Морока (сборник) - Козырев Михаил Яковлевич Страница 15

Это было утром, а ночью видел милиционер, охранявший то место, где лежало вчера мертвое тело, как мелькнула в сторону деревни Лисьи Хвосты от Вышнегорска какая-то тень, – и через десять минут в том же месте появилась другая тень и проехала будто бы эта тень на лошади в сторону той же деревни. По-видимому, бродячая эта тень являлась душою того мертвого тела, которое пропало неведомо куда, и бродила она по ночам, отыскивая принадлежавшее ей тело.

И утром же Мишка Сыч получил со станции протокол об ограблении вагонов, присланных с мануфактурой на имя профсоюза «Игла», и ушел на станцию производить по этому делу дознание.

А в Вышнегорске тогда говорили.

Впрочем, вот о чем говорили в Вышнегорске.

Вчерашнее постановление об отмене существования Бога повергло священника отца Миловидова в совершенное уныние, и он, совместно с псаломщиком Игнатом, придя к местному самогонщику Бутягину, потребовал самогону. Когда же Бутягин возразил, что, дескать, «вы, батюшка, у меня весь самогон выпили», – отец Миловидов с применением револьвера закричал:

– Говори, такой-сякой, есть Бог или нет!

И было существование Божие с очевидностью утверждено устами вышнегорского самогонщика Бутягина.

В этот же день и тоже утром получил райуполномоченный Птичкин заявление гражданина Терентьева с жалобой на оскорбление его, Терентьева, как председателя сельсовета, в личность, при помощи физического удара со стороны лыковского волпродинспектора Мигая, и, вызвав самого Мигая из Лыкова, снял с него показание.

Дело волпродинспектора Мигая, по его, Мигая, показанию, заключалось в следующем:

Эта история о том, что никогда человек не знает, с кем его сталкивает судьба, и учит в действиях соблюдать возможную осмотрительность.

Ехал волпродинспектор Мигай со станции Разгуляево в Лыково по сбору масло-яичного налога, и был в Разгуляеве по случаю престольного дня праздник, и попал он из Разгуляева в деревню Васиху, где тоже был праздник. Дал ему председатель деревни Васихи подводу, и довезла его эта подвода до деревни Лосново, а в деревне Лосново был праздник. И дали в Лоснове подводу, и довезла эта подвода до деревни Защекино, а в деревне Защекино был опять-таки праздник…

И тогда подходит пьяная физиономия и еще возница, который и заявляет, что дальше не повезем. На это товарищ Мигай ответил, что обязаны его довезти до Лыкова, и послал тогда возница товарища Мигая к такой матери, а к какой – товарищ Мигай не знает. И подскочила какая-то старуха и еще мужики, и физиономия спросила ваш мандат, а мужики кричали:

– Ему надо масла – дадим ему и масла!

И еще подступала какая-то личность, и товарищ Мигай схватил эту личность за руку и крикнул:

– Ты руку держи покороче!

И когда обернулся – видит – лезет пьяная физиономия с такой же закуской, и возница бросил вожжи и сказал: «пожжай сам!» И физиономия подступала с кулаками, а мужики кричали: «будем его топить!» Тогда товарищ Мигай не выдержал и смазал гражданину в отмашку, так что тот с ног слетел, схватил за руку и сказал:

– Вы арестованы!

По дороге подходит какая-то пьяная личность:

– За что вы арестовали лесного сторожа?

– А вы кто такой?

– Я – ревизор лесничества, и вы должны его отпустить, как мужики весь лес разворуют.

Товарищ Мигай на это ответил:

– А я думаю, что вы не ревизор лесничества, а пьяный.

Тот принимает вид серьезный.

– Вы меня не поили, и потому не укоряйте.

– Ну так покажите ваш мандат, и я буду разговаривать с официальным лицом.

Тот пошарил по карманам.

– Нету с собой.

– Ну, я вижу, что ты фальшивый ревизор, и я тебя тоже арестую.

Пошли дальше. Тот прошел пять шагов и опять начинает шабырить:

– За что вы меня арестовали? За то, что я ранен на польском фронте?

