Виталий Вавикин - Добро пожаловать в будущее Страница 10

Бирс видит эти истории, проживая жизнь маленького мальчика, у которого впереди еще так много лет. Маленького Эну.

– Ничего. Мы найдем твоей матери нового мужа, – обещает ему старуха Мамбо.

Эну смотрит ей в глаза. Бирс смотрит ей в глаза. Он слышит бой барабанов в ее доме. Видит, как она выбегает во двор, отрубает ритуальному петуху голову. Публика уже разогрета. Петух бегает между ног с отрубленной головой. Настоящий апофеоз, а после – затишье. Участники сантерии впадают в транс, и на них нисходит благодать.

Соседи, которые следят за происходящим, закрывают двери. Читают на ночь глянцевые журналы, просроченные на пару столетий, нагоняют сон. «Приворот, отворот. Вернуть любимого. Снять порчу, негативную энергию. Помочь в бизнесе». И т. д., и т. п. Эну знает об этом, потому что такие же журналы читает его мать, когда не принимает участия в сантериях своей матери. Эти журналы жители города берут друг у друга, хранят как сокровище, потому что новых журналов уже никогда не будет. Так говорит судья Амал. Так говорят законники. Но есть старые журналы. И в каждом журнале свои целители.

Они ссылаются на «звезд» и депутатов. Ссылаются на правителей и исторических личностей. На травы и порошки, привезенные с Гаити, из Гвинеи, Бразилии, с Кубы… Они ссылаются на свои врожденные способности. На своих бабушек, якобы лечивших от импотенции и сифилиса. На дедушек, поддерживавших жизнь в умирающих детях. Говорят о каких-то тайнах, которыми никогда ни с кем не поделятся, ни при каких обстоятельствах.

Причем вызывать духов уже неактуально. Новое время диктует свою моду. Секс, деньги и власть. И, конечно же, здоровье. Примочки из трав. Чаи из трав. Отвары. Лечение глиной. Уринотерапия. В общем, все что под рукой – съешь, намажь, носи в кармане… Нетрадиционная медицина. Самомассаж. Приемы и упражнения для эффективного лечения без посторонней помощи.

В каком-то журнале обещают свыше 500 различных способов профилактики и улучшения здоровья. От у-шу до аромотерапии, от массажа до ионизаторов воздуха. Лечение гайморита репой. Диета при болезнях сердца. Улучшение памяти по методу йогов. Тыквенное масло – мужская сила. Яйца бобра – из той же оперы. О последнем Эну знает, потому что его мать лечит этим своего второго мужа. Или третьего? Эну не помнит. Не знает и не хочет знать… А мать говорит, что для каждой болезни существует молитва, которую необходимо произнести перед лечением. Молитва для каждого лекарственного растения, для каждой травинки, каждого цветочка.

– Интересно, какую молитву нужно читать перед тем, как отрезать бобру яйца? – спрашивает маленький Эну.

Старуха Мамбо громко смеется. Она не читает все эти журналы. Для нее все, что происходит, – это дело рук лоа. Даже запоры, для лечения которых журналы рекомендуют использовать 400 грамм кураги, 40 грамм чернослива, пачку листа сены, 200 грамм меда. Даже потеря памяти – 1 стакан лукового сока и 1 стакан меда. Даже облысение – втирать в голову сок клена, лопуха, крапивы, хмеля, граната, сливы, черемухи, ореха…

– Мерзость какая! – кривится старуха Мамбо. – Ведь если ты вотрешь себе все это в голову, то будешь как чучело ходить. Это ж только старухам хорошо! Да и где ты найдешь сейчас живых бобров и все эти диковинные растения? Это если только обманывать других. Не иначе.

– И то верно, – смеются соседи.

Эну знает, что они не любят старуху Мамбо и говорят, что она ничего не знает о вуду и не может быть бокором. Говорят, но приходят к ней за помощью. Ночью, пока никто не видит.

– А! Пришла! – гнусавит старуха Мамбо.

Эну видит, как его бабка проводит отчаявшуюся жену в дом. Там, среди снизошедшей благодати, трепыхается петух с отрубленной головой. Кто-то из участников церемонии находится в трансе. Кто-то уже уполз домой.

– Пошел отсюда! – говорит старуха Мамбо петуху, и тот, словно услышав ее, скачет прочь, натыкаясь на ножки стульев и банки с синтетическими грибами.

Его отрубленная голова стоит в миске на столе, и Эну кажется, что петух вертит глазами и хочет закукарекать. Кожа у старухи Мамбо сморщенная и покрытая темными пятнами. Нос широкий.

– Принесла, что я тебе велела? – спрашивает она отчаявшуюся жену.

Та говорит «да» и достает пузырек со спермой мужа. Старуха Мамбо берет его, трясет в руках, разглядывает и велит прийти через неделю.

– Откроешь и поставишь под кровать, когда будете делать ребеночка, – говорит старуха Мамбо на следующей встрече.

