Глеб Васильев - Три Толстушки: Книга Нехилых Перемен

Предисловие

Предисловие, серьезно? Да, действительно, это именно оно. М-да, предисловие… Никогда раньше не писал предисловий, и вот на тебе – пожалуйста. Конечно, мог бы изящно и лаконично обойтись без предисловия, но, увы, в этой книге оно уместно и оправдано. Можно сказать, что это мой предисловный дебют. Или что я сейчас прямо на ваших глазах лишаюсь предисловной девственности. И даже, что… Нет, пожалуй, людям впечатлительным в той или иной мере, как и их равнодушным собратьям по интеллекту, вполне хватит и этих образов.

Итак, предисловие.

В далеком и, думаю, суровом 1924 году русско-советский литератор Юрий Карлович Олеша написал роман-сказку «Три толстяка». Революция, окончательно победившая Россию (или в России – кому как больше или меньше нравится), на тот момент была 7-летней девочкой, а Мир, пришедший на смену Гражданской Войне, – 2-летним младенцем. Сам Юрий Карлович тоже был весьма молод – 25 лет отроду. И вот молодой человек создал волшебный и даже «волшебный» во многих отношениях текст о трех бесстыжих и бессердечных толстяках-угнетателях, сердечно ненавидимых народом.

Относительно недавно, одним дождливым вечером осени 2016 года я шел по улице Народного Ополчения. Передо мной неспешно плыли три молодые особы – пышные и с зонтиками. Они беззаботно болтали о чем-то своем и весело смеялись. Улыбчивые девушки выглядели чрезвычайно мило. Возможно, беседа их касалась веры, надежды, любви, живописного или поэтического искусства, пушистых котят либо чего-то другого не менее возвышенного и прекрасного. Но существовала одна проблема – собой, своими телами и зонтиками они перекрывали весь тротуар, и обойти их не было ни малейшей возможности.

Образ трех облачно-воздушных и при этом совершенно «необходимых» толстушек (а, быть может, и название улицы Народного Ополчения сыграло свою роль), пробудил воспоминания о книге «Три толстяка».

«Три толстяка» – мне, родившемуся в Советском Союзе в тот последний год, когда уже далеко не здравствовал, но еще более-менее существовал Леонид Ильич Брежнев, родители читали эту книгу перед сном. С той поры прошло более четверти века. Революционные сказки давно вышли из моды, а кинофильмы, поставленные по ним, исчезли с телевизионных экранов. Тем не менее, в моей памяти сохранилась фабула «Трех Толстяков». Лихой сюжет, в котором простой трудолюбивый Народ некой безымянной страны под предводительством оружейника Просперо и гимнаста Тибула ведет ожесточенную борьбу с Государственной Машиной Зла и Несправедливости, управляемой Тремя Толстяками. Народ тотально беден, а Толстяки и все госслужащие не только запредельно алчны и жестоки, но и фатально глупы. Народу помогают могущественные силы. Ум, честь и совесть всей страны – доктор Гаспар Арнери внедряет в замок цирковую артистку Суок, принявшую вид любимой куклы толстяцкого наследника Тутти. Благодаря удачным действиям малолетней диверсантки, своевременному ренегатству регулярных войск, шустро переметнувшихся на сторону повстанцев, и беспросветной тупости Трех Толстяков и их министров, революция проходит на ура. Все богатые и толстые оказываются за бортом корабля истории, а все нищие и тощие радостно пляшут и поют. Полный хеппи-энд.

Под впечатлением от случайной встречи на дождливой улице и действием воспоминаний о «Трех толстяках» у меня родилась задумка – взять сюжет сказки Олеши и заменить в ней жадных и скудоумных кровопийц-толстяков прекраснодушными дамами, радеющими о благе и процветании народа вверенной им страны.

Как обычно поступает человек, задумав склепать ремейк чего-нибудь? Я представляю себе это так: он тщательно изучает оригинал, решает, какие компоненты будут модифицированы, что останется без изменений, и от чего стоит вообще избавиться. Он запоминает сюжет и особенности персонажей, чтобы использовать их по собственному разумению. По сути, такой ремейко-творец заглядывает в конец книги и, придумав финал, инкрустирует мясо текста деталями, которые к этому финалу должны привести. Если же финал остается неизменным, писатель работает только с декорациями (например, внедряет Зомби в роман «Гордость и предубеждение»). Или переносит действие из отдаленного прошлого в современность (как любят сейчас поступать с Шерлоком Холмсом). Или заменяет всех персонажей-мужчин на женщин и наоборот (как в новых «Охотниках за приведениями»). В любом случае, все базируется на твердом знании исходного материала.

