Глеб Васильев - Три Толстушки: Книга Нехилых Перемен Страница 2

Как лечить энцефалит,

Что поделать, если СПИД,

Или гвоздь застрял в глазу,

Или прыщик на носу, -

Доктор Серж – поможет он,

И попросит миллион

Что правда, то правда. Доктор Гаспарян был действительно талантливым и весьма высоко оплачиваемым врачом.

Однажды по весне, в мае, погода выдалась настолько хорошей, что даже в салоне дорогого и чрезвычайно комфортабельного такси, которым обычно пользовался Гаспарян, было бы чувствительно хуже, чем снаружи. Оценив это редкое природное явление, доктор Серж решил изменить своим привычкам, отказаться от вызова такси с услужливым шофером и прогуляться пешком. К тому же, как бы оправдывая нерациональность своего порыва, он подумал, что сможет во время прогулки повстречать новых пациентов, в том числе и весьма состоятельных.

Гаспарян, не совершавший пеших прогулок со времен студенческой молодости, перед выходом на улицу предпринял все разумные меры предосторожности. Серж надел грязный дырявый плащ, принадлежавший Ивану Никитовичу – его стиральщику-пыли-с-комиксов, скрыл глаза за большими солнцезащитными очками, натянул антибактериальную маску-респиратор и надвинул на нос широкополую шляпу. Никто не смог бы узнать в нем успешного доктора, в чьем бумажнике одних только золотых и платиновых карт было не менее дюжины. Чтобы нежелательные встречи во время прогулки не привели к плачевному исходу, Гаспарян взял тяжелую трость, скрывающую длинный и чрезвычайно острый кинжал, а под плащом за поясом брюк примостил короткоствольный пистолет-автомат с полной обоймой. Еще раз мысленно проверив, не забыл ли он чего, Серж поставил пистолет-автомат на предохранитель и решительно распахнул дверь, отделявшую его от внешнего мира.

День был поистине чудесный: солнце сияло исключительно мягко и равномерно, даря тепло и при этом не угрожая коже ожогами; трава была такой свежей, зеленой и чистой, что ее можно было бы продавать в супермаркете под видом изысканного салата; птицы пели куда лучше любого из популярных артистов эстрады, к тому же совершенно бесплатно; легкий ветерок освежал пуще кондиционера и приносил ароматы, какие и не снились именитым спа-салонам.

– Ай, хорошо! – сказал доктор Гаспарян. – Только все-таки нужно надеть под плащ бронежилет. Весенняя трава может быть обманчива – никогда не знаешь, кто в ней скрывается и чем он вооружен.

Закончив сборы, Серж поправил очки и маску-респиратор, захватил свой ящичек, вроде дипломатического чемоданчика, в котором лежал набор антидотов, кровоостанавливающие средства, антибиотики и два запасных магазина для пистолета-пулемета, и пошел.

Самые прекрасные места были в самом центре города – там, где находился Дворец Трех Толстушек. В пору первой юношеской влюбленности, увы, безответной, доктор Гаспарян часто посещал эти места. Тогда он гулял по огромному парку, посреди которого стоял Дворец Трех Толстушек. Смотрел на зеркальную гладь окружавших его глубоких каналов, наполненных кристально чистой водой. Любовался искусными коваными цветами, украшавшими перила железных мостов, перекинутых через каналы. В парке росли самые интересные породы трав, здесь звенели самые красивые жуки, порхали самые яркие бабочки и пели самые сладкоголосые птицы. Все это производило на молодого Сержа сильное впечатление. «Если здесь так хорошо, то и в других местах все должно быть не так уж плохо. Если любовь моя несчастлива, то только потому что, я еще не нашел ее. Нужно надеяться и верить, верить и надеяться, и любить, пусть пока я еще не знаю – кого», – так думал Гаспарян в те далекие дни одиноких прогулок, о которых у него остались лишь смутные воспоминания. И сейчас эхо этих воспоминаний позвало Сержа, и, вняв этому беззвучному зову, он отправился в самый центр города к парку Трех Толстушек.

«Зря я так долго не пользовался ногами. Совсем неподъемные стали – только переставишь левую, не успеешь отдышаться, как уже пора двигать правую ногу. А ведь когда-то они были легки, пружинили и неслись куда-то вдаль – словно им хотелось немедленно попасть в такие места, о которых даже у головы понятия не было», – подумал доктор Гаспарян. От тяжести бронежилета, сковывающего грудь, у него заболела спина, да и чемоданчик тянул руку неприятно и казался ношей, от которой хотелось бы избавиться.

