Выжившие хотят спать - Колосов Игорь Анатольевич Страница 4

– Останься со мной! Прошу… Твоего мужа больше нет… Не уходи!

Она заметила тело Виктора, бросилась к нему.

Грэг помедлил, убрал руку от дверного косяка, кое-как шагнул вперед, направляясь к своей черноволосой надежде на продолжение жизни. Она причитала над телом, трясла его. Грэг остановился, на ходу он уже не мог говорить.

– Оставь его! Прячься… или нас заметят.

– Ты убил его!

Грэг мотнул головой, это движение едва не вынудило его повалиться.

– Это не я… Я не убивал… Прячься!

– Убийца!

Вытянув руки перед собой, Грэг пошел к ней. Он не смог бы с ней справиться, но в теперешнем состоянии брюнетка этого не понимала. Она вскочила, попятилась.

– Не подходи! Не подходи ко мне! Ты убил его, сволочь!

– Это не я! Я хочу спать… Не уходи.

– За что ты его убил?!

Грэг хотел сказать еще пару слов, но сознание помутнело, все стало безразличным. Он повернулся влево, как будто выбирая место, хотя в реальности не осознавал, что делает. Он заснул до того, как грузно повалился в траву возле тротуара и свернулся калачиком.

Черноволосая застыла, глядя на него. Она переводила взгляд с мертвого мужа на спящего незнакомца, и уверенность, что он был убийцей, пошатнулась. Вернее это показалось неважным.

Важным вдруг стало то, что она одна – одиночество показалось упавшей на голову крышей. И хотя одиночество не было полным – поблизости спал незнакомец, он был еще жив в отличие от мужа, но брюнетка, глядя на него, не была уверена, что даже в самый последний момент у нее хватит духу подойти и разбудить его.

Она опустилась на землю, закрыла лицо руками, беззвучно заплакала.

3

Иван придержал Еву за локоть.

– Смотри. Вот здесь.

Они остановились на перекрестке, он указал ей на знак и надпись.

Ева долго рассматривала буквы и стрелку. Иван тронул ее за руку. Она покосилась на него.

– Что это?

– Не знаю… Кто-то оставил. И не так давно. Пару дождей – и все бы смыло. Свежая надпись.

Ева осмотрелась, на лице – беспокойство.

– Где мы ночуем?

Он указал на трехэтажное кирпичное здание.

– Здесь. Я уже проверил. Есть пару отличных мест. Пошли.

– А консервы? Мы же мало взяли.

Иван глянул на небо. Солнце висело над горизонтом.

– Знаешь… я хотел проверить, нет ли поблизости еще таких знаков…

Ева заглянула ему в глаза.

– Зачем?

– Хочу узнать, куда они ведут.

– Ты же сам сказал, что мы уйдем из этого города.

– Сказал. Но… мало ли что это за стрелки. Мы же никуда не спешим.

– Хорошо. Но скоро стемнеет. А ты хотел устроить тайник для еды.

Он повернулся, потянул ее за собой.

– Ладно. Две ходки мы сделаем. А завтра, как рассветет, я поищу знаки.

В сумерках они принесли вторую партию консервов. Иван сложил их в тайник в небольшом служебном помещении, где вряд ли бы кто-то решил разместиться на ночь – неудобно и выход всего один, замаскировал по мере возможности. Вдвоем они заняли просторное помещение на третьем этаже, с несколькими выходами. Отсюда просматривалась улица, подступы к центральному входу.

Они перекусили и, прижавшись друг к другу поблизости от окна, смотрели на небо. Разговор Ивана крутился вокруг знаков, но Еве это не нравилось, она не поддерживала беседу, и он решил, что один из них должен лечь спать. Первым заснул Иван. После полуночи Ева разбудила его, незадолго до рассвета они вновь сменили друг друга.

Рассвело. Иван, разбуженный Евой, какое-то время любовался ею, прислушиваясь к тишине, затем накрыл жену, чтобы при появлении постороннего она не сразу бы оказалась в его поле зрения, и вышел.

Он торопливо перемещался по близлежащим улицам, выискивая надписи мелом, как стая собак, взявшая след человека. Он отгонял вопрос, зачем ищет эти знаки, он понимал, что из города им все равно лучше уйти. Иван знал, почему вчера Ева не хотела обсуждать эту тему. Здесь было два варианта. Либо кто-то заманивает простаков, используя слово «ВЫЖИТЬ», либо какая-то группа людей действительно налаживала нормальное сосуществование.

