Перебежчик (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович Страница 15

— Спасибо, бросил, — ответил Уинстон.

— Не заболели? — насторожился русский.

— Спортом занялся. Тренер сказал, что в моем возрасте совмещать бокс и курение не получится. Бросил то, что менее интересно.

— Я бы поинтересовался вашей биографией, но попозже. Ваша очередь рассказать, с чем мы имеем дело. Начните с того, что на данный момент наиболее актуально. С самого начала Вашего визита мы поняли, что Вы умеете расставлять приоритеты.

— Хорошо. Как там Колоб? Жив?

— Потерял много крови, но выживет. Врач сказал, что, судя по старым шрамам, его сложно убить, хотя многие пытались. Он ваш друг?

— Не то, чтобы друг… Но мы сражались плечом к плечу, спасали жизнь друг другу, — перевод на русский нейтрального tooneanother вписался в контекст несколько не по-нейтральному.

— Вы романтик? Или воевали?

— Ни то, ни другое. У меня немного в жизни было ситуаций, чтобы вот так.

— Но было сколько-то. Ладно, об этом потом. Какова цель Вашего визита?

— Колоб сказал мне сдаваться. Я подумал, что мне здесь за помощью идти некуда и сдался. Можете меня расстрелять.

— Можем не расстреливать, если будете сотрудничать. Хотите, обменяем на кого-то из наших?

— Я никому не нужен. Я же простой преступник, а не настоящий шпион

— Хотите, просто депортируем обратно?

— Не хочу, но спасибо за предложение. Лучше расстреляйте.

— У вас был револьвер. Могли бы сами застрелиться.

— Не могу. Ни застрелиться, ни повеситься. Лучше погибнуть в бою, но не получилось.

— Так, — Степанов сделал пометку в блокноте, — Об этом мы отдельно поговорим. Но, все-таки, какова цель вашего визита в Евросоюз? Не для того же, чтобы сдаться нам?

Уинстон вздохнул.

— Вы уже тут, — продолжил Степанов, — Колоб уже у нас. В ботинках «джангл бутс», надо полагать, бежали ваши товарищи из-за моря, а вы их прикрывали. Мы их пока не поймали. Можете посодействовать.

— Вы меня все равно расстреляете.

— Хотите допрос с медикаментами? — Степанов предложил это совершенно обычным тоном, — Расскажете все, что знаете, но Вам не будет стыдно, что кого-то предали. Под химией говорят все. Просто потратим больше времени.

Уинстон немного подумал перед ответом.

— Не хочу. Если вы до сих пор не поймали Шона и Мартина, то можете сворачивать поиски. Или они до сих пор бегают и отстреливаются? Мы прибыли на рыбацком судне, которое встало в одном из тысяч ваших фиордов. Они бы успели туда даже пешком. Капитан дал нам день до полуночи. Можете, конечно, искать дальше, но фиорд я не опознаю ни под какой химией, хоть возите меня по берегу, хоть не возите. Если бы и опознал, то корабля там в любом случае нет. И следов, что корабль там был, тоже нет. Если Шона или Мартина поймали, то давайте очную ставку.

— Не поймали. След потерян. Вы сказали «Шона и Мартина». Это Ваши друзья в ботинках. А кто третий, в городской обуви, которого они несут раненого? Вы должны были приехать, забрать человека и вернуться?

— Да, — Уинстон вздохнул. Что можно рассказать, а что не стоит?

— Вам известно выражение «снявши голову, по волосам не плачут»? — спросил Степанов.

— Известно.

— Вы решили прийти к нам. Если бы вы хотели умереть, достаточно бы было полезть через забор на виду у часового.

— «Стой, кто идет?», выстрел в воздух и выстрел на поражение?

— Знакомы с нашими уставами?

— Учил по ним ваш язык двадцать лет назад.

— Об этом мы тоже поговорим, но позже. Исходим из того, что Шон и Мартин покинули наши территориальные воды. От того, что мы узнаем, кого вы эвакуировали отсюда, кому-нибудь станет хуже по вашу сторону границы? Мы уже сняли отпечатки пальцев в домике, где прятались ваши русские партнеры. Они не любители мыть посуду, так что там все просто. Отпечатки Колоба. Отпечатки уголовника, убитого японцами. И еще нескольких человек. Скажете вы или нет, мы их вычислим в течение пары дней, это вопрос вычислительных мощностей, не более того.

Уинстон промолчал. Степанов продолжил.

— Вас, обутых в «джангл бутс», приехало четверо. Трое взяли перебежчика и побежали. Четвертый поехал с Колобом и еще одним русским. Потом они отбили вас, и все вместе вы поехали в Олесунн. Вы с Колобом у нас. Но у вас с ним есть очень серьезные враги. Два вида врагов, находящихся в очень близких отношениях. Вы понимаете?

— Понимаю.

— Вы понимаете, что вашим врагам нужны не вы, товарищ шпион. И, тем более, не Колоб. Вы с ним рядовые исполнители. Им нужен тот человек, которого вы привезли. Судя по тому, что за вами послали таких редких специалистов, Вас приняли за того человека. И он сейчас в большой опасности. Я не думаю, что по Европе бегает много кицунэ, для нас и эти двое большая неожиданность. Но против вас играет организованная преступность очень высокого уровня. Им по карману покупать милицию целыми отделениями. Подозреваю, что и госбезопасность сколько-то в доле. Вы с Колобом сдались в армию и живы. Вашим друзьям я бы посоветовал поступить так же.

Уинстон подумал, что он не будет никого предавать. Но что сделают русские, если узнают больше? Пустятся искать Шона и Мартина в Эйрстрип Ван? Ага, до первого внимательного школьника. Поймают Дока Джонсона? Но его и так собирались передать властям. Заявят протест по дипломатическим каналам? Во время войны только протесты и заявлять.

— Никому, наверное, хуже не станет, — ответил «товарищ шпион», — С Шоном и Мартином ушел ваш русский профессор Смирнов с материалами по аппарату Илизарова. В Олесунне вышли друг Колоба по прозвищу Студент и Док Джонсон с вакциной от гепатита. Мы с Колобом отправились ловить крысу на живца. Как будто я Док Джонсон. Никто не знал, что с Колобом и Студентом не один англичанин, а два, и никто не знал Дока Джонсона в лицо.

— Вы представились как «Организованная преступность Эйрстрип Ван». Я правильно понимаю, что неправительственные организации с обоих сторон границы осуществили равноценный обмен медицинских специалистов?

— Да. Но вмешалась третья сторона. Японцы и крысы.

— Крысы, это не название банды. Крысами в преступном мире называют предателей. Я так понял, что одни русские преступники работали с вами, а другие хотели сдать обоих докторов японцам?

— Мне тоже так показалось. И Колоб считал, что здесь не две разные банды. Он сам, Студент и их боссы как бы носители правильной преступной традиции, а те, кто сдал их японцам, как бы показывали себя на правильной стороне, но предали.

— Понятно. Вообще, внутренняя преступность не военный профиль, — погрустнел Степанов, — Коллеги очень неохотно делятся информацией.

— Вы же спецслужба, — фыркнул Уинстон, — Внедрите к ним своего агента. Или попросите у генералов, чтобы вам дали доступ в их электронные базы. Да хоть сами воткните к ним свой кабель.

— У вас так принято?

— У нас Полиция Мысли читает базы Скотланд-Ярда. Правда, они в одном подчинении. Я просто не знаю вашу внутреннюю структуру.

— Ладно, — улыбнулся Степанов, — Подумаем над Вашей идеей. Вы знаете, зачем преступникам узкие специалисты по медицине?

6. Глава. Следственный эксперимент.

Уинстон понемногу втянулся в беседу, не похожую на настоящий допрос. Человек, представленный, как «аналитик», внимательно слушал, изредка задавал уточняющие вопросы.

Смит честно рассказал, что он непрофессионал, работает на английских теневиков и прибыл в Евросоюз на разовую работу. Все свои приключения от Лондона до Леруика и далее он описал, ничуть не скрывая.

Русские поинтересовались, почему непрофессионал занимается рейдами на вражескую территорию, да еще и силами организованной преступности вместо профильных государственных учреждений.

Уинстон ждал этого и отбился. С молодости его специальностью было придумывать правдоподобную неправду, и его заслуженно считали ценным специалистом в этом деле. Его жизнь не могла представлять интереса для спецслужб, за исключением работы в отделе Плезенса, особенно в американской его части или в части оружейной промышленности. Если бы здесь об этом узнали, то посадили бы его в подвал и месяцами выжимали бы из него всю возможную информацию.