Антон Орлов - Командировка в западню Страница 10

- Рабство? - меня это неприятно удивило.  

- Да вовсе нет, как бы вам объяснить... В человеческой цивилизации не найти точной аналогии. Кесу - раса хищников. Знаете, как ведет себя хищный зверь, когда считает что-то своим? Попробуй тронь. Хотя, если мы попытаемся это себе представить, мы поневоле будем оперировать людскими категориями. Вот вы сразу подумали о рабстве, а между тем для кесу отношение к кому-то, как к своей собственности, предполагает прежде всего защиту объекта от чужих посягательств, а не эксплуатацию. Что-то в этом роде у домашних кошек и собак иногда проявляется.  

Я кивнул и поинтересовался:  

- Ваш внук тоже работает в гостинице?  

- Куда там, он пошел по дипломатической части и сейчас полномочный представитель при наргиянси Иссингри. До Перемены мы вместе с Демчо ей служили, и когда началось налаживание межрасовых отношений, наргиянси сама о нем вспомнила. Он молодой, хочет приносить пользу, так что ему это в самый раз.  

- С кесу ведь долгое время воевали, и они считались примитивным народом?  

- Стараниями Высших. Ох, эти господа и нагадили, где только смогли. Не то чтобы сейчас без проблем, но Совет Согласия прекратил войну между людьми и автохтонами. Кесу раньше истребляли целыми племенами, а из их шкур шили сумки, куртки, женские юбки и прочее барахло, такие вещи стоили больших денег. Серые воительницы тоже не оставались в долгу, людоедство для них было запасным вариантом решения продовольственной проблемы. Не сказать, чтобы все это до конца искоренили, но теперь оно хотя бы перешло в разряд наказуемой уголовщины, и взаимная охота под запретом.  

- Я видел кесу около портала, а потом, по дороге, мы их вроде бы не встречали.  

- Все правильно, - кивнул Тим. - Люди живут на островах за береговыми стенами, а они в Лесу. Порталы охраняются объединенными силами, и кесу, бывает, посещают прибрежные города, но для них тут чужая территория. Все, что было наворочено в течение долгих лет, просто так не исчезнет. Это по вашим меркам после Перемены прошло много времени, а по нашим - всего-навсего неполный год, и люди те же самые, и кесу те же самые, и между теми и другими много всякого, что не может быть просто так прощено и забыто. То, что мы нынче глотки друг другу не рвем, уже немалое достижение.  

Барбара принесла кофе по-кесейски. Превосходно, хотя и непривычно: тонкий привкус незнакомых пряностей как будто пытался разбудить ассоциации, которых у меня нет и быть не может - я ведь не отсюда, и не задержусь тут надолго, так что незачем поить меня этим приворотным зельем... Впрочем, от еще одной кружки не откажусь.  

- Вы говорили о Гиблой Стране - это разве не то же самое, что Гиблая зона? Там разрешается фотографировать?  

Надо сделать хотя бы несколько снимков, чтобы по возвращении выложить в сеть. Судя по тому, что я читал о Гиблой зоне, обстановка там не хуже, чем в самых кровавых игрушках, и все предельно жестко: не факт, что не умрешь, если туда сунешься. Мой коллега Дональд, которому шеф не разрешил отправиться в эту командировку вместо меня, спал и видел, как бы дорваться до пресловутого долгианского экстрима, а я бы туда ни за какие чипсы не полез, но щелкнуть издали с десяток видов можно без особого риска.  

- Кто ж вам запретит? Вот только снимать там особенно нечего. Лес как Лес. Еще осенью все заросло, от Гиблой Страны одно название осталось.  

- Жалко, - заметил я, тут же спохватившись, что это вопиющая некорректность.  

- Не обессудьте, но мы об этом не жалеем, - усмехнулся бывший контрабандист, угловатый парнишка с глазами видавшего виды старика. - Лес залечил свои раны, вот и хорошо. Лучше Танхалу поснимайте - и прежнюю, заброшенную, и новую, которую неподалеку от нее начали строить. Поговаривают, туда собираются столицу перенести. Старая Танхала была красивая, даже кесу нравилась, хотя им далеко не всякое людское поселение придется по вкусу. Новую проектируют в том же духе. Может, мы с Барбарой тоже туда переберемся, а может, и нет. Там дальше посмотрим. Обещали, что к середине осени это уже будет настоящий город, со всеми четырьмя дворцами - Зимним, Весенним, Летним и Осенним.  

- У вас же теперь Совет Согласия вместо сезонной монархии. Во дворцах устроят музеи?  

