Оазис (СИ) - Сагирова Елизавета Страница 11

– Помогите ей, пожалуйста, отвезите в больницу!

В ответ ей буркнули что-то неразборчивое, а ко мне снова прикоснулись чьи-то руки. И на этот раз не оставили в покое, подняли с земли, понесли, положили на что-то мягкое.

– Суки, хоть постелите что-нибудь! – взвыл чей-то голос. – Сейчас всё сиденье мне кровью уделаете!

– Я оплачу химчистку, – снова залебезил где-то неподалёку хозяин собак, а Макар велел:

– Ты, рыжая, лезь к ней назад. А остальные пешком до участка топайте.

– Я всех довезу, – снова зашелестел толстый, а я почувствовала прикосновение к щеке прохладной ладони и услышала тихий Яринкин плач:

– Дайка… Даечка, прости меня, я испугалась…

От того, что теперь она рядом, мне стало спокойно, окружающее пространство качнулось, поплыло, и я наконец-то сумела ускользнуть в темноту, где больше не было ни голосов, ни безжалостного света.

Молочные реки не вынесли меня на кисельные берега. После того, как я невольно услышала сквозь багровое марево разговор двух незнакомых голосов – недовольного мужского и колокольчикового женского, прошло, как мне показалось, совсем чуть-чуть времени, и я не успела забыть ни слова из него, хоть и не пыталась понять суть. И мысли мои были именно об этих двух голосах в тот момент, когда сознание, на этот раз ничем не замутнённое, наконец-то вернулось ко мне.

Это оказалось похоже на обычное пробуждение. И, как обычно, мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, кто я и где. С вопросом "кто" заминок не возникло, а вот "где" внезапно стало серьёзной проблемой. Ну, для начала неожиданным стало уже то, что я обнаружила себя в постели. В чистой белой мягкой постели, и это по сравнению с последними ночами, проведёнными на картонке под открытым небом, показалось удивительным. Оказывается, очень просто отвыкнуть от того, что раньше являлось само собой разумеющимся.

Во-вторых, это был не приют и даже не какой-нибудь приёмник-распределитель, в которые, как я слышала, попадают сбежавшие из домов дети. Вряд ли такие заведения могут позволить себе роскошь селить каждого человека в отдельной, пусть и маленькой, комнате. А я была одна здесь, на единственной и довольно большой кровати. Кроме неё, в комнате обнаружилось окно, занавешенное полупрозрачной шторой, из-за которой доносилось пенье птиц, тумбочка, стол и два стула возле него. А ещё меня очень заинтересовала большая, вогнутая ярко-красная кнопка на стене, прямо над моей головой. Она так и притягивала взгляд. Тем более, что, кроме неё, смотреть больше было особо не на что. Несколько минут я лениво размышляла о предназначении этой кнопки (почему-то это интересовало меня куда больше всего остального), потом с трудом подняла ослабевшую руку и нажала её.

В первые секунды ничего не произошло, я уже собралась нажать второй раз, когда открылась дверь и в комнату впорхнула девушка в наброшенном на плечи белом халате. Она была юна, возможно, всего лишь на три-четыре года старше меня, и потрясающе красива. Тоненькая, как берёзка, с большими голубыми глазами в обрамлении очень чёрных ресниц и с распущенными совершенно белыми волосами.

– Ты проснулась? – обрадованно спросила девушка, подходя к моей постели. – Как себя чувствуешь?

Я не отвечала и даже не поняла вопроса, до такой степени меня поразила её внешность – девушка буквально ослепляла.

– Я сейчас позову доктора, – поспешила сообщить прекрасная гостья. – Подожди минутку.

И она исчезла за дверью, будто её и не было. А может, и правда не было? Ведь таких на самом деле не существует. У людей не может быть белых волос: даже полностью седые, они выглядят скорее серыми. А ещё у тех, кто со светлыми волосами, ресницы тоже светлые, а никак не чёрные. И таких ярко-розовых блестящих губ не бывает тоже.

Я тревожно нахмурилась, вспомнив истории об ангелах, наделённых неземной красотой. Что, если я умерла, и эта девушка на самом деле ангел? Но ведь, если ангелы существуют, выходит, что существует и всё остальное, о чём нам рассказывали на уроках Слова Божьего? А тогда получается, что скоро мне крепко влетит и за сожжённую церковь, и за богохульные высказывания, которыми я так грешила последнее время.

