Земля после (СИ) - Симоненко Юрий Страница 19

Они рассредоточились по гостиной и примыкающей к ней кухне. Здесь через выломанное окно было лучше слышно, что происходило на улице. Если вдруг кто полезет в окна, этого ли помещения или примыкающих нему столовой и того, которое Илья назвал «разделочной», они дадут отпор. Входная дверь заперта, а сразу за ней сидит Степан с обрезом. Николаич с автоматом сидит прямо под выставленным окном, Татьяна с Настей — на полу в дальнем конце комнаты: Настя с пистолетом, смотрит в открытые двери просторного зала с длинным столом и множеством стульев вокруг, а она, Татьяна, смотрит за окнами той части помещения, где устроена кухня.

Татьяна точно решила для себя, что, если придётся, она будет убивать тварей, которые заперли её и её близких в смрадном хлеву, как животных. Она теперь не просто сочувствовала Степану с Ваней, она знала, что пережили братья, понимала их как себя.

В помещении было холодно — из окна сквозило. Хорошо, что их верхняя одежда и обувь была свалена в углу в соседней комнате, где на деревянном столе посредине лежал раздетый труп неизвестного мужчины. Его одежда, местами сильно пропитанная кровью, лежала вместе с их одеждой.

Наверху стреляли. Илья с Антоном что-то говорили. Потом грохнула ещё одна граната. Потом снова выстрелы. Татьяне захотелось подняться наверх, встать рядом с любимым — ведь у неё автомат, и она умеет им пользоваться! Она не побоится выстрелить в человека! Тем более те, с кем сейчас сражались мужчины, и не люди никакие вовсе, а самые настоящие нелюди! Но она помнила, что Илья сейчас не просто её любимый, а её командир, а она, как и остальные — солдат. Она должна выполнять приказы. А приказ был однозначный: не пускать в дом людоедов.

— Вы там как, все целы? — раздался на лестнице голос Ильи.

— Целы! — ответил ему Николаич.

— Спускаемся.

Дальше действовали по основному плану, с которым определились, когда шли в посёлок второй раз, внеся в план небольшую корректировку.

В «столовой» оставили женщин и Николаича, которому вручили две гранаты. Задач у них было две. Первая, она же основная: никого не пускать в дом и не подпускать к окнам. И вторая, дополнительная, но не менее важная: наводить шухер. У людоедов должно складываться впечатление, будто в доме идет бой.

— Пусть думают, что их чубатый атаман с сынком героически обороняются наверху, а первый этаж удерживает прикрытие нападающих, — объяснил задумку Илья. — Танюша, поднимаешься наверх и там изредка постреливаешь в коридор. Но без фанатизма… береги патроны. Настя, сидишь на лестнице. В случае прорыва в дом местных упырей, поднимаетесь наверх вместе с Николаичем и держите лестницу, не давая тем подняться. Николаич, ты знаешь, что делать.

Братьев взяли с собой. Вооружены они были трофейными АК — Ванька «своим», взятым с «языка», а Степану отдали автомат атаманова сынка, который, вместе с полным подсумком Антон захватил, спускаясь. Ещё поделились с братьями гранатами, выдав по две «эфки» каждому. Илья и Антон оставили себе по три.

Вышли через окно на задний двор, дальше спустились в окружную «траншею» и уже через три минуты вышли позади четырёхэтажного дома. А дальше всё происходило очень быстро.

Разделились на две пары: Илья с Ванькой и Антон со Степаном. Окружили дом с двух сторон, прикрывшись с одной стороны гаражом, с другой — деревянной баней, и закинули в окна каждого этажа по гранате, предварительно выбив стёкла короткими очередями. В доме закричали и завыли. Это произвело должный эффект на троих отцов семейств, которые к тому времени засели во дворе дома напротив, на втором этаже которого бодро постреливали. По-видимому, собирались штурмовать «трапезную». Но одно дело — атаман, и совсем другое — собственные жены и дети. Эти трое ломанулись через улицу во двор как умалишенные, в открытые ворота… за что и поплатились, угодив под перекрёстный огонь.

— Осталось ещё двое, — объявил Илья, когда они сошлись перед входом в дом.

Троица людоедов осталась лежать перед домом. Один или двое ещё шевелились, но подходить добивать их не стали, — мало ли, кто там сейчас за окнами в доме… По ним просто выпустили пару коротких очередей и шевеления прекратились.

— Ну что, заходим? — Илья посмотрел в глаза Антона. В глаза братьев он смотреть не стал. Он без того хорошо знал, что в них.

— Заходим, — ответил Антон. Я помню наш разговор.

Свою последнюю гранату Илья закинул за дверь, прежде чем войти в дом, ещё одна оставалась у Антона, «на всякий пожарный».

Бахнуло. Дверь настежь! Они вошли. С верхних этажей слышались стоны и плачь. Громко, с причитаниями рыдала женщина, и где-то там же ревел ребенок. Сразу возле входа в луже крови скребла руками пол дородная баба, пуская изо рта кровавые пузыри. У бабы не было ступни, а из-под длинной цветастой юбки вывалились кишки. Илья добил её выстрелом в голову.

Больше на первом этаже никого не было.

На втором этаже обнаружился посеченный осколками труп бородача, на этот раз без чуба, а стриженный «под горшок». Возле бородача выли сисястая баба и пацан лет семи. Их расстреляли братья. В комнате рядом пряталась молодая беременная девка, которую задело не боевыми осколками, а какой-то мелочевкой вроде щепы от мебели. Её пристрелил Антон. Без разговоров, не зверствуя, даже с сожалением, но пристрелил, помня, что это уже не человек. В другой комнате, куда угодила граната, был труп молодой женщины выдающейся красоты. Осколком ей порвало на шее артерию, и она скончалась от быстрой кровопотери. Рядом на кровати лежала тяжело раненная девочка, примерно пяти лет. Иван оборвал агонию девочки выстрелом в голову. В этот момент на глазах Ивана выступили слёзы.

На третьем их встретили автоматной очередью. Источник сопротивления подавил Антон при помощи «пожарной» гранаты. Мужика порвало буквально на куски. По виду останков нельзя было сказать точно, был мужик минуту назад здоров или ранен. Скорей всего, был ранен, иначе наверняка попытался бы их атаковать раньше, как только они вошли в дом. Оторванная от тела голова мужика была с чубом и усами.

— Какой-то ты несобранный… — сказал Антон, глядя на то, что стало с мужиком, чем вызвал нервный смех Ивана сквозь слёзы. Стоявший рядом его брат, по своему обыкновению, не выражал никаких особых эмоций.

— Ваня, — серьёзно сказал тогда мальчику Илья, — мы дальше сами. Иди к нашим, скажи, что всё кончено. И смотри, чтобы тебя не подстрелили! Как подойдешь к дому, покричи сначала, пусть Николаич отзовется и подтвердит, что узнал тебя… Обыщите дом на предмет оружия и лекарств. Барахло не трогайте. А вот фонари, аккумуляторы, батарейки берите. Несите всё в «караулку».

Иван как-то заторможено посмотрел на Илью и с места не двинулся.

— Чего непонятно? — жестко спросил его Илья. — Ты слышал, что я тебе сказал?

— Д-да. Понял, — выговорил Иван.

— Повтори.

Тот повторил.

— Всё. Выполняй.

Иван с заминкой кивнул и, словно снявшись с тормоза, быстро пошёл вниз по лестнице.

— Хватит с него, — негромко сказал Илья, обращаясь к остальным, когда внизу хлопнула дверь.

В одной из дальних комнат на третьем этаже прятались две женщины с мальчиком лет четырёх-пяти. Одна с заметным животом. Их расстрелял Степан.

На четвертом были двое — женщина под сорок или чуть старше и девчонка-подросток на вид не старше тринадцати. Эти были вооружены какими-то миниатюрными револьверами иностранного производства и оказали сопротивление, едва не подстрелив Степана, но против трёх автоматов у них не было шансов.

Девчонка оказалась беременной. Округлый живот сильно выпирал из завернутого в байковый халат ещё детского тела. Она должна была родить через месяц или два… если бы не питалась человечиной.

— Выродки, блядь! — свирепо произнёс тогда Антон, глядя на тело беременной малолетки. — Года не прошло, а они уже не только людей жрать… но и… — Антон не закончил, лишь с силой пнул стоявший поблизости табурет, развалив его на части, и вышел из комнаты, в которой всё произошло.