Сомниум (СИ) - Шульц Юлия "Juliett" Страница 3

Я расположился у костра, наслаждаясь теплом. Это все, о чем можно было мечтать после ливня. Куча пальмовых листьев послужила мне мягкой подстилкой. Но все на свете относительно. Хоть шел двенадцатый год моего заключения, я все еще не забыл, что такое настоящий комфорт.

Кресло «Эрнисторн» интуитивно определяет, какие точки простимулировать, чтобы вызвать мгновенное расслабление и чувство удовлетворения. А если еще и выпить восстановительно-тонизирующий коктейль «Львиное здоровье», то можно и позабыть, что существует бренная телесная оболочка.

Я обвел глазами сидящих у костра: напротив меня расположился старик Энди – первый выживший в тюрьме; рядом с ним Брайан – скользский тип по кличке Паук; слева от меня – рыжий по имени Иннермост, а справа – Эрроу в своих модных шмотках.

– В Системе нет ничего лишнего, в ней все идеально устроено. Таким, как мы, там не место! – сказал старик Энди, продолжая начатый до моего прихода спор.

В сущности, чем еще заниматься, сидя в пещере во время шторма?

– Хочешь пить? – внезапно пихнул меня в плечо Эрроу.

Я обернулся к нему. Он внимательно осмотрел меня своим пронзительным взглядом.

– Давай, – кивнул я.

Эрроу мой ученик. Он тот еще слюнтяй с вечной тоской в глазах. Присоединился к нам примерно год назад в возрасте двадцати лет. Все, кто попадает в Эль-Пасо, проходят школу выживания. Я взялся за него и обучил рыбалке, охоте, добыче огня, бритью ножом, плетению одежды и прочим премудростям жизни. Правда, он по-прежнему носил свои шмотки. Не знаю, сколько уж вещей он с собой прихватил, но запасы его не кончались. Нет бы поделиться со мной…

– Откуда ты такой пришел? Добывал руду? – усмехнулся он, когда я начал жадно поглощать кокосовое молоко. – Даже волосы почернели, как смола!

Я не ответил. Только теперь ощутив, насколько сильно измотан, я молча вернул ему скорлупу кокоса и поудобнее сел, облокотившись о стену. Как на зло разыгрался шторм и приходилось отсиживаться в пещере вместе со всеми. Если бы не это обстоятельство, вряд ли бы кто-то меня сегодня увидел. Я начал отматывать грязную повязку со своего бедра. Ткань будто приросла к коже, и попытки отодрать ее вызывали мгновенную боль. Я молча корчился, продолжая избавляться от прилипшей материи. Наконец, когда получилось удалить последний слой, мне открылась неприятная картина. Пропасть на коже заполняла пространство между расползшимися в разные стороны краями рваной раны. «Будет новый шрам», – подумал я, разглядывая ее.

– На воле я был одним из лучших. Эти сволочи совершили ошибку, избавившись от меня, – громко произнес Эрроу. Его голос звучал уверенно и даже несколько заносчиво.

– Нет, дружок. Если бы от тебя была польза Системе, ты бы находился на свободе, а не в тюрьме. От нас ведь ничего не зависит, – не поднимая головы от своей работы, пробурчал старый Энди. Некоторые заключенные, как правило, самые старшие, не использовали тюремные прозвища, предпочитая настоящие имена.

Энди сидел, сурово нахмурив брови, и мастерил что-то из рыбьей кости. Густая борода и усы почти полностью скрывали его лицо, только вокруг глаз, носа и на лбу можно было разглядеть участки кожи, изъеденной морщинами. Собеседники продолжали о чем-то спорить, но я поймал себя на том, что потерял нить разговора, наблюдая за ловкими пальцами старого заключенного. Он нанизывал кости на тонкую нить, в полутьме его ожерелье походило на зубы мифического чудовища. За умение мастерски вытесывать фигурки и украшения его прозвали ювелиром. В ход шли глина, камни, древесина, медь, кости животных и все, что только попадалось ему под руку.

Энди здесь главный – старик прожил в Эль-Пасо дольше всех. Он отличный охотник. Я многое перенял у него и научился смотреть на джунгли глазами опытного дикаря. Вдруг он поднял голову от своей работы и возмущенно воскликнул, тем самым прервав ход моих мыслей:

– Вот размазня! Ученые тщательно подбирают программы для пользователей, чтобы каждый был на своем месте.

