Клуб космонавтики (СИ) - Звягин Андрей Юрьевич Страница 63

И глаза у нее от воспоминаний стали совсем красивые и грустные.

6

— Мы познакомились на улице. Несколько лет назад, осенью. Незадолго до этого я разошлась со своим мужем. Давно хотела уйти, но никак не могла решиться. Человек страшно гордился тем, что он руководит отделом в одном министерстве… и больше сказать о нем нечего. Я переехала в квартиру, которая осталась мне от родителей. Чувствовала себя странно — никого не хотелось видеть, но когда приходила после работы домой, сразу включала телевизор, чтобы немного заглушить тишину.

— В тот вечер я сидела в парке на лавочке. Рядом не было ни одного человека. Все исчезли. Пусто в городе… и на душе. А потом увидела его. Он шел мимо, быстрым шагом, куда-то спешил, но вдруг остановился и начал пристально смотреть на меня. Я не испугалась. Меня поразил его взгляд — удивительный, необычный… такой бывает только у сумасшедших или у очень умных людей.

— Дайте мне что-нибудь. Какую-нибудь вашу вещь. Любую безделушку, — сказал он.

— Зачем?

— Так надо.

Я нашла в сумке заколку и протянула ему. Он взял ее, подержал в руках и аккуратно положил в карман.

Я рассмеялась от того, с какой серьезностью он прятал заколку. Вдруг стало очень легко. Ниоткуда пришло хорошее настроение.

— Я забрал ваше одиночество. Теперь оно будет со мной и не доберется до вас.

Ничего более странного в своей жизни я не слышала, но почему-то не удивилась. Только спросила:

— А как же вы?

— Не переживайте за меня. Слова "одиночество" и "ночь" похожи, а я привык к темноте, — произнес он в ответ. — Ночью лучше видно. Мелочи исчезают, а важное остается.

Он улыбнулся, а затем стал немного другим, смущенным, растерянным, и начал извиняться за свое, как он сказал, "вторжение".

— Но я на самом деле украл ваше одиночество.

— Спасибо, — ответила я. — Так и есть, оно исчезло. Кто вы?

Он посмотрел в сторону.

— Писатель, — сказал он, и грустно добавил:

— Наверное.

7

…А потом они гуляли по Москве. Выяснилось, что сборник повестей и рассказов Игоря никак не хотят публиковать, и сейчас он возвращался из издательства с очередным отказом.

Вика попросила его дать почитать книгу.

— Это фантастика, ее не все любят, — осторожно сказал он, протягивая рукопись.

Месяца два они встречались. Обычно в этом парке. Сидели на лавочке и разговаривали.

Он выглядел как человек, которого можно не опасаться. С ним было хорошо. И книга показалась Вике любопытной, хотя она действительно мало смыслила в фантастике.

Выяснилось, что они учились в одном институте, только Игорь на десять лет раньше и на математическом факультете. Закончил его с красным дипломом, однако точные науки ему не нравились. Отец Игоря, Сергей Владимирович (большой начальник, директор Московской электросети), считая литературу занятием несерьезным, вынудил его в свое время поступить на математический.

Через пару недель Игорь познакомил их. Его отец, несмотря на возраст, оказался очень энергичным. Быстро ходил, быстро говорил, своего водителя заставлял ездить как можно быстрее. Спешка являлась у него стилем жизни. Коренастый и широкоплечий, будто с нескончаемой батарейкой внутри, Сергей Владимирович невероятно отличался от Игоря. Он жил один где-то неподалеку, оставив эту квартиру сыну. Мать Игоря погибла в автомобильной аварии, когда он еще учился в школе.

Сергей Владимирович устроил Игоря инженером в Министерство тяжелой промышленности, на "нетрудную работу", раз уж он "из-за любви к книгам" не захотел делать карьеру, и до сих пор помогал ему. Решал все вопросы — и простые, и сложные. Например, однажды Игоря задержала милиция. Он нес "самиздат" — запрещенные книги по истории, его почему-то остановили и увидели их. Могли быть тяжелые последствия, но вмешался Сергей Владимирович. Когда Игоря отпускали из отделения, милиционер сказал ему "что же вы позорите великого отца".