Я же создание «Трех Толстушек» превратил в особого рода игру. Раздобыв электронную версию книги «Три толстяка», я принялся за хирургическую операцию в режиме реального времени безо всяких правил и анестезии. Не заглядывая вперед ни на один абзац, я синхронно переводил и перекраивал текст – строчку за строчкой. Пусть я в общих чертах помнил сюжетную линию оригинала, «Три толстяка» таили для меня множество сюрпризов. Я понятия не имел, что скажет или сделает тот или иной персонаж Олеши в следующий момент, при том, что у меня к моменту настоящему этот персонаж уже успевал наговорить и натворить всякого. Приходилось выкручиваться – не оборачиваясь, на ходу подбрасывать в печку истории новые обстоятельства, которые бы не дали двигателю повествования заглохнуть, а логике – протухнуть. В результате роман «Три Толстушки» получился экспромтом, во многом неожиданным для меня самого.

Современниками произведение Юрия Олеши было принято неоднозначно. Осип Мандельштам высказался о «Трех толстяках» следующим образом: «это хрустально-прозрачная проза, насквозь пронизанная огнем революции, книга европейского масштаба». Дочь Корнея Чуковского Лидия, видный редактор, публицист и диссидент, осталась недовольна тем, что «мир, создаваемый Олешей, – это мир вещей, а не мир человеческих чувств», и, к тому же «основная тема тонет в капризах сюжета». Рецензия на «Трех толстяков», опубликованная в еженедельнике «Читатель и писатель», была озаглавлена и вовсе обидным образом – «Как не следует писать книги». Сам я не стану оценивать ни художественную ценность сказки Юрия Карловича, ни особенности его литературной выразительности хотя бы по соображениям этики и писательской солидарности.

Как и в «Трех толстяках», в «Трех Толстушках» есть все: хрустальная проза, европейские огонечки, мир вещей, капризы сюжета и развернутое руководство о том, как не стоит писать книги. Кроме того в романе присутствуют сцены употребления всевозможных веществ, секса различных традиций, насилия над людьми, животными и киборгами. В свою защиту (хотя, вероятно, мои слова могут быть использованы против меня) скажу, что работа над «Тремя Толстушками» принесла мне истинное наслаждение.

Часть первая

Артист Канатов

Глава I

Не лучший день доктора

Гаспаряна

Лучшие времена закончились. Велика вероятность, что они и вовсе никогда не начинались. Их придумали, чтобы маленьким детям было не так страшно взрослеть. К тому же некоторые болтуны умеют так вдохновенно сочинять, и рассказы их о лучших временах так убедительны, что не только дети, но и многие простодушные взрослые принимают выдумку за правду. И верят в то, чего никогда не было. Надеются на то, чего никогда не будет. И любят. Просто любят, насколько бы плохи времена ни были.

В одно из не самых лучших, но и далеко не худших времен случилось родиться одному человеку. Его фамилия была Гаспарян – в точности как у его папы, дедушки, прадедушки и так далее. Звали нашего Гаспаряна Сержем, в отличие от папы Артура, дедушки Гамлета и прадедушки Мэлора. Как и все мужчины в роду Гаспарянов, Серж стал доктором – выбирать ему не приходилось. Папа Артур с малолетства твердил Сержу, что доктор не просто человек, а существо, наделенное сверх способностями, практически волшебник. Талантливый доктор, говорил Артур Гаспарян, может что угодно, даже вылечить совершенно здорового человека и получить за это баснословное вознаграждение. Или заработать кучу денег, всего лишь наблюдая за уходом из жизни безнадежно больного.

Ребенок, простодушный человек и любой другой, кто верил в волшебство, мог бы легко принять Сержа за чудотворца. Но Серж был всего лишь доктором, выросшим из мальчика, который в школе не спал на уроках, а учился. Доктором, получившимся из юноши-студента, который не прогуливал лекции, а пытался впитать в себя как можно больше знаний. Доктором, который верил, что способен на большее, чем вылечить здорового и не навредить умирающему.

О Серже Гаспаряне и его удивительных способностях знали все: и полицейский, и налоговый инспектор, и министр здравоохранения. А студенты сочинили о нем целую песню с таким припевом: