Перебежчик (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович Страница 29

На полу четверо. «Гуси-золото» не подает признаков жизни, первый противник Степанова тоже все еще в ауте, второй пытается дышать, третий уже не орет, а стонет, держась за колено.

Уинстон взял из-под стола «плохой компании» пустую бутылку и приготовился бить по голове того из раненых бандитов, кто первым попытается встать.

— Прошу всех оставаться на местах! — в зал вошел Степанов.

Он догнал «того парня» и теперь толкал его перед собой. «Крыса» выглядел неважно, по лицу стекала кровь. Степанов скинул пиджак ему сзади на локти и закрутил, а руками бандит поддерживал брюки, распоротые по боковому шву вместе с ремнем.

— Отбились? Отлично.

— Ничего не отлично, — плачущим голосом сказала Светлана.

Она уже сидела на стуле, держала в руках края разреза на платье, и рыдала. Катерина пыталась ее успокоить.

— Света, все нормально, — сказал Степанов, — У противника четыре трехсотых, с нашей стороны потерь нет. Смотри, какого языка взяли. Звезды, говоришь, не хватает?

— Ничего не нормально, — сквозь слезы ответила Света, — Мы платье с корсетом на выпускной шили. Месяц остался, в чем я пойду?

— В новом платье пойдешь. Из нашей костюмерной. В любом, которое понравится.

— Да? Правда? В настоящем платье?

— Конечно, правда. Все расходы за счет принимающей стороны. Скажи лучше, из чего у тебя корсет?

— Из чего Бог послал.

— А подробнее?

— Косточки кованые из танковых торсионов, а ткань папа с работы принес. Плотная, тонкая и не тянется. Иголки ее не берут. Мы на вертолетный клей клеили. Намучались. Шнуровка из парашютных строп.

— Платье из парашюта? — спросила Катерина.

— Да. Из немецкого. Дедушкин трофей.

Вороне Бог может послать кусочек сыра, а русской девушке на платье — танковых торсионов, бронеткань, вертолетный клей и немецкий парашют. И, кстати, платье с корсетом все равно не смотрится кустарной поделкой, даже если знать, из чего оно сделано.

— Костюмеру нашему покажешь. Он оценит, — сказал Степанов.

— Вы мне что, бронежилет выдали? — спросил Уинстон, рассматривая волокна, торчавшие из немного все-таки пострадавшего жилета, — В оперу?

— Семен Семеныч всем выдает, — ответил Степанов, — У него их на все случаи жизни. Проще надеть, чем спорить, пока никто не жаловался.

Через считанные минуты появилась милиция, а чуть позже «тяжелые» из ведомства Степанова. Отряд в черной форме, в бронежилетах и с автоматами. Ранеными занялись медики.

— У этого шея сломана, — сказал военный фельдшер про «гуси-золото», — Молодцы.

— Ой! — передернула плечами Катерина, — Почему молодцы?

— Знаете, что означают эти надписи на руках?

— Нет.

— ГУСИ это «где увижу, сразу изнасилую». ЗОЛОТО это «запомни, однажды люди оставят тебя одну».

— Так ему и надо, — отреагировала девушка.

— Насильники никогда не ограничиваются одной жертвой, — сказал фельдшер.

— У Вас, случайно, в Лондоне брата нет? — спросил Уинстон, но медик шутку не понял.

Подошел Степанов.

— Чем ты его? — спросил русский.

— Ногой. Когда-то мои предки играли в футбол головами врагов, — ответил Уинстон.

Девушки переглянулись. Для Светланы эта фраза несла какую-то информацию про «голландца». Слезы уже подсохли, и она снова начала интересоваться окружающим миром.

— Да кто вы такие, черт бы вас побрал? — спросил «крыса», когда автоматчики взяли его под руки, — Чекисты?

— Хуже, — ответил Степанов, — Зеленые.

— Я как откинусь, вашими бабами займусь.

— Ты не откинешься. От нас не возвращаются. Ни прокурора, ни адвоката, ни судьи не будет.

— Гонишь, — бандит побледнел.

— Ты слышал, чтобы кто-то от нас вернулся?