Сергею Владимировичу Вика нравилась. Он радовался тому, что они начали встречаться, а затем поженились. Он любил Игоря, просил заботится о нем. Говорил, что Вика, может, вернет Игоря на землю.

А потом сердечная батарейка все-таки кончилась и Сергей Владимирович умер. Никто не ожидал. На здоровье он никогда не жаловался.

Игорь очень грустил по нему, хотя они часто ссорились и более разных людей на свете, наверное, не отыскать. Он, в отличии от своего отца, считал неважным все, кроме литературы. Карьера, деньги, положение в обществе, уважение людей — по его мнению, миражи, и не больше.

Игорь был тихий, спокойный и самый добрый из всех людей, которых Вика встречала. Правда, любил подшутить. И еще он ничего не боялся. Большинство своих высокопоставленных соседей презирал и не скрывал этого. За глупость, высокомерие, любовь к роскоши и за многое другое.

Однажды он и Вика на лестнице встретились с жившим этажом ниже пьяным начальником департамента по делам культуры. Огромным, мордатым и злым. Он часто напивался, и в таком состоянии все старались обходить его стороной.

— Кем ты нас считаешь? — вдруг спросил он и схватил Игоря за воротник.

— Тем, кем вы являетесь, — спокойно ответил Игорь, глядя ему в глаза.

И тот опустил руку, молча отвернулся и ушел.

…Спустя полгода после знакомства Игорь и Вика расписались, но свадьбу не играли. Игорь отказался наотрез. Свадьбы и другие мероприятия, на которые приходит много людей, он не выносил.

…Каждый вечер Игорь прибегал с работы и кидался к своим бумагам. Писал, переделывал, но его по-прежнему не хотели печатать.

После издательств он возвращался почти больной. В одном из них девушка-помощник редактора с улыбкой сказала ему "опубликуйте несколько рассказиков в каких-нибудь журналах, тогда у вас появится больше шансов, хотя можете и не публиковать, к нам такие, как вы, сотнями ходят", "неизвестные авторы никому не интересны, а делать вас известным нет ни сил, ни желания".

— Людям я не нужен, — говорил Игорь.

Затем ему помог отец. Это случилось незадолго до смерти Сергея Владимировича. Один звонок — и книгу напечатали, хотя и небольшим тиражом. Увы, она осталась незамеченной. Большую часть тиража раздали по библиотекам или отправили в макулатуру.

Несмотря на это, Игорь продолжал писать. Так прошло два года, во время которых он почти не выходил из своего кабинета. Считал, что обязан сделать что-то важное.

— Мир мал и хрупок, — часто повторял он.

— Успокойся, войны не будет, — успокаивала его Вика.

— Я о другом.

— Неужели ты хочешь спасти мир? Ты же не ребенок.

— А что, мир спасают только дети? — улыбался Игорь.

Вика не понимала его, а он не пытался объяснять. Или не мог. И все больше замыкался в себе.

Она пыталась вытащить его, как сказала, "из темноты". Уговаривала соединить литературу и жизнь. Хотела, чтоб у них были дети. Но он отвечал — "я не знаю, что сказать своему ребенку".

А дальше стало еще хуже.

У Игоря началась депрессия. Он почти не спал. Уходил ночами в свой кабинет и смотрел на звезды. Таблетки не помогали. И еще он чувствовал вину. Казался себе слабым, никчемным, бесполезным. "По-хорошему, стоит бросить книги и жить, как все люди, а я не могу".

Иногда он просил Вику взять его за руку. "Не спрашивай ни о чем, просто не отпускай меня, пожалуйста". Могло показаться, что он вот-вот заплачет, но он не плакал. Когда приступ проходил, Игорь долго извинялся перед ней.

— Я ломаю тебе жизнь.

— Не говори глупостей, — отвечала Вика.

А потом он ушел. Уволился с работы, забрал кое-какие вещи, рукописи и ушел. Не предупредил, не попрощался, не сказал, где будет жить. Оставил дарственные на квартиру, банковские счета и непонятную записку. "Все, что не вечно, бессмысленно".

Вика искала его. Писала заявления в милицию, обходила знакомых. Никто не знал, где он, а Москва огромная. И все-таки она нашла Игоря, но было уже поздно. Он умер, отчего — неизвестно. Так сказал врач "скорой помощи", приехавший на вызов.