Отчаявшаяся жена забирает пузырек, бесхозно провалявшийся на подоконнике всю неделю. Эну слышит, как старуха Мамбо говорит, что людям нужны не препараты, а вера.

– Будет тебе счастье! – заверяет она отчаявшуюся жену и добавляет, что сосуд этот осветил сам Папа Легба.

Они встречаются через пару месяцев.

– Ну что, помогло тебе зелье? – спрашивает старуха Мамбо.

– Нет, – говорит отчаявшаяся жена. – Но я встретила нового мужчину!

– Ну, а я что тебе говорила?! Будет тебе счастье! – размахивает руками старуха Мамбо. – А на проблемы бывшего ты наплюй. Пусть теперь другая мучается!

– Да я уже наплевала, – улыбается отчаявшаяся жена и говорит, что нужно будет прийти к старухе Мамбо и для верности приворожить нового благоверного.

Эну стоит рядом. Слушает, что говорит его бабка, слушает, что говорят о его бабке. Ходят сплетни, что прабабка старухи Мамбо была родом из африканской деревни и что по самой старухе Мамбо давно плачет сумасшедший дом. По ней, по детям ее, по внукам и правнукам…

Глава пятнадцатая

Эну и его сестра стоят в дверях спальни. Мать и четвертый отчим не видят их. Секс длится недолго. В основном возня и сопение, в которых Эну почти ничего не понимает. Потом вспыхивает зажигалка. Мать и отчим лежат в потной кровати и курят синтетические сигареты. Муж и жена. Вера и безверие. Барон Суббота и Эрзули Фреда.

Звонит телефон. Брат матери. Эну знает, что он недавно вышел из тюрьмы и теперь ему кажется, что за ним следят. Следят везде. Следят все. Сосед выходит на улицу покурить – сосед следит за ним. Соседка звонит любовнику, делая вид, что поливает цветы, – соседка следит за ним. В соседнем доме зажегся свет – это кто-то ищет бинокль, чтобы лучше следить за ним.

Это воспоминание остается ярким и сочным на фоне множества других. Бирс видит его ясно, так же, как чуть позже видит рисунок мертвеца вуду, который на самом деле не мертвец, а кибер. Этот рисунок показывает Эну художник. И еще сны. Сны художника, о которых он рассказывает своему другу. Сны, где все умерли и попали на небо. Но небо треснуло, и всем пришлось вернуться на землю.

– Думаю, мы все мертвецы, – говорит художник. – Настоящие мертвецы, не то что эти кибервуду. – Он понижает голос и говорит, что иногда ему кажется, что он гниет заживо. Эну хмурится и принюхивается к своему запаху.

– Что ты думаешь об этом? – спрашивает он чуть позже своего друга Адио.

– Думаю, что в этом есть смысл, – говорит Адио.

Они размножают рисунок художника и распространяют сотни копий по их школе.

– Вам заняться нечем? – спрашивает их Дюваль, которого Бирс знает как главу безопасности замка, но в этих воспоминаниях ему одиннадцать лет. Он изучает рисунок художника. – Если это увидит директор, то у вас точно будут проблемы.

– Но ведь это правда! – кричит Адио.

Дюваль смеется. Бирс чувствует обиду и злость Эну. Чувствует, как сильно бьется в груди сердце. Хочется вступиться за свою детскую веру, но где-то глубоко поселяется страх наказания. И оживают воспоминания о брате матери, его рассказах о жизни в тюрьме. Бирс видит все это между делом. Видит в тот самый момент, когда Эну и Адио стоят у директора. В руках директор держит рисунки, которые они распространяли по школе. Она требует у них назвать имя того, кто это нарисовал, требует выдать единственного белого мальчика в школе.

– Я все равно знаю, кто это, – говорит директор. – От вас мне нужно лишь признание, иначе вам придется искать другую школу.

– Другую школу? – Эну и Адио переглядываются.

Бирс чувствует страх и отвращение от понимания, что придется выдать друга. Борьба продолжается, но борьба уже проиграна. Эну знает это.

– Нехорошо как-то получилось, – говорит вечером Адио. – Мы с Эну все это начали, а досталось одному художнику.

– Не переживай, – говорит Дюваль. – Мой отец сказал, что скоро достроят стену и разделят город. Художника переведут во внешнюю часть, и вам не придется с ним встречаться.

Но вместо художника во внешнем городе оказываются Эну и Адио. И школу приходится поменять им, а не художнику. Дюваль тоже остается в прежней школе. Но в отличие от художника продолжает навещать старых друзей. Остается другом для них.

Его бабка и дед живут в доме, где живет Эну, но на пару этажей выше. Они старые, и Бирс почти не видит их лиц в перенесенных в его сознание воспоминаниях. Не видит, потому что Эну почти не помнит их, но есть много воспоминаний, связанных с Дювалем. Особенно после того, как его бабка и дед умирают и квартира остается свободной.