Оазис (СИ) - Сагирова Елизавета Страница 38

– Погоди, – нетерпеливо перебила я, – так о чём вы договорились?

– Ах да! – Яринка бесшумно похлопала в ладоши. – Когда будет мой дебют, Ян скажет отцу, что хочет меня купить. Для себя, на постоянку. Его отец так мечтает, чтобы сын мужиком стал, что только обрадуется.

– А денег ему хватит? Аукцион же будет.

– Хватит, – отмахнулась Яринка. – Значит, отец Яна заплатит, мне не придётся работать с другими гостями, а Ян станет ко мне приезжать.

– Просто так? – усомнилась я.

– Ну… нет, – Яринка, кажется, снова застеснялась. – Мы с ним… вроде как теперь пара. Он меня потом отсюда заберёт насовсем, когда долг мой будет выплачен. И женится.

Я вздохнула. Вот уж не думала, что придётся спускать с небес на землю мою обычно такую трезвомыслящую, даже циничную подругу.

– Ярин, сколько вы уже знакомы?

– Вторая неделя пошла.

– И собрались жениться?

– А что, надо три года ждать? – в Яринкиных глазах заплясали чертенята.

– Пусть не три, но ты же понимаешь, что от слова до дела…

Продолжить я не успела, потому что подруга расхохоталась, хлопая меня по коленке.

– Ой, Дайка, видела бы ты себя сейчас! Успокойся, я не дура. Это Ян дурак, втюрился, представляешь? Мне только подыгрывать остаётся.

Я перевела дух. Уже легче. Только…

– Но я видела, как вы на пляже целовались.

– Ну, целовались, ну и что? – отмахнулась Яринка. – Мне же надо поддерживать его интерес, чтобы он не передумал.

– А потом? – на этот раз застеснялась я. – Ты будешь с ним… вместе спать?

Яринка равнодушно пожала плечами.

– Если он захочет, буду. Я ведь уже говорила, что не собираюсь всю жизнь оставаться девственницей. А Ян симпатичный, молодой, милый, уж всяко лучше любого, кого я здесь до сих пор видела.

С этим я не могла не согласиться, но не верила слишком беспечному Яринкиному тону.

– И ты даже не спрашивала его об этом?

– Нет, конечно! Как я спрошу? Он же весь такой правильный, ещё обидится. Может, ему вообще захочется только после свадьбы?

– Так ты и замуж за него пойдёшь, если вправду позовёт?

Яринкино лицо стало тревожным.

– Так далеко я не думала. Не знаю.

Я тоже не знала. Мне было радостно за Яринку, за то, что у неё появился шанс избежать участи большинства местных девушек – быть купленной человеком, к которому не чувствуешь ничего, кроме отвращения. Я гордилась ею, потому что она сумела найти выход, ухватить судьбу за шкирку и развернуть туда, куда хотелось ей, а не Ирэн, или кому-нибудь ещё. Но я до сих пор видела перед мысленным взором, как там, на пляже, ветер треплет и переплетает друг с другом одинаковые рыжие пряди, как сцепляются в замок загорелые руки, как губы прижимаются к губам. Да, Яринка не завела в Оазисе приятельниц, но, кажется, теперь у меня появился куда более серьёзный соперник. Я слишком хорошо знаю свою подругу, чтобы сейчас обмануться её деланным равнодушием.

– Сколько раз вы уже встречались?

– Да почти каждую ночь. Ян приходит на ту скамейку, я его уже жду в кустах. В ресторане думают, что я ушла в номер, спать. Ян садится на скамейку, а когда убедится, что вокруг никого нет, лезет ко мне в кусты. Нас не видно, туда даже фонарь почти не достаёт. Вот мы в этих кустах и сидим, – Яринка тихонько засмеялась, – Ян с собой из ресторана всяких вкусняшек приносит, кормит меня, разговариваем обо всём. А на пляже мы сегодня первый раз встретились, вчера он просто сказал, что будет здесь, и я решила подойти.

– Балда! А если бы вас увидели? Потерпеть не можете, немного же осталось!

Яринка виновато потупилась.

– А я-то что? Это он хочет.

Что-то здесь не клеилось. Что-то не сходилось. Судя по словам Яринки, Ян был скромнягой и идеалистом, но тут же он, рискуя благополучием своей новоявленной возлюбленной, искал с ней тайных встреч, чтобы обжиматься чуть ли не на виду у всего острова.