Брайан тут же перебил его своим сиплым, тревожным голосом:

– Так почему существует тюрьма? А все потому, что нельзя привести всех подряд к общему знаменателю!

Он сидел, ссутулившись, рядом с Энди и ножом выковыривал что-то из-под ногтя. Его лицо было покрыто редкой седой щетиной, она колючками кактуса торчала в разные стороны. Жидкие светлые с проседью волосы спадали на узкие худые плечи. Мы звали его Паук – за умение устраивать первоклассные ловушки.

– Пользователей, которым не удается следовать своей программе, единицы, – отмахнулся Энди. – А двое из них к тому же не вернулись с охоты на прошлой неделе, – добавил он, хмыкнув.

– Парни, не надоело вам спорить о пустом? – спросил Иннермост, увлеченно разделывая рыбу, чтобы поджарить ее на ужин. Его руки были сплошь покрыты веснушками и в тусклом свете огня выглядели, как клешни пятнистого краба. Сильно сосредоточившись на работе, он вытягивал вперед губы. Его брови и ресницы выглядели, как травинки опаленного сена, такой же оттенок был у его рыжих спутанных волос.

– Можешь заткнуть уши, – огрызнулся Паук и тут же спросил, не желая заканчивать разговор:

– За что тебя посадили, Энди?

– Я уже и не помню, – ответил тот, и пещера огласилась его раскатистым смехом, за ним рассмеялись рыжий и Эрроу.

– Они избавляются от таких, как мы, потому что им нужны послушные роботы, которые будут работать по инструкции, не прилагая к работе никакой фантазии, никакой самостоятельности! – прохрипел Паук.

– Фантазии? Что ты имеешь ввиду? – усмехнулся Энди.

– Программисты незаслуженно остаются в тени. Мы достойны того, чтобы наравне с кибер-генетиками разрабатывать идеи для программ, но вместо этого сидим в пользователях, совершенно не имея права голоса, – пояснил Брайан, повернувшись к старику.

– Тут я согласен с тобой, – поддержал его Эрроу.

– А за что тебя посадили, я что-то забыл? – после недолгого молчания вдруг спросил старик. Теперь он с вызовом смотрел на Брайана, совсем забросив свое костяное ожерелье. Все оживились и с интересом уставились на Паука.

– Я пренебрег инструкциями, прописывая программу для будущего генетика, – с гордостью ответил тот.

– Расскажи-ка, – предложил Энди, прищурив один глаз и устраиваясь поудобнее на своем месте.

– Мы имели дело с эмбрионом, гены которого позволяли вырастить кибер-генетика! Вы же знаете, как редко встречаются такие экземпляры биопрограммистов, – начал Брайан. – Но в нем был найден серьезный изъян – повышенная склонность к деструкции, это делало его потенциально опасным для работы с Системой.

– Какое жестокое противоречие. Качества созидателя и разрушителя в одном человеке? – удивленно уточнил рыжий.

– Именно так, – довольный произведенным эффектом, согласился Паук.

Ни для кого не секрет, что в природе не существует идеального пользователя. Каждый наделен положительными и отрицательными качествами. Наше мудрое Государство пытается работать с тем, что дает природа. Изучая врожденные свойства, закодированные в генах эмбриона, генетики подбирают оптимальную программу счастья будущему пользователю. Например, обнаружив художественные способности, дарят профессию цветового оформителя, распознав же леность натуры – не обременяют карьерой, создавая условия безмятежной занятости. Каждый ребенок изучает в школе, как в совершенстве владеть своей программой.

– Я смотрел на экран и видел этого головастика, – продолжил Паук. – Несмотря на его опасную наклонность, ему была уготована судьба биопрограммиста. «И чем он лучше меня?» – думал я. Ведь какая несправедливость: я, программист, работаю по чертовой инструкции, а ему, важной шишке, будет дозволен креативный процесс?! Не бывать этому!

– Давно доказано, что жизнь человека, занимающегося тем, что ему не по нраву, будет безрадостной, – перебил его старик.

– А безрадостная жизнь совершенно не предусмотрена в современном обществе! – поддержал рыжий, заворачивая рыбу в банановые листья, чтобы она сохранила влагу и получилась сочной.