В последнее верилось с трудом. Точнее не верилось абсолютно. Слишком много «но». И самое главное из них – Иван с Евой лично убедились, чем заканчивается коллективное сосуществование в мире после Прежней Жизни. Даже если главные в группе – достойные люди, даже если у них лишь благие намерения, многие мелочи дают о себе знать, превращаясь в мелкие трещины в борту общего корабля. Результат один. И все-таки странная, нелогичная надежда куда-то толкала, противиться ей было сложно.

Иван вспомнил, как однажды определил для себя отличие между полом, будь то человек или животное. Речь шла об опытах с мышатами. Самцы норовили протиснуться в какую-то щель, где их ждала смерть в виде кота. А самочки никуда не лезли, они довольствовались тем, что есть в загончике. С «женской» логикой спорить тяжело.

Вряд ли Ева довольна жизнью, но у них была хоть какая-то стабильность, плюс ее беременность. Ева не хотела никаких экспериментов, и он ее понимал. Всегда может быть еще хуже. А надеяться на лучшее… Надеяться можно, но лучше не предпринимать ничего, что не несет никаких гарантий. В противном случае можно уподобиться тем самым мышатам-самцам.

Иван заметил, как впереди расступаются высотные дома, и улица уходит в одноэтажное предместье. Мост через железнодорожные пути, по краям два высоких дерева, как два вышибалы на выходе, и все – через несколько кварталов города нет.

Иван заколебался, оглянувшись. Знаков больше нигде не было. Он все исходил в этой части города. Если тот, кто оставлял знаки, стремился, чтобы их увидели, Иван не мог их не заметить. Мелькнуло едва уловимое разочарование, но облегчение тоже было – теперь не надо терзаться, спорить с Евой и гнать от себя страх ошибки.

Иван прошел к мосту, чтобы убедиться, что он не разрушен, и они смогут перейти. За горизонтом, куда стремилась лента железной дороги, показался краешек солнца. Мост был в порядке.

А посреди моста кто-то начертил мелом стрелку. Она указывала на восток.

Они оставили мост и знак на нем позади, но продвигались медленно. Город не заканчивался, не желая выпускать их из своего чрева. Иван смотрел под ноги, и Ева замечала эти взгляды.

– Ищешь знаки?

– Просто смотрю… – он помолчал. – Я вот думаю, не поздно ли выходить из города? Скоро полдень…

– Останемся здесь еще на одну ночь?

– Похоже на то. Городок немаленький.

– А как он назывался раньше? Ты мог бы догадаться?

Иван покосился на нее. Ева впервые заинтересовалась названием города. Прежде это не имело смысла, но что изменилось сейчас?

– Не знаешь? – спросила Ева.

– Здесь несколько зданий, похожих на институты. Плюс курган, несколько памятников, тот же всадник и гусляр – такого в мелких городах не строят. Плюс река, достаточно широкая.

– И что?

– Ту реку, что была Днепром, мы прошли… уже пару недель будет, если не месяц. Значит, это не Гомель. Брянск или Орел. Или Курск. Не помню, в Курске есть река? Если и есть, не такая широкая. В Орле – Ока. В Брянске – Десна. Но если бы это был Орел, значит, мы где-то перешли бы Десну… – он помолчал. – Или Десна в верхнем течении узкая, и мы ее не запомнили?

– Брянск или Орел?

– Скорее всего, Брянск.

– Иван, если не уходим из города, давай остановимся где-нибудь пораньше? Все равно окраина близко.

Резкая смена разговора вызвала у Ивана заминку.

– Сейчас что-нибудь найдем. Устала?

Ева хотела ответить, он ее взгляд застыл. Иван глянул на нее, покосился по сторонам. Несколько долгих секунд он искал причину такой реакции.

– Что?

– Ты слышал?

– В чем дело, Ева?

– Кажется… выла собака. Может, ошибаюсь… но что-то я слышала.

Когда вокруг тишина, перепутать один звук с другим невозможно. Но оглушающая тишина порождает иллюзии. Особенно, если человек чего-то боится. Иван ничего не слышал, надеялся, что Ева ошиблась, но решил подстраховаться.