Дверь снова приоткрылась, а я испуганно сжалась под одеялом, почти готовая увидеть входящего Создателя, собирающегося спросить с меня за все прегрешения. Но порог переступил молодой мужчина с аккуратной бородкой, в очках и в таком же белом халате, как у девушки-ангела. В общем, выглядевший совсем не так, как, наверное, должен выглядеть бог.

Но окончательно я уверилась в том, что ещё не прибыла на страшный суд, когда мужчина заговорил и я узнала этот голос. Тот самый, который услышала последним перед тем как уплыть по молочным рекам, тот, который сказал, что я сильная…

– Ну, наконец-то! – теперь голос был весёлым. – А я уже беспокоиться начал. Выспалась?

Обрадованная тем, что разборки с небесными силами откладываются на неопределённый срок, я собралась вежливо ответить, что да, выспалась, спасибо, но, едва приоткрыв рот, почувствовала, как что-то, прижатое к правой стороне лица, мешает говорить. Подняла руку, хотела потрогать щёку, но вместо кожи почувствовала под ладонью нечто твёрдое и шершавое.

– Тихо-тихо, – мужчина торопливо взял меня за кисть. – Повязку теребить не надо, всему своё время.

Что? Только теперь я осознала, что голова и шея у меня плотно перевязаны бинтами. А ещё… после осторожных движений руками и ногами под одеялом удалось обнаружить тугие повязки почти по всему телу. Я подняла вопросительный взгляд на мужчину, и он озабоченно спросил:

– Ты что же – ничего не помнишь? Тебя покусали собаки.

Собаки! Как наяву я увидела широкие чёрные морды в хлопьях пены, прижатые к голове уши, поблёскивающие в темноте глаза…

Ниточка воспоминаний была ухвачена, и я потянула за неё, разматывая весь клубок. Собаки… погоня… безымянный посёлок… бескрайние поля… поезд… лес… дорога… приют… пожар… Яринка!

Я дёрнулась, попробовала сесть, и по всему телу раскатилась тупая боль. Мужчина ухватил меня за плечи, вернул в лежачее положение.

– Куда?! Нельзя тебе пока вставать.

– Яринка! – я, наконец, сумела заговорить, но даже это причиняло боль. – Где Яринка?!

– Яринка? – мужчина нахмурился. – А, девочка, которая была с тобой? Рыжая?

– Да! – я всхлипнула.

– Да здесь она, успокойся. Вас привезли вместе.

Я обмякла. Самого страшного не случилось, мы с Яринкой не потерялись, остальное вторично. Поэтому я даже не сразу задалась вопросом: а куда нас привезли? Где я? Вместо этого сказала зачем-то:

– Тут хорошо…

Кажется, мужчина удивился. Его почти по-женски аккуратные брови приподнялись над дужками очков.

– Хорошо? Хм… согласен. Надеюсь только, что ты и в дальнейшем не изменишь своего мнения.

В дверь заглянула девушка, та самая, ангел. Мужчина обернулся к ней.

– Машута, приготовь-ка всё для перевязок. И скажи Ирэн, что девочка пришла в себя.

Ангел Машута кивнула и исчезла. А я сказала очередную глупость:

– Она такая красивая…

Мужчина неожиданно рассмеялся и осторожно потрепал меня по волосам.

– Красивая, конечно. И ты такая будешь.

Перевязка далась мне тяжело. И даже не потому, что было больно и очень стыдно от того, что, кроме бинтов, под одеялом на мне ничего не оказалось. Но мужчина снимал повязки одну за другой, и я снова и снова видела то, что оказывалось под ними – синюшная кожа и рваные раны с грубыми стежками неровных швов. Он, а это, несомненно, был доктор, делал всё ловко и привычно, с непроницаемым лицом. Красавица Машута помогала в этом, и я ловила на себе её жалеющие взгляды.

Последним было обработано моё лицо. Когда доктор осторожно снял с меня что-то вроде половинки маскарадной маски, закрывающей почти всю его правую часть, Машута тихонько охнула и прижала ладонь ко рту.

– Ничего страшного нет, – доктор строго глянул на неё. – Просто место укуса сильно опухло.