Гидра - Максим Ахмадович Кабир Страница 6

– Не оставляй меня одного, – сказал Мишка жалобно. Он не пытался строить из себя смельчака.

– Я здесь, – отозвался Глеб.

Где это – здесь? Что за место такое?

Свет лился из высоких узких окон. Будто фасадом постройка находилась в ночи, а остальной частью – в светлом времени суток. Ночь для Глеба была предпочтительнее. Мысли о мире, залитом такой мертвенной белизной, вызывали оторопь. За столько лет ни у кого не нашлось камней, чтобы разбить стекла.

Мальчики вертели головами. Узкая лесенка сбоку, распятья на стенах, в простенках меж окнами – иконы и целый иконостас впереди, за алтарем. Все пыльное, поросшее лишайником и паутиной, засиженное мухами, изъеденное древоточцами. Была бы тут полутьма, и она бы тревожила не так сильно, как свет, подчеркивающий каждую деталь.

Кто-то обезобразил лики святых. Ножичком поработал, вырезая на лакированных дощечках клыки, рога и спирали. Под закопченным потолком немо вопили крылатые уродцы. Глеб, доселе и сам гораздый подпортить вредные творения богомазов, испытал жалость к апостолам и мученикам. Лучше западным буржуям отдать, выменять на зерно. Сжечь лучше, чем превратить небожителей-бородачей в братство гулей, внимательно наблюдающих за незваными гостями.

– Не ходи туда! – пискнул Мишка.

Глеб не ответил. Ноги сами несли его к огороженной солее. Пахло тухлятиной. Над алтарем висел массивный крест с распятым Иисусом в человеческий рост. Неизвестный вандал поглумился и над скульптурой, усовершенствовав работу резчика. Заглубил глаза, расширил рот, выскреб нутро, чтобы поместить под ребра Сына Божьего белый собачий череп. Казалось, Христос кривляется. Это крупные полосатые шершни копошились на статуе, визуально меняя выражение страшного лица.

Статуя и насекомые стали последней каплей.

– Уходим, – сказал Глеб пустой церкви. Потому что Мишки нигде не было. В дверном проеме покачивался темный сорняк. Мошки лезли в ноздри. Где-то далеко заиграла флейта.

– Миш! Мишань!

Не-святое воинство Азатота скалило клыки с икон. Что-то полетело по залу… летучая мышь! Нет, страница «Безбожника у станка». Спикировала на пыльный пол возле ограды.

– Мишка! – взмолился Глеб.

Звуки флейты проникали в мозг, опутывали, лишали воли. Мечущийся взор остановился на солее.

Там, у алтаря, стоял поп. Просторную черную рясу украшали символы космического хаоса. Поп был огромен – под два с половиной метра. В одной руке он держал шпильку Глеба, а в другой – Мишку. Держал мальчика за шиворот, как котенка. Мишкины ноги болтались над настилом. Он не сопротивлялся, словно потерял сознание. Но глаза его были открыты и смотрели прямо на Глеба.

У попа не было глаз. Его лицо представляло собой резиновую маску, подвергшуюся влиянию жара. Резина оплавилась и застыла, облепив череп, повиснув желтоватыми соплями-сосульками. Глазницы спеклись. Тонкие нити соединили губы. Рот попа был распахнут: дыра, ведущая в иные галактики, бурлящий дом безглазых и безгласных богов-людоедов, чертог ползучей заразы.

Ноги Глеба подогнулись. Он не мог дышать. Сатанинская музыка терзала слух, искала путь, чтобы полакомиться разумом мальчишки.

Поп на солее приблизил свободную руку к голове пленника. Веки Мишки затрепетали, но взгляд не оторвался от друга. Шпилька вошла в Мишкин висок.

«Это невозможно, она согнулась бы, там кость! Это ночной кошмар!»

«Это кошмар, – безмолвно подтвердил залитый светом слепой поп. – И никто уже не проснется. Служи ему. Служи богу-идиоту, мальчик».

Игла проникала все глубже в мозг. Глаза Мишки закатились, прервался вымораживающий зрительный контакт. Мишка обмяк. Шарик на конце шпильки соприкоснулся с его виском. Торжествуя, поп поднял труп высоко над головой. Смеялись существа на иконах, скалился собачий череп, шершни ползали по Христу.

Мишка закричал и кинулся прочь. Он был уверен: поп не даст ему уйти. Вот-вот рука дернет за воротник. Тело водрузят на алтарь. Шершни проникнут в рот, а игла – в серое вещество.

Но подошвы забарабанили по ступенькам, сорняк захлестал по щекам. Дверь захлопнулась за спиной, погас свет, утихли звуки флейты. Церковь погрузилась во мрак. В этом мраке она будет пребывать еще долгих четыре года. А во снах и мыслях Глеба и того дольше: до конца его дней.

Глава 3

1959

Оно вылезло из шахты на углу Кировской улицы и улицы Махлевского, из-под плывуна и юрской глины, где спало веками. Металлический шпунт казался зубочисткой в его клыкастой пасти, и обезумевшие метростроевцы кинулись прочь. Исполинский варан задрал к небесам кошмарную морду и зарычал. Главный инженер Лившиц, назначенный Совнаркомом, превратился в кровавую лепешку под пятой великана. Лишь через три часа артиллеристы смогли расстрелять чудище из гаубиц. Над продырявленной чешуйчатой тушей вился зловонный дымок.

Варан оказался первым из многочисленных визитеров снизу. К январю тридцать четвертого года три сотни комсомольцев пали жертвой подземных вражин. Им на смену пришли новые смельчаки. Опытные забойщики, крепильщики, чернорабочие Донбасса ехали на помощь москвичам. Здоровая дисциплина, результат сознания масс, стала лучшим оружием против чудищ: гигантских червей и летучих мышей величиной с белогривых орланов.

Весь прогрессивный мир воспел героизм защитников девятой шахты, там, где от кировской линии отделяется арбатский радиус. Восемь часов молодые пролетарки и пролетарии обороняли забой от прожорливых мотыльков, способных обглодать человека до костей. Снаружи были повреждены мостовые и трамвайные линии, осели дома по трассе, и бригада товарища Иванчука пала смертью храбрых.

Трудным участком являлась постройка наклонных ходов для эскалаторов на станции Красные Ворота. В котлованах без устали трудились коммунисты и беспартийные, рабочие и инженеры. Когда через штреки пробивали фурнель, в мерзлом грунте образовалась пустота. Из пустоты пахнуло могилой и поглядели на ударников красные глаза чудовищ. Не справилась с напором щитовая прокладка, купленная у англичан. Лопались логардины, сломался компрессор, давление в кессоне упало, и вода затопила выработки. Пятиметровые черви и обросшие ледяными сосульками кроты встретили достойный отпор. Трехпудовыми кувалдами прибывшие с Урала шахтеры сминали вражескую армаду. Плечом к плечу, по пояс в плывунных песках, багровых от крови. Герои получили переходящее знамя района и личную благодарность Лазаря Моисеевича Кагановича, верного ученика Сталина.

Весной погиб товарищ Булгарин, посещавший участок трассы между площадями Свердлова и Дзержинского. Родина оплакивала лучшего своего сына. Требовался глубокий идейный и высокий потенциальный подход к вопросу истребления чудовищ. На каждую тысячу кубических метров вынутого грунта приходилось по две голодные твари.

Девушки, вчерашние школьницы, шуровали в забое Краснопресненского района. Бетон свозили вагонетками на нижнюю штольню, его ведрами доставляли по блоку на верхнюю – бетонировали первую колотту. Вараны подкрались исподтишка. Но советская женщина – человек особый! Форменных чучел приветствовали стальными жалами! Девушки хватали бурильные молотки, работающие на сжатом воздухе, и сверлили черепа ящеров.