Земля после (СИ) - Симоненко Юрий Страница 17

В этот момент в руке у мальчика появился пистолет. Ваня наклонился и поднял с пола валявшуюся там меховую шапку Арсения, снял пистолет с предохранителя, накрыл шапкой и выстрелил в упор в лицо Арсению.

Начали с «караулки». Пройдя быстрым шагом по «траншее» до нужного проема в кирпичной стене, поднялись по белым ступенькам во двор. Обошли дом с двух сторон, встретившись перед входом. Ваньку Илья отправил к калитке, вручив ему трофейный АК и приказав сесть в сугроб под забором и стрелять в каждого, кто в неё войдёт. Пока мальчик шёл к калитке, Илья и Антон сняли снегоступы, аккуратно сложив их у стены дома, подошли к двери.

Стали по обе стороны входа так, чтобы не угодить под очередь, окажись что «язык» их обманул насчёт стука. С расстановкой ударив три раза в обшитую деревом железную дверь, Илья отдернул руку, беря автомат с уже откинутым для стрельбы прикладом наизготовку. Изнутри дома ничего не слышно, — снаружи ветер завывает так, что метрах в десяти от дома можно смело разговаривать в полный голос. Но никто, конечно, этим естественным маскирующим фактором не злоупотреблял. Все разговоры закончились в сгоревшем доме, где теперь остывал труп «языка», имени которого не спрашивали — «первенец» Ваньки, тринадцатилетнего мальчика, или лучше сказать мужчины, открывшего счёт своих врагов. «Язык» явно узнал Ивана, а это значит, что он точно ел его родителей.

Щелкнул замок, кто-то изнутри нажал на дверную ручку, и дверь подалась наружу. В этот момент Антон ухватился за торец двери и с силой рванул дверь настежь. Открывавший дверь мордатый мужик с лопатообразной бородой по инерции выскочил наружу, ловя на ходу слетевший с плеча автомат и одновременно пытаясь восстановить равновесие и не упасть. Илья тут же саданул мужика прикладом в челюсть, а Антон ухватил мужика за плечо и придал дополнительное ускорение его движению, освобождая Илье дорогу.

Илья быстро шагнул в дом, оказавшись в просторной комнате, посреди которой на длинной лавке за деревянным столом сидел второй мужик с такой же, как у первого, обильной бородой.

Комнату освещали две лампы конструкции «Летучая мышь», висевшие на спускавшихся с потолка крючках из проволоки над противоположными концами продолговатого деревянного стола. Прямо перед мужиком на столе стояли дымящаяся пепельница и несколько железных кружек, рядом лежали две пачки сигарет и колода карт, а чуть в стороне справа — АК с пристегнутым магазином. Перед столом стояла чуть отодвинутая в сторону ещё одна лавка; в стороне слева у окна — журнальный столик с каким-то самодельным прибором и коробками, а у дальнего окна, позади мужика на колоде из полена парил самовар, труба от которого была выведена прямиком в окно.

Молниеносным движением мужик схватил автомат, но не успел навести его на Илью, поймав грудью короткую очередь. Не оборачиваясь назад, Илья в четыре прыжка преодолел разделявшее его и бородача расстояние, обогнув стол. Оказавшись рядом с завалившимся на пол вместе с лавкой ещё живым людоедом, Илья добил того одиночным в голову. Готов!

В этот момент со стороны входа послышался стон, Илья тотчас направил туда дуло автомата и увидел ввалившегося в дверь первого бородача с разбитым в кровь лицом. Ввалился бородач не самостоятельно, а то ли от удара прикладом, то ли от сильного пинка. Следом вошёл Антон, добавил бородачу в спину прикладом, после чего закрыл за собой дверь.

— Чтобы не так слышно было, — сообщил он, после чего навел ствол автомата на стоявшего на карачках людоеда и выстрелил, расплескав мозги того по полу.

— Будем считать, что нас уже услышали, — Илья наклонился к «своему» трупу и принялся расстегивать армейскую портупею с подсумком. — Собираем оружие и дальше по плану…

На беглый осмотр первого этажа ушло около минуты. Результат: два АК под патрон 7,62 с двумя полными подсумками — итого по пять магазинов на каждое «Весло», десять гранат Ф-1 (не обманул «язык») и три невскрытых цинка с патронами. Все гранаты — с запалами, уже готовые к применению — лежали в пластиковом ящике из-под бутылок, каждая в отдельной ячейке, а сам ящик стоял на журнальном столике рядом с фанерной коробкой с двумя лампочками под цветными колпачками. Возле одной лампочки надпись маркером: «дом», возле другой: «трапезная». Коробка была соединена проводами со стоявшим под столиком аккумулятором. Другие провода от коробки тянулись к окну. Сигнализация, в общем. А вот «пуль пистолетных» рядом не нашлось.

Пока Илья рассовывал по карманам гранаты и осматривал устройство, Антон сбегал на второй этаж и вернулся.

— Что там?

— Там у них склад всякого добра, — коротко сообщил Антон, закидывая на плечо автомат «своего» бородача и портупею с подсумком. — Как в подвале у параноика, только раз в десять больше. Оружия и боеприпасов нет.

— Ясно. Тебе есть куда пяток «эфок» положить?

В комнате, где их заперли, воняло экскрементами и немытыми телами. Из угла, где стояло отхожее ведро, несло так, что глаза поначалу слезились. Вдоль стен валялись какие-то тряпки, старые одеяла, комковатые подушки из «Икеи»; освещения не было, единственное окно в комнате забрано решеткой из арматуры. Степан сказал, что именно здесь держали его с братом и родителей. Когда их сюда вели, Татьяна видела комнату, о которой ей рассказывал Илья. Он назвал её «разделочной». Видела стол, на котором людоеды свежевали и разделывали трупы своих жертв.

Их застали врасплох. Один из людоедов просто заглянул в палатку и сказал, чтобы они выходили по одному. В случае сопротивления пригрозил расстрелять всех без разбора, а голоса снаружи подтвердили готовность открыть огонь по палатке.

Их связали по рукам и ногам. При этом Николаичу разбили лицо, без особой на то причины, просто за то, что он попытался поговорить с напавшими. Николаич уже потом сказал, что специально отвлекал внимание людоедов на себя, чтобы те не присматривались к Степану. В итоге парня не узнали. Когда он в прошлый раз был в плену, у него была бородка и длинные волосы. Если бы Степана узнали, им всем пришлось бы тяжело. Очень повезло, что Ваня незадолго до нападения вышел — с ним брата точно бы узнали — и что он, как самый молодой, шёл налегке, неся периодически одну из палаток, и что Илья с Антоном свои рюкзаки взяли с собой в разведку. Окажись в палатках лишний рюкзак, людоеды наверняка нашли бы мальчика.

Потом подогнали снегоходы с прицепами, и их как вещи покидали в прицепы, завалив сверху их же палатками, рюкзаками и оружием. В прицепе, куда кинули Татьяну с Настей, был труп какого-то мужчины. А Николаич и Степан ехали на канистрах с бензином и соляркой.

Труп мужчины сейчас лежал в соседней комнате. Главный каннибал — седобородый мужик с казачьим чубом на бритом черепе (он снял меховую шапку, когда вошёл в дом) — распорядился «разобрать» труп утром.

В комнате было тепло, даже жарко. После тридцатиградусного мороза всех быстро разморило, и только Татьяна не спала. Не могла и не хотела. Да и другие вряд ли хотели, — как тут захочешь спать... Она лежала на полу на вонючем ватном одеяле и смотрела в темное окно, за которым надрывалась вьюга. Кожа вокруг глаз пропиталась солью от слёз и сухо тянула. Слёз уже не было. Татьяна выплакала все. Где сейчас ребята? Где Ванька? Живы ли они? Почему людоеды их нашли? Откуда узнали про них? Может, эти нелюди схватили Илью с Антоном и выпытали всё, а потом убили? Одни и те же страшные вопросы крутились в голове Татьяны. Ванька… Мальчик, похоже, спрятался от подонков, но что он будет делать один на страшном морозе? Ведь они забрали палатки и обогреватели… Нет! Ваня найдет топливо, разведет костёр… он вернётся в Убежище…

За окном послышался короткий треск, словно ветка дерева сломалась, — так бывает при сильном морозе и ветре. Наверное, рядом с домом стоит большое дерево, от него ветка и отломилась… Потом ещё раз. Ещё одна ветка, похоже, совсем маленькая…

Татьяна попробовала представить это дерево, чтобы отвлечься, чтобы прервать хоровод терзавших её страшных мыслей. У неё всегда было живое воображение, какое ещё называют богатым.