— Я во всем признаюсь! Я готов искупить! На особый режим! На фронт! К самураям! На урановые рудники! Хоть на коксохим в Череповец! — кричал он, пока его уводили.

— Чего это он? — спросил один из сидевших на корточках «солидных людей» у соседа.

— Контрразведка работает, — ответил тот, — У них не забалуешь.

— Товарищ сержант, — вежливо обратился первый к старшему милиционеру. В другой ситуации он сказал бы «гражданин начальник», а скорее всего, и разговаривать бы не стал.

— Слушаю, — повернулся к нему молоденький сержант.

— Примите, пожалуйста, явку с повинной.

— И у меня, — подхватил второй.

— И у меня! У меня! — идея сдаться обычной милиции многим понравилась.

— У вас принято устраивать драки в лучших ресторанах города? — спросил Уинстон.

— На самом деле не принято, — ответил Степанов, — Тебя узнал твой знакомый. И отправил шестерку прощупать, что мы за люди. По описанию это японская крыса из Норвегии?

— Японская. Крыса. Из Норвегии, — повторила Катерина Светлане. Та кивнула.

— Да, — ответил Уинстон.

— Он видел тебя и знал, что ты англичанин?

— Да.

— И через некоторое время он встречает тебя здесь, в костюме, со мной и с девушками. Что он может подумать?

— Что я или шпион и работаю на Большого Брата, или посол английских теневиков и с кем-то уже веду дела, или вообще никакой не англичанин, а сотрудник ваших спецслужб.

— Вот он и послал этих поинтересоваться. А ты начал драку.

— Так получилось, — Уинстон пожал плечами, — Он как-то совсем без уважения подошел. Мы тут весь вечер как высшая аристократия, и какой-то уголовник трогает наших дам. Мне его на дуэль вызвать надо было? Кто я и кто он?

— А правда, кто? — шепотом спросила Катерина у Светланы, — Из трех вариантов два явно не подходят, да и третий не очень.

— Ты удивительно быстро вживаешься в роль, — сказал Степанов, — Как будто это и не роль вовсе, а твоя истинная сущность.

На обратном пути Светлана шепотом рассказала подруге свою версию. Но с откидных сидений кавалеры отлично все слышали.

— Я поняла. Он из английского Сопротивления. Была раньше независимая Англия, которая с Россией воевала только в Крымскую войну, а ни до, ни после не воевала и первые две мировые начинала за нас. Потом там американцы устроили переворот и поставили своего диктатора под видом социалистической революции. Как в Латинской Америке. И у них тогда должно было появиться Сопротивление и правительство в изгнании во главе с королевой. А мы всегда поддерживаем антиамериканские Сопротивления. Только английское это такой секрет, что в газетах не пишут. Вениамин, наверное, настоящий британский рыцарь.

— Разве коммунисты могут поддерживать монархию? — удивилась Катерина.

— А король Михай в Румынии? Кавалер ордена Победы, наш человек. А король Олаф в Норвегии? Тоже старый антифашист. Английская королева в принципе из той же эпохи, если до сих пор жива.

— Ты еще скажи, что он принц.

— По манерам может быть и принцем. По возрасту не подходит.

— Света, ты покушала? — первым делом спросил папа, — Или снимать корсет и кормить?

Ни потекшую тушь, ни разрез на платье, который девушки сцепили булавками, папа не заметил вовсе, как Светлана и предполагала.

— Мадонна миа! — всплеснула руками мама Катерины, заметив, что платье не очень чистое, — Ты как по полу валялась! Вот все девочки как девочки, а у тебя постоянно жопа рвется к приключениям, простите за мой французский.

— Прекрасная сеньора, — галантно ответил Степанов, — В нашем мире обычно приключения рвутся к жопам. Независимо от возраста.

— И не говорите. Как вспомню себя в ее годы, страшно становится. Называется, сходили в оперу! И чего мне дальше от нее ждать?

— Представления к «За отвагу»…

— Что? Катя!

—… и нашей рекомендации в любой ВУЗ. Какие есть пожелания?

— В ваш, — сразу же ответила Катерина.

— Мне тоже? — спросила Светлана.

— Конечно!

— Тогда я тоже хочу к вам. Я три с половиной языка знаю.

— А я в Калабрии знаю много кого, — сказала Катерина.