Клуб космонавтики (СИ) - Звягин Андрей Юрьевич Страница 76

И тут в чемодане что-то зашуршало, заскреблось и поползло.

Я выскочил из кладовки, как ужаленный. Стало ясно, о чем в панике говорила мама.

Глубоко вздохнув, взял себя в руки и осторожно подступил к чемодану. Тот, кто в нем был, еще поворочался и затих.

Кто же это? Домашних животных дед не заводил. И кто способен жить без еды и воздуха?!

Нет, я все-таки открою. Даже если существо вопьется мне в руку отравленными зубами. А как иначе? Сгорать от любопытства до пенсии? Дед на моем месте бы точно открыл.

Но где искать ключ? Промелькнула мысль — странная, но интересная — о том, что ключ не может находиться далеко от своего замка, даже если он на другом конце света. Я ничего не понял, однако снова принялся рассматривать чемодан.

Поначалу никакого тайника не обнаружил. Дерево старое, но твердое, как камень, в прожилках тонких трещинок. Ключу спрятаться негде. И только через полчаса тщательного поиска я заметил, что сверху, ближе к правому дальнему от замка углу трещины образуют неровный прямоугольник, похожий на крышку пенала.

Она легко сдвинулась, и под ней в небольшом углублении лежала тонкая стальная пластина с прорезями — ключ.

Дрожащими руками я вставил его в замок.

8

…Чертик, обыкновенный резиновый чертик оказался источником шума и всеобщего страха. Ростом ненамного больше мизинца, с рогами, ухмыляющейся рожицей, тонкими ножками и толстым пузом со вставленной в него миниатюрной ядерной батарейкой. Энергии в ней хватит, чтоб ползать и шебуршать миллион лет. Вот ты какой, хранитель чемодана. Чувство юмора дед сохранял до последней минуты.

А еще внутри лежала старинная морская лампа, коробка спасательных спичек, почтовый конверт и свернутая вдвое записка.

Сначала я вытащил спички. Они не такие, как те, которыми зажигают газовую плиту. В магазинах их не купить. Вдвое длиннее и толще, не боятся воды и ветра, загораются от любой шершавой поверхности, и в каждой из них жара, как в костре, всю ночь зимой греться можно. Сунул их в карман, вдруг пригодятся, хотя и не представлял, зачем.

Потом стал рассматривать лампу. Шар размером с два кулака из толстого стекла, а вокруг него железные защитные скобы. Нижняя часть вывинчивается для запаливания фитиля.

Я так и сделал — выкрутил, затем понюхал — масло есть, повернул ручку (никакие спички тут не нужны, зажигается от трения, как порох в кремниевом оружейном замке), и появился маленький желтый огонек. Ввернув фитиль обратно в шар, я поставил лампу на ящик и вышел, чтобы погасить верхний свет (выключатель был снаружи кладовки).

А когда вернулся, понял, что кладовка теперь не в нашей квартире, а в космосе. Лампа горела, как Сириус, на стенах и потолке мерцали маленькие блестки-звездочки. Оказывается, космос может быть где угодно, даже внутри клетушки длинной в несколько шагов, если ты захочешь его найти.

Я постоял немного и взял конверт. В нем оказался рисунок.

…Черный ночной город. Погасшие фонари. Никого нет. Пусто. Ветер носит мусор и осенние листья. Свет лишь в одном окне.

Когда-то я говорил эти слова. Мысленно, стесняясь произнести их вслух, потому что рядом был дед, хотя именно он привел меня к этой картине, то есть к ее огромной копии на стене. Наверное, город и там, и на клочке бумаги нарисовал он. Я и не знал, что он умел рисовать. А что я еще о нем не знаю?

Затем я развернул записку. Она состояла из двух частей.

9

Смерть стоит у дверей, но войти пока не решается. Привет, старая знакомая. Неплохо выглядишь. Не волнуйся, сейчас я не против уйти с тобой. Но вспомни того факира в Индии, который, впервые увидев меня, назвал мое имя и сказал, что имен у меня было много, и не сосчитать, сколько раз я приходил в этот мир. Возможно, наши отношения сегодня не закончатся!

Мои бумаги, дневники и рисунки спрятаны. Их найдет тот, кому они интересны, или не найдет никто.

Жалею только об одном — мало разговаривал с внуком. Он пытается думать, а я слишком любил его и не хотел, чтобы он стал белой вороной. Их жизнь тяжела. Но другим он не будет. Плохо, что я не понял этого раньше.

Все оказалось напрасно. Прошлое уничтожено, новое не построено. Революция проиграла самой себе. Мечты стали подделкой.

Ваше небо фальшиво. Толкни рукой, и декорации упадут, но радоваться этому не стоит.

Придет новый мир — жестокий, без иллюзий. Мир лжи, воровства, предательства, подлости и злобы.

Настанет время людей, стремящихся стать животными. Способных унижать и унижаться. Сытых свиней, распираемых гордостью из-за того, что они жрут из золотых корыт.

10

Какой длинный сегодня день. И он еще не закончился, хотя и стал ночью. Как много всего произошло. Я подумаю об этом. О словах отца, о записке деда, и о другом. Но не сейчас. Сейчас мне надо идти.

11

Глеб первым пришел в Клуб. А я опоздал на минуту — часы в комнате отстали. Неудивительно, все часы могут запутаться во времени. Все, кроме тех, которые в голове Глеба. Эти не ошибаются никогда.

Потом послышались шаги Артема. Он принес пакет, из которого вытащил три стаканчика пломбира.

— Бабушка купила для нас, — объяснил он, — и дала еще денег.

Впервые в жизни я ел пломбир без восторга. Да, вкусный, но не больше того. Все-таки мне страшно. Ходишь, улыбаешься, разговариваешь — а душа под маской оцепенела, хотя даже ты сам этого почти не чувствуешь.

Как сложно устроен человек. Нельзя ли было сделать попроще.

Съели пломбир и взглянули друг на друга. Глеб спокойный, только грустный. А у Артема глаза малость безумные, отчего он напоминает какого-нибудь Нестора Махно, готового воевать со всем миром, не совсем понимая, зачем.

Насчет себя ничего не могу сказать. Зеркала нет, а спрашивать, как я выгляжу, глупо.

12

…Пылесосы и скафандры мы запихнули в большие сумки, в которых таскали ракеты на пустырь. Сразу надевать амуницию не стоит. Вдруг кому-нибудь тоже не спится, выйдет погулять на улицу, и тут мы в виде космонавтов, здрасьте. Каждому досталось по две сумки. Увесистые! Успокаивало то, что на плечах тяжесть будет чувствоваться не так.

В лес мы решили зайти поодаль от базы, опять-таки, чтоб ни на кого не наткнуться. На человека-зомби или паука.

Ночью в лесу жутковато. Черные тени, коряги, силуэты, шорохи. Ночные птички щебечут что-то несмешное. Это я про обычный лес, без инопланетной добавки, от встречи с которой гарантий никаких.

Мы шепотом посовещались и включили фонарики. Без них можно запросто переломать ноги. Но со светом стало даже страшнее. Так и кажется — поднимешь фонарь и из темноты выберется чья-то улыбающаяся голова.

Однако дошли. Не заплутали. Торчит знакомый холм из земли, разинул пасть-ворота. Заходите, мои маленькие друзья. Буду очень рад.

13

…Надели скафандры, нацепили пылесосы-распылители. Хорошо, что ночь нежаркая, скафандр хоть и не настоящий, но ткань плотная, доспехообразная. Включили налобные скафандровые фонари — светят. Проверить еще раз пылесосы? Решили, что не стоит. И порошок сэкономим, и шуметь лишний раз опасно. Что-что, а шуметь пылесосы умеют.

В ворота входили медленно, прислушиваясь. Самое опасное — встретить кого-нибудь из людей. Изменившихся, я имею в виду. Что тогда делать, не знаю.

Но пока никого. Тихо, ни шороха. Вспомнил, как учительница музыки, всплескивая руками, говорила нам — "давайте послушаем тишину!" Я тогда ничего не услышал. А сейчас — да, еще как. Воет тишина и стонет.

Артем заглянул в кабинет перед ленинской комнатой и отскочил назад.

— Паук!!!!

Готовились к этому, ждали встречи, но вышло все равно внезапно. Процокали по полу когти, и монстр показался в дверном проеме. Огромный настолько, что быстро сквозь двери не пролез.

Это нас и спасло.

Пока чудовище протискивалось к нам, мы навели на него трубы и нажали кнопки.