- Если не случится больше никаких катаклизмов, в конце осени будут выборы Зимней Госпожи, а потом она уступит трон Весеннему Господину, и так далее, как заведено. Зачем отказываться от добрых традиций? Что-то будет иначе, а что-то останется, как раньше.  

Барбара почти ничего не говорила, но с удовлетворенным видом слушала нашу беседу, отпивая маленькими глотками сладкий пряный кофе и сияя густо подведенными глазами.  

О Чармеле я вспомнил только под вечер у себя в номере. От нее не было никаких известий - ни звонка, ни переданной с посыльным записки. Должно быть, занялась своими загадочными делами, ради которых и пристроилась ко мне, якобы "для охраны". Без нее дышалось свободней. Естественное беспокойство за девушку потеснила мысль о том, что собирались бы ее арестовать - сделали бы это еще около портала, да к тому же она, по словам Келсена, "умелая магичка". Не пропадет. Не должна пропасть. Но если до послезавтра не даст о себе знать, придется выяснять, в чем дело.    

Неспроста его преследовало ощущение, что извилистые черные щели меж облезлых половиц таят в себе скрытую опасность.  

Вначале из-под пола донесся настойчивый стрекочущий звук - такой же негромкий, как все остальные звуки локалии. Словно там завелась цикада. Потом из беззубо ухмыляющейся трещины (хм, было бы куда хуже, окажись там еще и зубы!) начал неспешно выползать щетинистый червяк цвета ржавчины. Размеры гадины заставили человека содрогнуться от омерзения - вокруг много чего ползает, но не полуметровой же длины! - и он, схватив из ящика с инструментами молоток, обрушил на червяка серию ударов. Недобитый мохнатый шнурок втянулся обратно в потаенную темноту. Его измочаленный обрывок жилец домика выкинул на помойку, надев перед тем заскорузлые рукавицы.  

А на следующий день оно явилось целиком.  

Побежденный с помощью молотка "шнурок" был всего лишь одной из его ног, которых оказалось не меньше двух десятков. Болтавшееся в центре этой щетинистой "карусели" туловище напоминало дряблый рыжеватый мешочек. Как это существо протискивалось сквозь щель, корчась и складываясь в три погибели, человек не видел. Когда он обнаружил незваного гостя посреди комнаты, это зрелище едва не стоило ему преждевременной седины. Он швырнул табуретом, и даже попал, но твари с этого ничего не сделалось.  

Добравшись вдоль стеночки до двери, он распахнул ее настежь и кое-как выгнал пришлую пакость наружу, прицельно кидая тяжелыми предметами - инструментами из ящика и консервными банками.  

Три дня спустя он увидел то же самое существо на прогалине неподалеку от домика. Узнал его по болтающейся укороченной конечности. Оно заметно прибавило в росте: верхние коленца ржавой волосатой "карусели" теперь достали бы человеку до середины бедра. И раздалось вширь - не меньше метра в размахе, а подвешенное туловище стало величиной с футбольный мяч.  

В довершение оно оказалось хищником: било толстых розовато-сизых слизняков, молниеносно выбрасывая гибкий хоботок - либо электрический разряд, либо отрава- и посредством этого же органа высасывало соки из обмякшей жертвы. Питательные, должно быть, слизняки: поедая их, оно росло, как на дрожжах.  

Закрадывалось подозрение, что оно за человеком наблюдает. Выслеживает. Присматривается. То ли не забыло, кто покалечил ему ногу, то ли вознамерилось отвоевать территорию у потенциального конкурента, то ли просто хочет сожрать. Но шастает оно только днем, а в темное время никакого стрекота в окрестностях не слышно. И можно не бояться, что снова заберется в дом через щель - не пролезет, при своих нынешних габаритах.  

Он решил, что не позволит застать себя врасплох, и теперь не выходил наружу без тесака за поясом.    

В последующие несколько дней я понял, что остановиться у Помойного Тима меня побудил не только сказочно-интригующий облик его заведения с флегматичными бронзовыми рептилиями на крыше, но еще и благословенное деловое чутье.  

Бывший агент кесейской повелительницы, привыкший подмечать, собирать и сортировать факты, был много о чем осведомлен, и вдобавок в его "Притон" заглядывали на чашку кофе полезные и влиятельные персоны. Он в два счета свел меня, с кем нужно. За помощь я расплачивался информацией: рассказывал о Земле, о жизни в Золотой Федерации, о своей встрече с "беглецами совести"... Подозреваю, что на расспросы его толкало не просто досужее любопытство, отставной агент - понятие растяжимое, но это уже их местные игры, ко мне отношения не имеющие. Я чист перед здешним законом, я приехал сюда заключить контракт - и можно меня поздравить, дело в шляпе.