Новый закон существования (СИ) - Васильева Татьяна Геннадьевна Страница 5

– С вами всё в порядке? – Лиза помогла встать старушке, чтобы ту не ударило током от наручников.

– Да, – она посмотрела на Лизу выцветшими глазами, – всё в порядке.

Один из головастиков, что сопровождал конвой, подбежал к ним.

– Какого чёрта встали?

– Я споткнулась, – сухим голосом ответила старуха.

– И что? Тебе придать ускорения? – при этих словах он угрожающе выставил вперёд электрокнут.

– Она всего лишь споткнулась, что в этом такого? – высокая девушка, что шла позади Лизы, выступила вперёд.

Охранник шагнул к ней навстречу. Шлем скрывал его выражение лица, но Лизе почему-то казалось, что он непременно улыбается. Звук трескающегося металла рассёк воздух, и девушка упала на землю, сотрясаясь в конвульсиях. Стоявшие рядом с ней женщины, не ожидавшие такого исхода, закричали. Одна девушка, испугавшись, бросилась бежать прочь. Вслед ей прилетел удар электрокнута, разорвавший спину пополам. Безжизненное тело упало лицом на землю. По колонне заключённых пробежала волна плача. Многие упали, прижимая головы и не сдерживая криков и слёз.

– Теперь вас минус две! Ещё хоть кто-нибудь мне будет перечить, получит удар током! – рявкнул головастик. – А теперь встали и пошли!

Потребовалось немного времени, чтобы женщины пришли в себя, поднялись с земли и построились обратно в колонну.

– А ты, – охранник ткнул электрокнутом в старуху, – держись лучше на ногах. А то присоединишься к выбывшим!

Старуха посмотрела на Лизу и, развернувшись, зашагала вперёд. Все остальные в цепочке последовали за ней, недоверчиво поглядывая на головастика и опасаясь, как бы кнут не упёрся кому-то из них в бок. Пять минут спустя впереди сквозь ночной полумрак стала виднеться огромная чёрная тень. Она возвышалась на десяток метров, словно гигантское голодное чудовище, готовое вот-вот накинуться и проглотить всех заключённых за раз.

С каждым шагом очертания тени всё больше проступали сквозь мглу, пока перед глазами не предстало огромных масштабов здание. Его центральная часть высотой с пятиэтажный дом походила на голову Кракена – округлую и вытянутую. На месте, где у чудища располагаются глаза, виднелись два огромных глухих окна. У основания центральной части Ферра – массивные красные металлические ворота, над которыми позолоченными буквами выгравировано "Malum Slits". Впервые в жизни Лиза пожалела, что плохо учила латынь. Вокруг «головы» – пять конусовидных башен с круглыми оконными проёмами. При свете Луны они отливали розовым металлом и напоминали присоски на щупальцах морского чудища. Каждая башня в высоту была метров двадцать пять, а то и все тридцать и соединялась с центральной частью низким сводчатым переходом. Когда конвой был совсем близко к Ферру, здание торжественно поприветствовало их, распахнув кровавые ворота и, будто голодный зверь, поглотило их в свои недра.

В противоположность гнетущему фасаду внутри их ждал огромный, изысканно обставленный зал: мраморные плиты на полу, бордовые стены, украшенные живописными картинами и гобеленами в позолоченных рамах. По периметру потолка свисали сверкающие люстры, а в глубине зала располагалась металлическая винтовая лестница. В центре стоял массивный дубовый стол, за которым сидел бледный лысый мужчина. На губах его застыла холодная плотоядная улыбка. Всем своим видом он показывал, что в этих стенах он главный. Упираясь локтями в поверхность стола, он сложил ладони «домиком» и поднёс их к лицу в ожидании, когда охрана закончит выстраивать женщин в колонны по четыре. Когда все приготовления завершились, мужчина отвёл руки от лица и тонким, почти писклявым голосом заговорил:

