Клуб космонавтики (СИ) - Звягин Андрей Юрьевич Страница 17

— Куда… а ну стойте.

Негромко, незло, но художники, судя по всему, подчинились. Выключатель в ногах сработал.

— Как вас, мальчики, зовут?

— Вилен, Владлен, Мэлс…

— Хм… а мы с вами раньше не встречались? Имена такие знакомые! Ну да ладно. Вижу, что вы ведете себя плохо. Еще молодые, а выпиваете… и не настоящее вино, а какую-то лабуду. Деньги на нее достали, полагаю, ограбив кого-то. Школьников меньше вас. Пионеров. Разве можно грабить людей? Нельзя, если нет революционной необходимости. А какая революционная необходимость в грабеже пионеров? Никакой! Будь я вашим участковым, я б навел порядок. Считаю, вас надо наказать. Один из вас накажет других. Вы ведь друзья, правильно?

— Да, друзья…

— Превосходно! Кого из вас выбрать, чтоб он наказал остальных?

— Меня! Нет, меня! Меня, я лучше справлюсь! — в ужасе загомонили художники.

— Отлич….

Скрип и тишина. Кончилась зарядка у товарища Сталина. Вернулся он в состояние, из которого мы его батарейками вытащили. Мало в них тока. На скромный фонарик хватит, но тут целый вождь в парадном мундире.

— Бежим! — крикнул Вилен.

Через секунду они были уже наверху и неслись к домам так, как не бегали атлеты с недавней олимпиады.

Глава 9 Родители и соседи

1

Я лично остался доволен. И месть удалась, и художники целы. Мы вышли из лесу — хорошо-то как! Но вдруг крик, откуда-то свысока:

— Аааартеееем!

И потом снова:

— Аааааааааррртееееееем!

Вороны с крыш сорвались, закружились стаей, зловеще закаркали.

Мама Артема, значит. Тетя Оксана. Высунулась из окна и зовет сына. Какая она громкая, надо же.

— Блин, — сказал Артем. — Не иначе, батареек хватилась. Пойдемте со мной, при вас сильно ругать не будет.

Пока ехали в лифте, Артем размышлял, какое лицо сделать — непонимающее, в чем его обвиняют, или готовое каяться?

Но по приезду выяснилось, что никакое — он всего лишь забыл сдать учебник в школьную библиотеку, и оттуда позвонили домой.

Артем радостно подпрыгнул и отправился в школу. Мы — с ним.

2

Артемова мама в обед обычно уже дома. Как это у нее получается, не знаю. Работает она в нашей администрации — большом квадратночетырехэтажном здание. А раньше была, как и моя мама, лаборантом на заводе. Но потом папа Артема, ее муж дядя Валентин ушел с завода в эту самую администрацию и, как он сказал, "перетащил Оксану к себе".

Вроде там работы поменьше, а зарплата повыше. Неясно, как такое может быть в социалистической стране, но что есть, то есть. Надеюсь, когда подрасту, пойму. С жизненным опытом понимание часто приходит, хотя знаю, что не ко всем. Раньше я не очень понимал и значения "перетащить". Догадывался, что слово используется в переносном значении, но не мог избавиться от картины перед глазами — папа Артема берет тетю Оксану за ноги и волочит по асфальту через проходную завода в администрацию. До того глупо, что не забывается. Слышал, что по такому принципу работает реклама зарубежом.

Мой отец невысокий, а папа Артема еще невыше. Зато тетя Оксана выше моей мамы! На голову! Странно это измерение человеческого роста в головах, но раз придумали, будем использовать. Где голова моей мамы макушкой заканчивается, там голова тети Оксаны шеей начинается. А учитывая, что моя мама ростом с моего папу, а мой папа выше папы Артема на полголовы, то занятно выходит.

Конечно, я преувеличиваю, но, честное пионерское, самую малость.

Тетя Оксана красивая! Фигуристая. Слышал, что о ней так говорили. В книгах лексического значения этого слова я не нашел, но старшеклассники объяснили. Коротко, лаконично. И если объяснили правильно, то да, фигуристая, и очень. Лицо у нее будто удивленное. Смотрит на мир большими глазами и удивляется. Тридцать лет в нем прожила, а еще не привыкла. Я пока двенадцать одолел, но меня уже ничем особо не удивить.

Слышал, что наука это связывает с цветом волос (тетя Оксана — блондинка). Ноги у нее длинные, хотя и без каблуков (потому что ей приходится с дядей Валентином ходить в кино и по магазинам, то есть исполнять супружеские обязанности, ведь это так вроде называется).

Старушки, которые сидят на лавочках около подъезда, ее не любят. Не по душе она им. Глядят на нее и кривятся. А взрослые дяди наоборот! Оборачиваются вслед, головой качают, как бы говоря "бывает же такое", и языком цокают.

В том числе и поэтому папа Артема "перетащил ее". Говорил "а то мало ли что случится без присмотра".

Не знаю, о каком он присмотре и что такое страшное ей постоянно угрожает. Тетя Оксана взрослая, сама присмотреть может, что захочет, и даже не рассказывать мужу, не отвлекать его по мелочам. Дед со мной как бы соглашался, хотя я с ним об этом не разговаривал.

— И чего Валентин так переживает, — однажды сказал он моим родителям, — случись что, хуже она не станет. От этого хуже не становятся.

Папа и мама почему-то покраснели.

И я тоже так думаю. До встречи с отцом Артема тетя Оксана как-то жила без присмотра и не ухудшилась, хотя, как сказал дед, "приключений у нее было много", "есть, что вспомнить, нечего детям рассказать".

Не знаю, в каких приключениях тетя Оксана до свадьбы участвовала и почему о них нельзя рассказать детям, ведь это так интересно. По горам она лазила, с парашютом прыгала или что-то еще, но, так или иначе, обошлось без травм, значит и в будущем все получится хорошо и с удовольствием. Зря дядя Валентин изводит себя.

Но шуток она не понимает! Совсем. Видимо, в серьезных приключениях участвовала, несмешных. Артемов папа один раз задерживался на работе (отмечали чей-то день рождения), Оксана позвонила ему, а он раздраженно ответил, что будет нескоро, и вообще родина их завтра на Камчатку отправляет. Вернулся дядя Валентин домой поздно, а жена уже теплые вещи собрала, плачет и спрашивает, нельзя ли гражданку Родину попросить не посылать их на Камчатку, там холодно и медведи.

Это мне опять-таки дед сообщил. Он у меня был одним из главных источников информации, наравне с книгами. Если рассказываю что-то, мне самому не очень понятное, то наверняка со слов деда.

А дядя Валентин в шутках разбирается! Сейчас он, правда, шутит меньше, работа у него ответственная. Артем пошел весь в него. Невысокий, худенький, рыжий и шустрый. Нос пуговицей, глаза хитрые. Это я о дяде Валентине, хотя раньше говорил те же слова про Артема. А что я могу сделать, ведь они похожи во всем, кроме величины и возраста? Не собираюсь я одинаковые черты разных физиономий по-книжному описывать всякими синонимами. Я, вдруг кто забыл, рассказываю историю сам себе, поэтому меня все устраивает. И мне только двенадцать! Так что терпите, если вы вообще существуете.

Но одежда у них разная. Артем — либо в школьной форме, либо в каких-нибудь майках-шортах, а папа неизменно в костюме-галстуке и с кожаным портфелем. Когда он с моим отцом работал инженером на заводе, одевался проще. Бывал иногда внутри костюма, но сунуть шею в галстук — ни за что! Не любил он галстук, называл его петлей на шее трудовой советской интеллигенции. А потом — все. Не петля, а украшение, отличающее его носителя от пролетариата. В администрацию перешел и поменял мнение в соответствии с переходом.

Сменил он место работы еще и от страха. Характер у него — как у сына, взбалмошный и непоседливый, хочется что-нибудь выдумать, пошутить, а завод-то производит вождей и никого другого.

Ужасная ситуация — идет мимо конвейер голов, а ничего с ними нельзя сделать. Ни носы красными, ни уши побольше, ни клыки прилепить, как в фильмах про вампиров.

Иногда дядя Валентин прибегал к папе, весь потный, взволнованный, говорил, держи меня, Олег, я так больше не могу. И папа спасал товарища. Хватал его за шиворот, встряхивал и ругал — не вздумай, идиот, посадят в два счета, кто семью кормить будет.

Артем в то время на свет не родился и дядя Валентин понимал, что накормить семью в лице тети Оксаны желающих найдется много. Очередь из добрых дядей с тортами и шампанским у подъезда нарисуется, еще автозак в милицию не успеет отъехать. Эта картина из него хулиганство мигом выпроваживала.