Под моим подозрительным взглядом Яринка нервно заёрзала, и, чем дольше я на неё смотрела, тем розовее становились щёки моей подруги. Думаю, мне бы удалось припереть её к стенке несколькими вопросами, но я не стала этого делать. Отвела глаза в сторону и сменила тему:

– Ну а с твоим дебютом-то что? Костюм уже готов?

Яринкин дебют состоялся, как и планировалось, на Рождество, и подруга готовилась к нему так, словно это был её личный праздник, а не презентация нового товара, которым она отныне становилась. Мне хотелось думать, что это скорее защитная реакция, попытка обмануть саму себя, но никак не искренняя радость. Радоваться было нечему. И я не выразила никаких восторгов, когда за день до Рождества Яринка прибежала к нам в номер и сообщила, что я, даже не будучи вхожей в Айсберг, тоже могу увидеть её дебют. Что Алла разрешила мне прийти в кухню ресторана и через окно раздачи посмотреть, как она, Яростная Ярина, будет танцевать в зале, на подиуме.

В первую минуту я хотела отказаться, понимая, что мне будет горько видеть, как подруга прилюдно раздевается, вынужденная со всех сторон демонстрировать себя потенциальным покупателям. Но потом подумала, что должна быть рядом. Неважно, действительно ли Яринка радуется предстоящему выступлению, или это упрямое желание показать, что ей всё нипочём, но я буду там, чтобы поддержать её.

Алла не только разрешила мне прийти в фешенебельный ресторан Айсберга, но и сама лично привела меня туда. Разумеется, не предполагалось, что я стану несколько часов подряд только пялиться в зал, поэтому большую часть времени я чем могла помогала поварам, благо, заказов в ночь рождественского торжества хватало.

Ресторан блистал. Зря я переживала об отсутствии в Оазисе снега и прочей новогодней атрибутики. Здесь были и наряженная ёлка, сверкающая игрушками, и искусственные снежинки, время от времени начинающие парить в воздухе, и бесчисленные гирлянды, мигающие со стен и потолка. Официантки носились между столиками в костюмах, напоминающих наряд снегурочки, только в очень облегчённом варианте, оставляющем голыми их ноги и животы. Небольшой оркестр, пристроившийся с краю подиума, без устали исполнял новогодние мелодии, танцовщицы сменяли одна другую, ведущий что-то истерично вопил в микрофон.

Всё это так не походило на тихое уютное кафе, в котором я привыкла работать, что мне расхотелось лишний раз даже приближаться к окошку в зал. И, чтобы заставить время идти быстрее, я сосредоточилась на мытье посуды, стараясь не слышать гремящей с танцпола музыки и нетрезвых выкриков.

Яринкино выступление было торжественно запланировано на время сразу после полуночи, когда в зале должно собраться максимальное количество гостей. Оно и собралось. Время от времени выглядывая в окно раздачи, я уже плохо что-либо различала в клубах кальянного и сигаретного дыма, в порхании искусственных снежинок, но то, что все столики уже заняты, можно было понять по духоте и ровному гулу множества голосов. Официантки сбились с ног и бегали с подносами, как ошпаренные, повара выражались нехорошими словами, их руки с ножами и поварёшками двигались так быстро, что, казалось, размывались в воздухе.

В общем, мне, любящей тишину и уединение, всё это показалось преддверием ада, и я твёрдо решила до последнего отнекиваться от работы в Айсберге, если когда-нибудь мне поступит такое предложение.

В полночь грянул апофеоз безумия. На улице с треском начали рваться фейерверки, и вся пьяная публика повалила наружу, чуть не растоптав у дверей охранника. Пользуясь временным затишьем, официантки судорожно кинулись собирать со столов пустые тарелки, уборщицы набросились на разлитое по полу шампанское и раскиданный мусор, музыканты позволили себе небольшую передышку, обессиленно присев на блестящий подиум рядом со своими инструментами. А я невольно вспомнила прошлое Рождество, нашу приютскую церковь полную просветлённых лиц, мерцанье множества свечей, раскатистый бас батюшки Афанасия, читающего молебен, и свой собственный тонкий голос, вторящий ему, вплетающийся в общий хор. Вспомнила – и в который уже раз подивилась превратностям судьбы, так неузнаваемо изменившей мою жизнь за последнее время.