– Жил-был один муж. Был он сильно богат, имел роскошный дом с садами и слугами. И сходились к нему горожане местные, потому что был он почтеннейший из всех. И были поставлены к нему два старца из народа, что постоянно бывали в его доме, и к ним приходили все, имевшие спорные дела. Взял этот муж в жёны деву, молодую и очень красивую. Каждый день около полудня выходила она в сад своего мужа для прогулки. И каждый день видели её в саду старейшины, и в них родилась похоть к ней, что извратила ум. Стыдились они себя и вожделения своего, стыдились, что хотели совокупиться с девой. Как-то раз признались они в похоти своей друг другу, и тогда решили найти её одну и добиться своего. Выждали они удобного дня, когда дева вновь вышла в сад с двумя служанками и захотела мыться. Приказала она служанкам принести масла и мыла да оставить её одну в саду. Служанки так и сделали: заперли двери сада и вышли боковыми дверями, чтобы принести, что приказано было им, и не видали старейшин, что спрятались в зарослях кустарника. И вот, когда служанки вышли, встали старейшины и прибежали к деве. Признались они, что испытывают похоть к ней, и предложили ей побыть с ними. Если же откажет она, то они будут свидетельствовать, что с ней был юноша, и потому она отослала от себя служанок своих. Девушка красивая была, но не разумная. Закричала она громким голосом. Закричали и оба старейшины, и один побежал и отворил двери сада. Вбежало к ним всё находившееся в доме собрание, а во главе – почтенный муж. И старейшины сказали слова свои. И свидетельствовали они против девы. Поверило им собрание, как старейшинам народа и судьям, и осудили деву на смерть. Ибо та, что возбудила похоть, заставила возжелать её и отказала, есть блудница, убийца души праведной и заслуживает умерщвления. Так с ней и поступили.

Наступила мёртвая тишина. Мужчина за столом обвёл взглядом собравшихся женщин. Удовлетворённый увиденным в их глазах страхом, он встал из-за стола и, прибавив голосу силы, произнёс:

– Добро пожаловать в колонию Ферр! В этом месте вам напомнят, что есть истинное предназначение женщины. Вас научат быть услужливыми, сговорчивыми и обходительными с мужчинами. Пребывание здесь для вас не наказание. Это начало вашего нового праведного пути, – глаза его горели, на лице застыл оскал. – Будьте благоразумны и примите этот дар!

После этих слов охранники принялись опускать присутствующих женщин на колени. Один из головастиков вплотную подошёл к Лизе, больно зажал пальцами шею, склонил голову вперёд и вколол в неё иглу. Холод металла сначала обжёг кожу, а затем ледяная волна прошлась по всему телу. Наручники исчезли, и Лиза ощутила долгожданную свободу в руках и ногах.

Охранник подхватил Лизу за подмышки, рывком заставил встать и поволок к выходу из общего зала. За тяжёлыми резными дверями начинался коридор со сводчатым потолком, ведущий к винтовой лестнице, которую Лиза преодолевала из последних сил. Прижимаясь грудью к металлическим ступеням, она доползла до очередного пролёта, возле которого охранник остановился. Он втолкнул Лизу в крохотную ярко освещённую комнатку, от пола до потолка обшитую зеркалами.

– Вот вещи, – вслед за Лизой в комнату влетела одежда и приземлилась на пол. – Пять минут на переодевание. Время пошло.

Сказав это, он захлопнул дверь. Лиза, не торопясь, расстегнула пуговицу джинс и скинула кеды. Что-то сильно смущало её в этой комнате. То и дело оглядываясь, она стянула с себя джинсы и бросила их на пол. За спиной Лизы послышался шорох. Она обернулась, но в комнате по-прежнему никого не было. Лиза подошла ближе к зеркальному полотну и легонько постучала в него костяшкой указательного пальца. Зеркало слегка затряслось, и по ту сторону мелькнула слабая тень. Лизу передёрнуло: за ней подглядывают. Она инстинктивно пригнулась и натянула ниже майку, чтобы прикрыть наготу.

– Пошевеливайся давай, – послышалось из-за двери.

Лиза ощутила себя голой, несмотря на то, что на ней оставались бельё и майка. Она села на пол и прижала грудь к коленям. Дрожащими руками взявшись за края майки, она потянула её вверх. Всё тело напряглось, сопротивляясь происходящему. В том же положении Лиза натянула выданные охранником тапки и платье, больше походившее на робу, и поднялась с пола. Дверь комнаты распахнулась, и головастик жестом приказал Лизе выходить.

– Старую одежду оставь здесь. Больше тебе это не пригодится.