маша!

– Маша!!

– Маша!!!

Сестра нашлась в седьмом или восьмом по счету помещении. Не в ало-золотом птичьем обличье – в обычном человеческом – она понуро сидела на стуле у панорамного окна. При появлении Ивана – лишь слегка повернула в его сторону голову, скользнула пустым, равнодушным взглядом – и снова перевела тот за стекло, на ночной город.

– Маша, это я! Я пришел тебя спасти! – подскочив, юноша схватил сестру за ладонь – невероятно холодную.

Сестра руки не отобрала – но и только.

– Вставай скорее, пойдем! – ничего не понимая – кроме того, что медлить нельзя никак – решительно потянул Иван девушку за собой.

Та послушно поднялась – и когда он дернулся к коридору, тоже вяло туда пошла, вроде особо и не упираясь, но никуда и не торопясь.

До свисавшей из лаза лестницы они таким манером тащились по этим хоромам едва ли не целую минуту.

– Надо забраться наверх! – сообщил тут сестре Иван.

Та безропотно – и столь же неспешно – ухватилась за веревочную ступеньку и начала подъем. На полпути оступилась, едва не сорвалась – наверняка бы упала, если бы юноша в меру сил ее не страховал – но даже не охнула при этом.

– Да что же это с тобой такое?! – отчаянно всплеснул бы незадачливый спаситель руками, не будь те у него напрочь заняты.

Они выбрались на промежуточный этаж.

– Получилось, да?! – в восторге бросилась тут навстречу Ивану Оля.

– Даже и не знаю… – озадаченно пробормотал юноша. – Она какая-то будто пыльным мешком по голове стукнутая…

– Зачахла! – в проломе потолка показалась черная бандана Серого. – Надо же, как скоро! Такими темпами какой уж там год – за месяц сгорела бы в прах! Видали мы такое: «Что воля, что неволя – все равно…» Ладно, на свободе быстро оправится! – утешил он совершенно потерянного Ивана. – Вылезайте оттуда живее – надо уходить!

Юноша подтолкнул сестру к кровати, а затем и к лестнице наверх. Маша пошла – столь же покорно, сколь и неэнергично. Иван двинулся за ней, ненавязчиво подпихивая в сгорбленную спину, замыкала очередь на подъем Оля.

А вот наверху из пролома вслед за юношей подопечная почему-то не показалась. Иван заметил это не сразу – все больше приглядывал за сестрой, так что Серый сориентировался раньше. Метнулся к дыре, буркнул угрюмо:

– Проклятье!

Тут к лазу подскочил и юноша: окаменевшая Оля висела на лестнице мертвой гирей, не преодолев и половины пути к потолку. За веревочные ступени она держалась крепко, не падала, но время-то уходило, а они с этой Машиной нерасторопностью и так уже его кучу лишнего потеряли…

– Эх!.. – ухватившись за лестницу, Волк поднатужился и потянул ту из пролома вместе с сотнями кило каменной статуи.

Иван шагнул было помочь, но Серый лишь дернул плечом: не лезь, мол!

Полтора десятка секунд – и Оля наверху. Правда, по-прежнему недвижима.

– Все, уходим! – распорядился Волк, хватая ее обеими руками наперевес. – На тебе – Жар-Птица!

– Да! – юноша снова взял за ледяные пальцы заторможенную Машу.

У лифта Серому, несмотря на его тяжелую ношу, пришлось Ивана с сестрой ждать.

В несущейся вниз кабине Олю «отпустило», и подопечная наконец выпустила из рук веревочную лестницу, которая так и волочилась за ними с Волком – в лифт ее конец затолкал ногами юноша.

– Извините… – в своей былой, уже почти забытой манере пробормотала она.

– Все в порядке, – ободряюще бросил ей Серый.

– Да, – подтвердил Иван, – все хорошо.

– Не надо было меня вытаскивать, – покачала головой Оля. – Оставили бы внизу, а сами бы уходили!

– Лично я бы так и поступил, – охотно согласился с ней Волк, ничуть юношу этим, впрочем, не поразив. – Ну, поймал бы тебя Кащей – и что бы тебе сделал? Вся ответственность – на мне, даже не на Ване!.. Вот только он, – показал Серый глазами на напарника, – вчера еще предупредил, что бросить тебя нипочем не позволит.

– Да, – подтвердил Иван – так все и было.

– Я помню, – кивнула его подопечная. – Но если теперь из-за меня нас поймают… – она не договорила.

– Не поймают, – отрезал юноша. – Или уж всяко не из-за тебя…

Башню они покинули беспрепятственно, толстый охранник на квелую Машу неодобрительно покосился, но ничего не сказал. Должно быть, видал здесь и не такое.

А вот уже у самой стоянки, большую часть пути к которой они, не таясь, бежали со всех ног – сестру юноша при этом нес на руках – Волк вдруг обернулся на оставленный ими за спиной небоскреб, чутко прислушался к чему-то, для всех остальных неуловимому, и мрачно констатировал:

– Все, домовой поднял тревогу. Датчики тоже проснулись. Эх, чуть-чуть бы еще – и шиш бы уже они нам на хвост сели! А теперь, конечно, погонятся…

Зря это он так: ахнув, от переживаний Оля обратилась в камень – в машину ее пришлось запихивать все тому же Серому. Впрочем, Волк справился.

На заденем сиденье рядом с раскорячившейся статуей поместилась только Маша, и, пристегнув ее ремнями, сам Иван был вынужден сесть спереди. Взревел мотор, и, лихо вырулив со стоянки, машина понеслась по ночной набережной – прочь от башен Москва-Сити.

Глава тридцать вторая

Иван

От самой стоянки Иван сидел, развернувшись вполоборота. Нет, не погоню высматривал – приглядывал за Олей и Машей.

Первая довольно быстро пришла в себя – ознаменовав возвращение к подвижности каким-то вовсе уж удрученным «Извините!». Затем села так, чтобы больше не наваливаться на соседку, не без напоминания юноши пристегнулась – при той манере вождения, что предпочитал Серый, это было далеко не лишним. Нервно пожевала губы, будто бы собиралась что-то еще сказать, но, как видно, передумала и дальше ехала молча, то поднимая несчастные глаза на Ивана, то сочувственно косясь на Машу.

Что же касается Жар-Птицы, то сколько ни старался, никаких изменений в ней юноша долго угадать не мог. Все то же безучастное лицо, все тот же пустой взгляд, все та же обмякшая поза – девушка не столько сидела, сколько висела на поддерживавшем ее ремне безопасности. «Что воля, что не воля – все равно», да…

Однако в какой-то момент – спустя где-то минут двадцать после их старта от Москва-Сити – Маша вдруг вскинула голову, почти осмысленно посмотрела на Ивана и несколько растерянно (но отнюдь не безучастно!) пробормотала:

– Что тут вообще такое происходит?..

– Тебе лучше?! – обрадовался юноша.

– Мне… Гм… – Жар-Птица всерьез призадумалась. – Мне не по себе… – неуверенно сформулировала она затем. И спросила: – Мы куда-то едем? Куда?

– Мы тебя выкрали! – с воодушевлением сообщил ей Иван.

– Вот как? Смотрю, это входит у тебя в привычку, – иронии в словах собеседницы юноша не уловил, но по смыслу что-то такое там явно предполагалась.

– У Кащея ты… это… зачахла! – вспомнил он, как назвал давеча в башне ее состояние Волк. – Еще бы немного – и конец!

– А кто меня этому самому Кащею отдал? – справедливо буркнула на это Маша.

Ну, как справедливо…

– Но у Яги ты бы и этих нескольких дней не прожила! – принялся оправдываться Иван. – Она из тебя вообще суп хотела сварить!

– А к ней меня кто привел?

– Я же тогда тоже не понимал ничего! – всплеснул он руками.

– А теперь – понимаешь?

– Теперь – все будет хорошо! – вместо прямого ответа на заданный вопрос пообещал ей юноша.

– С чего бы вдруг?

– С того… – Иван замялся. – С того… С того, что я – твой брат, и больше никогда не дам тебя в обиду! – выложил он, может, и не самый резонный, но весьма эмоциональный довод.

– Ты – мой брат? – изумленно вытаращилась на собеседника Маша. – Но у меня нет братьев…

– Есть – я, – уже уверенно заявил юноша. – Мы с тобой – брат и сестра по отцу. Оказывается. Я тоже не знал…

– А я знала! – выпалила вдруг Жар-Птица. – С той самой первой нашей встречи – знала! Ну, то есть как знала… чувствовала! – из глаз у нее внезапно брызнули слезы.