Новый закон существования (СИ) - Васильева Татьяна Геннадьевна Страница 7

– Только будь умничкой, не болтай о том, что произошло ночью.

Лиза с удивлением перевела взгляд на Марго.

– Всё, что ты скажешь… никому здесь не упёрлось, понимаешь? – а затем, повысив голос, игриво добавила, – выше нос, малышка. Ты скоро втянешься.

Из соседней камеры послышался грозный мужской крик:

– Где Столетова?! Я вас спрашиваю! Где эта сучка?!

Все сокамерницы Лизы побросали дела и метнулись к решётке. Прильнув к холодному металлу – кто лбом, кто ухом – они с жадным интересом вслушивались в каждое слово невидимой глазу сцены.

– Вы пожалеете, что прикрывали эту дрянь! Я вам устрою… – головастик выскочил в общий коридор и понёсся в направлении главной лестницы.

– Вот Столетова даёт! – неожиданно воодушевилась Маша.

– Мне бы никогда не хватило духу сбежать, – робко сказала Саша.

– Надеюсь, этой курице хватило ума вырезать маячок, – злобно добавила Марго.

– Маячок? – удивилась Лиза.

Марго коснулась сухими пальцами её шеи:

– А ты думала, что это?

Лиза инстинктивно протянула руку к тому месту, которого только что касалась Марго, и уловила лёгкую пульсацию.

– Они в шею специальный маячок вживляют. Он показывает, где ты и сколько дней тебе осталось в Ферре. Если его не вытащить, тебя быстро отыщут и вернут сюда.

– Ещё и срок добавят, – дополнила Маша.

Марго кивнула и продолжила:

– Только чем ты его вытащишь? Не голыми же руками вырывать? – Марго хихикнула и закатила глаза, что-то вспоминая. – Был случай такой: девчонки парой сбежали и пытались выгрызть зубами друг у друга эти штуковины. Закончилось всё тем, что одна из них напарнице артерию какую-то перегрызла случайно. Та тут же и померла. Когда головастики отыскали их, вторая лежала в луже крови и пыталась утопиться.

Лиза представила девушек, перегрызающих друг другу шеи, и содрогнулась от страха. Марго без тени смущения продолжала:

– Потом головастики заковали её в наручники, чтобы назад в Ферр привезти, так она нарочно побежала. От ударов тока сердце её не выдержало и разорвалось.

– Это ужасно. Неужели это реально произошло? – засомневалась Лиза.

– А ты спроси у Старухи, так это или нет. Потом и поговорим.

– Кто это – Старуха?

– Бабка одна, постоянница здесь. Уж не знаю, в чём она так провинилась в этой жизни, но, кажется, в Ферре она сидит дольше, чем на свете существует. Да ты её наверняка видела, она вчера прибыла. В одном поезде с тобой.

Лиза напрягла память. Перед глазами всплыл образ сухонькой старушки, которая шла, сгорбившись, перед ней в конвое. Действительно, в чём она могла провиниться, что в таком возрасте попала в Ферр в очередной раз?

– Этот маячок навсегда теперь с тобой. Когда выйдешь отсюда, его лишь деактивируют, но доставать не будут. А как вернёшься, пик, – Марго пальцем нажала на невидимую кнопку в воздухе, – снова тебя пасут.

– Из Ферра даже если и выйдешь, то Ферр из тебя – никогда, – удручённо добавила Маша.

– А вы здесь не первый раз? – обратилась к ней Лиза.

Маша, даже не взглянув в ответ, повернулась к Марго:

– Она любопытная. Не люблю таких.

– Ой, можно подумать, ты хоть кого-то любишь? – вмешалась Саша.

– Раньше любила, потому и тут, – ответила Маша. Саша театрально вздохнула, откровенно демонстрируя неприязнь к прозвучавшим словам. Выждав минуту, она присела на край кровати и решила сменить тему:

– Я здесь второй раз. Осталось сидеть полгода – она убрала длинные волосы, обнажив изящную шею и маячок. В металлическом круге изумрудным светом горела цифра «183». – Первый раз попала сюда, когда мне было двадцать три: меня пытались изнасиловать на улице. Правда, мне тогда удалось сбежать. Пришла домой, рассказала всё родителям. А они… – Саша опустила голову и чуть тише продолжила. – Они меня не приняли. Обвинили в том, что я сама виновата в случившемся. Якобы слишком легкомысленная. Отправили сюда на перевоспитание.

– А второй раз? – спросила Лиза.

Саша безжизненно махнула рукой в сторону, опустила голову и пробурчала что-то отдалённо похожее на «да по накатанной». На серое платье упали и растеклись чёрными пятнами крупные слёзы. Лиза растерянно перевела взгляд на Марго и Машу. Судя по их лицам, происходящее с Сашей их мало беспокоило.

– Маша тоже здесь второй раз, – взяла слово Марго. – Ей сидеть ещё год.

– А Марго у нас старожил – четвёртый раз в Ферре, – перехватила Маша.

– Четвёртый? – удивилась Лиза. Марго ехидно улыбнулась:

– Ага, следующий год – юбилейный.

– Но… почему? Как? Кто? – недоумевая, вопрошала Лиза.

– Да разве упомнишь всех мужиков, которым не дала! – Марго громко засмеялась. Саша и Маша робко её поддержали. Лиза не унималась:

– Как же так получается, что вы снова и снова сюда попадаете?

– А виной эта штучка, – Марго постучала ладонью по загривку. – Для мужиков это – как клеймо проститутки. Не понравишься кому на свободе, нахамишь или пошлёшь куда подальше, тут же настучит на тебя. «Повторным» в Джайкате даже слово не дают сказать, ссылают сразу в Ферр.

– Получается, все всегда возвращаются сюда?

Марго со вздохом поднялась с кровати и подошла к Лизе:

– Есть женщины, которым везёт…

– А есть мы! – закончила за неё Маша.

Девушки звонко рассмеялись и разбрелись по камере, занимаясь каждая своим делом: Саша склонилась над умывальником, удаляя следы прошедшего сна; Марго, распустив волосы, принялась расчесывать их пальцами, словно гребёнкой; Маша же, справив нужду, застилала кровать. Через некоторое время зазвучала сирена.

– Завтрак, – отвечая на немой вопрос Лизы, констатировала Саша.

Решетчатые двери камер по очереди распахивались, порционно выпуская в коридор заключённых. Лиза вышла вслед за Марго и прежде, чем направиться в столовую, остановилась и осмотрелась. Второй этаж Ферра полностью состоял из камер, размещённых по кругу друг за другом. Окон и дверей здесь не было. Только одна лестница, убегающая на этаж вверх и вниз. Столовая находилась этажом выше и занимала всю его площадь. Те два гигантских круглых окна, что Лиза видела снаружи, располагались именно здесь. Кроме череды столов и скамеек, здесь протянулась длинная линия раздачи блюд и стояло ведро для параши. Лиза забрала положенный ей завтрак, включавший овсянку, кусок мягкого хлеба и сладкий чай, и вместе с новыми знакомыми присела за столик в углу. Каша выглядела крайне неаппетитно, а на вкус и вовсе была отвратительна. Но измученной голодом Лизе выбирать не пришлось. Поэтому она быстро проглотила завтрак, практически не жуя и отвлекаясь на рассказ Марго об укладе в Ферре:

– Подъём у нас ежедневно в шесть утра: в каждую камеру заходит головастик, проверяет, не сбежал ли кто, не отбросил ли коньки. Потом идём на завтрак и едим очередную кашеобразную бурду. В восемь всех собирают в лекционном классе. Наш дорогой Херр читает лекции о нравственном воспитании и морали.

– Кто-кто?

– Херр. Директор Ферра. На самом деле он Герр, но мы за глаза зовём его Херром. Больно уж он уродливый и на член похож, – девушки захихикали. – Эта пытка длится три с половиной часа, зато потом сразу обед.

– На обеде кормят получше, но тоже особо не разгуляешься, – дополнила Саша.

– С часу начинается рабочий день: обычно это стирка или глажка формы для головастиков. В семь – ужин. После него у нас час тишины: всех загоняют по камерам и запрещают разговаривать. Директор специально это придумал, мол, так у нас есть время «осознать свои проступки и покаяться в грехах». Перед отбоем в десять вечерняя проверка: зайдут опять, пересчитают по головам и уйдут. И так день за днём, пока твои часы на шее не подадут сигнал об окончании этих мучений.

– Бывают, конечно, и исключения, – добавила Саша. – Иногда Херр даёт нам погулять на верхнем этаже или вместо своей нудной лекции включает фильм о нравственном поведении женщин. Но по большей части дело это не меняет. Мы всё равно остаёмся в худшем месте на земле.

– А что за верхний этаж?