– Об этом мне ничего не известно, а за то, что ты фальшивый ревизор. Кто тебе будет арестованный?

– Брат…

– Ну так ты арестован, как незаконно пытавшийся освободить своего брата.

Тот вынимает бумагу. Товарищ Мигай посмотрел бумагу и, увидев, что действительно означенная личность есть демобилизованный красноармеец и ранен на польском фронте, за номером 1273, сказал:

– Иди домой, нам таких демобилизованных не нужно.

И пошел дальше в исполком.

– Вот, – говорит, – человек на меня покушался избить, как пьяный.

Тогда секретарь исполкома говорит:

– Это вовсе не пьяный, а председатель сельсовета!

И, видя свою ошибку, отпустил товарищ Мигай и этого гражданина, как арестованного по недоразумению.

Все вышеизложенное могло бы показаться читателю странным и нимало не отвечающим истинному положению дел, если бы читатель не был осведомлен о таком имевшем место в городе Вышнегорске случае.

Был задержан желдорохраной один гражданин, незаконно торговавший самогонкой, и спросили того гражданина:

– Где покупал?

Повел тогда гражданин желдорохрану в милицию и, войдя в милицию, сказал:

– Здесь покупал.

А когда спросили, кто же ему означенный самогон продал, он показал на Мишку Сыча – в то время, когда каждому известно, что Мишка Сыч отнюдь не самогонщик, а начальник вышнегорской милиции!

Вот какие могут случаться ошибки и единственно только по причине человеческой неосмотрительности, почему и рекомендуется при встрече спрашивать у каждого мандат.

Но происшествие это нисколько не обескуражило нашего героя. Будь на его месте другой, – и пусть у этого другого будет семь револьверов за поясом, и то он неминуемо бы растерялся, но не таков товарищ Мигай, иначе он не был бы героем нашей поэмы: товарищ Мигай на эти, секретаря исполкома, слова только ответил:

– Если он председатель совета, то пусть он даст мне подг воду.

И тогда председатель сельсовета возразил, что подводы по случаю праздника нет и что он, Мигай, может подождать и до завтра, «а ты, – говорит, – ответишь, как оскорбил должностное лицо».

И тут стояла чья-то пегая лошадь, и товарищ Мигай сказал:

– Коли ты не даешь подводу, – я сам возьму!

Сел на эту лошадь, стегнул ее, что есть силы, и пришел на другой день в Лыково пешком из Вышнегорска.

Выслушав эти объяснения, райуполномоченный Птичкин написал бумагу, что факт нанесения волпродинспектором товарищем Мигаем физического удара председателю защекинского сельсовета Терентьеву вполне установлен, но что, по его мнению, нанесение означенного удара обусловлено тем, что товарищ Мигай долгое время находился инспектором означенной волости и его все знают, почему и надлежит ему, Мигаю, как честному и преданному работнику, сделать выговор, с предупреждением отдачи под суд.

И вся переписка отослана была в Лыково на предмет дальнейшего расследования.

И тогда же приехал следователь и установил, что пропавшее мертвое тело принадлежит никому другому, кроме как лыковскому волпродинспектору Мигаю, который и был препровожден в арестное при вышнегорской милиции помещение.

Утром прибыло дело о волпродинспекторе Мигае в Лыково, и допрошены были защекинские мужики, а также лосновский мужик Степан Парамонов, и выяснилось, что прибыл Мигай в Защекино из Разгуляева, где был праздник, и вез его лосновский мужик Степан Парамонов на пегой лошади, которая и нужна ему, Парамонову, по хозяйству. А что товарища Мигая знает вся волость, от этого никто не отрекался – их грех.

Убийства же никто не совершал, разве что в Разгуляеве зарезали двоих, да и те двое остались живы, и куда могло деться мертвое тело, им ничего не известно.

И все это дело вернулось в вышнегорский исполком и поступило к псаломщику Игнату, как делопроизводителю.

Но все это было уже утром, – а ночью приходил начальник милиции Мишка Сыч в арестное помещение, и, ударив товарища Мигая, как подследственного, по уху, сказал ему: