Преждевременный контакт (СИ) - Ларсен Вадим Страница 21

— Скажи спасибо, что мы оказались рядом.

— Тпа-тибо, — еле выговорил Марк, жуя углом рта медную трубку зонда.

— Юмора не теряешь, похвально.

Полковник глянул в окно и подумал, надо бы поставить решётку. Затем серьёзным тоном произнёс:

— В общем так. Меня зовут Феликс, фамилия Аристовский, я — полковник Управления Безопасности, и мы с тобой с сегодняшнего дня играем «в открытую».

Помолчав, продолжил:

— Теперь, Марк, ты знаешь, кто мы и откуда. Не глупый, догадался. Я тебя водить за нос не собираюсь, не тот я человек. Ты, парень, теперь мой, я тебя перехватил первым.

«Перехватил», — мысленно повторил Марк слова незнакомца. Он попытался ухмыльнуться, но ухмылка получилась кривой. И не из-за зонда. Просто он не ощущал ни губ, ни щёк. Совсем не чувствовал своего лица. Оно было чужое. Ощущал лишь опухший язык, упирающийся в скользкий и мокрый от слюны металлический зонд и больше ничего.

— Ты был там, и знаешь, как это сделать снова, — продолжал мужчина. — Твой переход зафиксировал спецотдел «Зет». Им мало что известно об «иных», но они уверены, что те существуют. Вы с пришельцем вроде как засветились. Зетовцы не могут отслеживать переходы «иных», но ты ведь не «иной». Ты, Марк, законопослушный чипированный гражданин СОТ, и твой контакт отследить было достаточно просто. У «Зет» есть такая возможность. Поскольку это случилось впервые, видел бы ты их радость. Чуть с ума не сошли. Помешались на этом. Я не ученый, не из «Зет». Как раз наоборот. Я военный. Не понимаю этот цирк. За всю жизнь я не встречал ни одного пришельца, не видел ни одного синеголового со щупальцами. Для меня эти отчеты ботаников из «Зет» — полный шизофренический бред. Но в отличие от меня, моё начальство этим отчетам верит. Моим боссам нужны твои «иные». Зачем — не знаю, не моё это дело. Может новые технологии, сверхмощное оружие, альтернативные виды энергии. Это не моя головная боль. Я на службе, и политикой не интересуюсь. Просто надо предоставить боссам твоего пришельца живым и невредимым. Видишь, как всё просто.

В сумерках палаты под унылый шелест дождя и тихое пиканье кардио-прибора этот низкий тяжелый голос звучал особенно завораживающе. Марк даже заслушался.

— Честно сказать, — продолжал Феликс, — сам до сих пор не верю, что два дня гоняюсь за не человеком. Но повторюсь, я — солдат и обсуждать приказы не привык. Есть объект и нужно обеспечить контакт. Всё. Как по мне, так найдем мы твоего… доставим куда надо, а там иди на все четыре стороны.

Баритон Феликса явно обладал гипнотическим действием.

— И ты, Марк, мне в этом поможешь. — Он наклонился ближе: — Да?

Марк растерялся. Последняя фраза прозвучала так по-дружески, словно они закадычные друзья, знают друг друга много лет, и нет разницы ни в возрасте, ни в положении, ни в статусе. Будто он, Марк, не лежит сейчас перед этим краснолицым убэшником на больничной койке с перебинтованным лицом и с медленно приживающейся нано-кожей, а сидят они на лавочке солнечным утром в «Космическом парке» и мило беседуют о пустяках.

— Можешь не отвечать, — выдохнул полковник, — у тебя просто нет вариантов.

Марк опять попытался улыбнуться. Все происходящее забавляло его.

«Надо же, открыл тайну. Все знают — силовики из Безопасности никогда не просят. Не то ведомство, чтобы просить».

— Надеюсь, тебе знакомо слово «вербовка»? Так вот, Марк, теперь ты работаешь на меня. Времени мало, поэтому начнём…

Утро выдалось таким же пасмурным, как и вся прошлая неделя. Лёжа на больничной койке, вытянув вдоль тела забинтованные руки, Марк сквозь щёлочки в свежей перевязке смотрел пустыми глазами на серый потолок и думал о том, как быть дальше.

Пошла вторая неделя, и он шёл на поправку. Волосы стали понемногу отрастать, швы на лице почти рассосались, и теперь ему накладывали совсем легкую бинтовую маску. Временами маску снимали, давая нанокоже подышать. Он уже вставал с кровати и самостоятельно ухаживал за собой. На удивление искусственная кожа приживалась чрезвычайно быстро.

Вчера Марк впервые с момента операции посмотрел на себя в зеркало без маски. На него смотрело чужое изуродованное лицо, и ему стало страшно.

«Этого не может быть. Это не я», — ему до сих пор не верилось в случившееся.

Он закрыл глаза и затем снова открыл их.

«Откуда я могу знать, что это я?»

По каким признакам ты понимаешь, что ты — это именно ты и есть? Неужели лишь по отражению в зеркале? По человеку в зеркале ты судишь о том, какой ты и безоговорочно веришь, что отражение является именно тобой? Но ведь отражение солнца в луне совсем не похоже на настоящее солнце.

Он смотрел в зеркало и видел абсолютно чужого человека. Видел щёки, сшитые как лоскутное одеяло из геометрически правильных кусков искусственной кожи, видел мертвецки белый синтетический лоб, который уже никогда не прорежут хмурые глубокие морщины. Прикрытые опухшими безволосыми веками щели глаз, и череп с нелепо торчащими из редких рыжих островков изуродованными огнем ушами. В центре этого уродства большой бордовый нос, а под ним кривые, еле различимые ниточки губ. Раньше он не сомневался, что человек в зеркале — он. Никогда не сомневался. Даже мысли такой не возникало. А теперь?

Марк моргнул, и ему моргнули в ответ. Поднял забинтованную руку, и человек в зеркале сделал тоже самое. Рука у него была так же забинтована.

«Эй ты, урод!» — негромко крикнул отражению. Человек тоже крикнул Марку: «Эй ты, урод!»

Два урода через зеркальное стекло пристально рассматривали друг друга.

«Вот так я и понимаю что в зеркале я», — выдохнул Марк.

В течение жизни человек по ту сторону постоянно менялся. Когда-то давно, в детстве, на Марка из зеркала смотрел маленький мальчик, который не любил умываться и лишь брызгал водой на лицо. Потом появился рыжий подросток, корчивший жуткие рожи. Позже подростка сменил молодой человек, с пушком вместо щетины. Дальше он перестал обращать внимание на того, кто в зеркале.

И вот опять пристально разглядывал своё отражение, заново знакомясь с собой.

Глава 12

— У тебя бывало такое, думаешь, проснулся, но это не так. Пару дней назад я будто бы проснулся, сел в кровати, а в углу комнаты стоит маленькая девочка лет пяти и что-то невнятно бормочет. Я прислушался, ну ничего не пойму. Слез с кровати, подошёл ближе. Слышу, бубнит непонятное. Я ещё ближе. И тут меня в жар бросило. Она смотрит на меня такими кровавыми глазами и шепчет без остановки тихим ласковым голоском: «Ты скоро умрешь, ты скоро умрешь, ты скоро умрешь…».

И тут я по-настоящему проснулся.

Феликс проснулся в третьем часу ночи. Подушка и простынь были мокрыми, хоть выжимай.

«Почему так душно?» — подумал он и вспомнил, кондиционер сгорел неделю назад.

Он устало поднялся с кровати, подошёл к кладовке и достал старый довоенный вентилятор. Лопасти с тихим, будто кошачьим урчанием раскрутились, и он мокрый и горячий встал напротив них. Он стоял неподвижно, пока тело принимало нежные ласки прохладной воздушной струи. Пот стал остывать, но дышать не стало легче. В спальне, казалось, не осталось больше ни единого атома кислорода.

«Опять приснился кошмар».

Он лёг и вскоре заснул, но спал нервно, недолго и проснулся совершенно разбитым.

Утро вновь выдалось дождливым. Надоедливый бесконечный шум воды за окном длился целую неделю. Радости пробуждения не было, вставать не хотелось. Глядя в потолок, он размышлял о том, что с ним происходит в последнее время.

«Может это болезнь?» — думал он.

Если да, то началась она год назад, когда ему впервые приснилось леденящее душу чувство падения. В том сне под ним вмиг растворилась твёрдая поверхность, и он с невероятным ускорением устремился вниз, словно со скалы в горную реку. Тут же перехватило дыхание, горло пересохло мгновенно, окоченели пальцы ног. Он падал и видел себя одновременно изнутри и со стороны, отчётливо понимая — его смерть неизбежна. Жизнь закончится через минуту, а может и раньше и он навсегда перестанет существовать. Но вместе с этим пониманием появилось и удивительное чувство спокойствия и принятия стремительно приближающейся неизбежности.