Неспешно, но тяжело отдуваясь, изрядно вспотев и утратив всякое удовольствие от прогулки, доктор Гаспарян дошел до площади, за которой начинался городской парк. Вся площадь была запружена народом.

«Разве сегодня среда, пятница или воскресенье? – усомнился доктор. – Так нет же. Сегодня вторник. Но бесплатная раздача еды, лекарств, одежды, книг, спортивного инвентаря и предметов искусства происходит только по средам, пятницам и воскресеньям… Что же здесь происходит?».

Доктор подошел ближе и разглядел в толпе неряшливых парней и девушек с расширенными зрачками пустых глаз; мужчин и женщин в безупречных костюмах с застывшими гримасами брезгливости на лицах; стариков и старух с поджатыми губами и прищуром, демонстрирующим неодобрение; разукрашенных помадами и пудрами существ без возраста и пола, завернутых в ленты ткани, пластика и винила всех цветов радуги; совсем маленьких детишек, звонко чавкающих жевательной резинкой, поедающих конфеты и сэндвичи, облизывающие облачка сахарной ваты и карамельных петушков, гложущих сладкие кукурузные початки и полностью поглощенных этими занятиями.

Толкаясь, ругаясь, плюясь и норовя оттоптать ноги соседям, все толпились перед воротами, за которыми находился парк и Дворец Трех Толстушек. Огромные, высотою в пять раз выше человеческого роста, железные ворота были наглухо закрыты.

«Почему закрыты ворота? Да потому что я сюда впервые за двадцать лет решил наведаться. Везет, как утопленнику» – невесело усмехнулся доктор Гаспарян.

Толпа шумела все громче. Людское море пришло в движение, волнуясь и пуская рябь по своей поверхности. Из-под ворот слышались трески разрываемой ткани, хруст костей и крики злобы и боли.

Доктор подошел к девушке, державшей на руках крохотную собачку в розовой кофточке. Сержу показалось, что девушка выглядит наименее опасно. По крайней мере, хотя бы руки у нее заняты.

– Прошу прощения, вы случайно не знаете, что здесь происходит? Почему народу так много, что за причина его волнения и почему закрыты ворота парка?

– Ты чо, ко мне яйца свои седые подкатываешь что ли, старикан? – фыркнула девушка, смерив Гаспаряна взглядом и тут же закатив глаза.

– Я… нет… вы только не подумайте… я действительно не… – растерялся доктор, соображая, не пора ли обнажить кинжал или достать пистолет.

– Произвол диктатуры, нарушение прав человека и поругание всех цивилизованных норм и законов – вот чего тут происходит, – косо глянув на мямлящего доктора, проворчал лысый старик, стоявший рядом с девушкой. – Полиция не впускают людей в парк!

– Почему же их не впускают?

– Чтобы они не пришли на помощь к тем, которые уже проникли за ворота и пошли к Дворцу Трех Толстушек.

– Я ничего не понимаю, уважаемый, и прошу меня простить…

– Ты из какого гнезда выпал, кукушонок облезлый? – перебил Сержа старик. – Во всех новостях уже раструбили, что сегодня утром наркоторговец Сеткин и артист Канатов собрали народ и приступили к штурму Дворца Трех Толстушек.

– Торговец наркотиками?..

– Да. Люди Сеткина и Канатова хорошо вооружены, но подступы к Дворцу охраняет полиция и гвардия Трех Толстух. Бойня выйдет, что надо.

И действительно, грохнуло несколько очень далеких выстрелов, на которые толпа ответила восторженным ревом.

«Значит, я чуть не прозевал такое значительное событие. Похоже, пациентов скоро станет в разы больше, – подумал доктор Гаспарян. – Дернул же меня черт отправиться на прогулку именно сегодня и именно сюда…»

В это время, как раскаты грома, пророкотали пушечные залпы. Не только доктор, от испуга выронивший трость и чемоданчик, поспешно отступил на несколько шагов – вся толпа шарахнулась и развалилась. Дети заплакали, растеряв сладости; девушка бросила собачку, и та пронзительно затявкала. Но в мановение ока под непрекращающейся канонадой люди опомнились и подняли шум, перекрывающий грохот орудий. Толпа наседала на ворота и кричала:

– Сеткин! Канатов! Мы с вами!

– Долой Трех Толстух! Долой тиранию! Кайф для всех!

Внезапно оказавшись в бурлящей гуще человеческой массы, доктор пришел в ужас. С него слетела шляпа, упали очки и развязались шнурки, удерживавшие маску-респиратор. Сержа Гаспаряна узнали. Некоторые бросились к нему – то ли ища помощи, то ли желая поживиться содержимым его карманов. Но все они увязли в толпе. Сам доктор чуть не плакал.