Нил Шустерман - Непереплетенные - книга сэмплов Страница 10

Мимо проезжает тук-тук. Прошла не одна неделя, прежде чем Колтон смог сесть в тайское такси, хотя был арестован даже водитель, который привёз его к серому зданию. Вполне вероятно, никого не судили. При той ненависти, какую питают тайцы к расплетению, Колтон не удивился бы, если бы ему сказали, что виновные попросту исчезли.

Кемо тоже исчез после их побега, но по-своему. Теперь он в Лаосе, в монастыре Луанг Прабанга. Колтон не имеет представления, что сталось с Кариссой и её сестрой. Выбравшись из леса и обнаружив цивилизацию, они сразу двинули своей дорогой. Наверное, они сейчас вместе, как-то разбираются с весьма специфичными проблемами Марисоль. Колтону даже не любопытно. Достаточно того, что они живы и ему не надо о них заботиться.

Заготовительный лагерь всё ещё там, по другую сторону границы. Так же как полдюжины других лагерей Да-Зей. Колтон лишён возможности воевать с ними напрямую, но борется с их агентами здесь, в Бангкоке. Тайская полиция рада использовать его в том же качестве, в каком Да-Зей использовала Кариссу. Но вместо того чтобы ловить расплётов, он действует под прикрытием, выявляя орган-пиратов. Работа опасная, однако за неё хорошо платят, кроме того, Колтон получает и другую награду. Он знает, что каждый орган-пират, от которого он очистил улицы города, означает десятки беглых расплётов, оставшихся целыми. Эти беглецы никогда не узнают о нём, о том, что он для них сделал, но ничего страшного. Он может хотя бы загладить вину перед теми, кого не удалось спасти из Дома с привидениями.

Он смешивает рис с карри и пробует. Солнце садится. Очень скоро на улицы посыплются туристы, чтобы с головой окунуться в ночную жизнь Бангкока, а Колтон отправится на работу.

На мгновение — всего лишь на одно мгновение — он задумывается о том, от чего отказался. Мирная семья. Печаль и ощущение предательства, когда родители расплели его брата. Но всё это было словно в другой жизни. Колтон улыбается. Он уже не тот человек, что был раньше. Он стал кем-то совершенно другим.

Неподтверждённые

Хэйден подъезжает на арендованной машине к особняку в Вест-Палм-Бич. Удивительная всё-таки история: ещё год назад он считался врагом общества номер четыре после Коннора, Рисы и Старки, а теперь люди в аэропортах обращаются к нему «мистер Апчёрч» и с улыбкой, как ни в чём не бывало, протягивают ключи от тойот и фордов.

— Я слушаю все ваши передачи, мистер Апчёрч, — щебетала служащая прокатной конторы, захлёбываясь от избытка чувств. — Вы такой умный!

Он весело осклабился и выдал свою коронную фразу для подобных ситуаций:

— Видимо, не слишком умный, раз плачу за вашу услугу.

Забавно, что примерно одном случае их трёх, когда он произносит эти слова, платить не приходится. За еду, за билет в кино, за упаковку жвачки в киоске. Всего-то и нужно: как бы между прочим упомянуть своё имя, потом люди узнают его голос — и начинается магия. Ну потратишь иной раз секунд десять, чтобы сфотографироваться с почитателем. Что вообще-то смешно — он прославился голосом, а не лицом, но кто станет спорить, получая дармовой обед?

Аренда машины не бесплатная, но самому Хэйдену раскошеливаться не нужно. Большой и злобный медиа-холдинг, спонсирующий его передачу, осчастливил его корпоративной кредиткой. Абсурд, правда? Разве это не кража? Хэйден старается не углубляться в такие размышления. Он получил свои пятнадцать минут славы — что же, он выдоит из них всё до капли. Ни чувства вины, ни сожалений. Может быть, психотерапия, когда всё это закончится, но, чёрт возьми, никаких сожалений.

Женщина, которой он собирается нанести визит, на несколько лет старше него. Ей двадцать один, может, двадцать два. Нувориш, как принято говорить. Поднялась из грязи в князи, причём весьма эффектно. Хэйден здесь по её личному приглашению. Они не встречались раньше, хотя у них есть общие друзья.

Он объявляет о своём прибытии в интерком, и кованые ворота раздвигаются, открывая путь к полукруглой подъездной аллее и особняку — кричаще розовому флоридскому дворцу с неизбежными пальмами, балкончиками и красной черепичной крышей. «Очень привлекательный вид с улицы», как сказал бы риэлтор. Но вообще-то с улицы внутренность двора не видна, в чём для обитателей таких районов и состоит главная привлекательность.

У дверей гостя приветствует дворецкий. Самый настоящий дворецкий.

— Мисс Скиннер вас ожидает, — заявляет он подчёркнуто трагическим голосом — ну конечно, именно так разговаривают уважающие себя дворецкие. — Прошу, мистер Апчёрч.

Внутри дом отделан столь же затейливо, как и снаружи. Много мрамора, дизайнерской мебели и дорогущих произведений искусства. Смахивает на картинки из интерьерных журналов, но ощущения неприятные. Это жилище, холодное и насквозь фальшивое, больше похоже на образец для продажи, чем на настоящий дом.

Дворецкий ведёт посетителя через весь особняк и, миновав французские двери, они выходят к бассейну на заднем дворе. Грейс Скиннер не возлежит в шезлонге, а сидит перед мольбертом в дальнем конце двора у маленького гостевого домика и рисует. Приблизившись, Хэйден видит холст. Кажется, там изображена собака. Или лошадь. Или жираф. Трудно сказать. Это либо авангардное произведение, либо бездарная мазня. Художница так погружена в работу, что не замечает приближения гостя.

Дворецкий почтительно кашляет. Потом ещё раз. Наконец хозяйка отрывает взгляд от своего творения.

— Ой, гляньте, гляньте, кто к нам притопал прям из радио! — Она встаёт на ноги. Довольно высокая, ростом с Хэйдена, а он отнюдь не карлик. Протягивает руку для пожатия, но быстро отдёргивает. — Нет, лучше не надо, я ж вся в краске. Эта гадость так и липнет к рукам, не говоря уже об одежде.

— Мне принести ещё лимонада? — спрашивает дворецкий.

— Ага, ага, отличная идея, — соглашается Грейс.

Дворецкий забирает поднос с пустым графином и удаляется в дом.

— Садись, садись, садись, — тараторит она.

Хэйден подчиняется, слегка ошарашенный этим дружелюбным напором. Хозяйка нравится ему гораздо больше, чем её особняк.

Грейс показывает на свою картину.

— Что скажешь? — интересуется она, но ответа не ждёт. — Отстой, да?

Хэйден улыбается.

— Да, но чувствуется, что автор вкладывает душу в своё произведение.

— Я рисую потому, что мне это нравится. А не потому, что у меня талант. Хочешь полюбоваться на настоящее искусство, иди в дом, там его развешано на стенах — плюнуть некуда.

— Да уж, я заметил, — отвечает Хэйден. — Подозреваю, домишко не в твоём стиле.

Грейс пожимает плечами.

— Я наняла дамочку на шпильках, вся из себя фу-ты ну-ты, да ещё с каким-то акцентом, она занималась отделкой. А то мне только дай волю — напустила бы полный дом грустных клоунов да обила бы всё бархатом. Богатеям, вроде, такое не к лицу.

— Но это же твой дом, делала бы, как хочется тебе.

Грейс беспечно отмахивается.

— Может, он и мой, но я там не живу. — Она показывает на гостевой домик. — Вот здесь я живу. А в большом доме по ночам холодно и страшно одиноко. Я его купила потому, что могла себе позволить. Ну и потому, что это как бы инвестиция.

Она рассказывает гостю, как пристроила Сонин орган-принтер в «Рифкин Медикл Инструментс» и отхватила королевский куш, как потом крайне удачно вложила полученные деньги и стала обладательницей до неприличия огромного, не лезущего ни в какие ворота богатства.

— Я наняла финансовых советников, которые говорят мне: не делай то, не делай это. Но моя инвестиционная стратегия — сори деньгами и выставляй советников полными придурками. Для того их и держу. Мне нравится выставлять дураками людей, которые думают, что всё знают. В общем, теперь у меня денег больше, чем у Бога, как говорится. Ну, может, не у него самого, а у его кузена. Если у него есть кузен. А есть? Короче, если бы он был.

Хэйден хохочет от души, чем приводит Грейс в замешательство. Гость этого вовсе не хотел. Просто у неё такой свежий взгляд на вещи.

— И что ты со всем этим собираешься делать? — интересуется Хэйден.

Грейс пожимает плечами.

— Развлекаться. Может, куплю луна-парк или ещё чего. Пока делюсь с людьми, которые этого заслуживают. — Она обращает взгляд на особняк. — Устраиваю вечеринки для бедняков — чтобы дом не пустовал, к тому же каждый заслуживает приглашения на шикарный праздник. Особенно бедняки, которых никуда никто не приглашает, кроме родственников. Дарю им вечерние платья и смокинги, угощаю мясом, которое не надо заливать кетчупом, чтобы сделать повкуснее. Они как бы моя семья, потому что у моих настоящих родственников ничего хорошего не вышло.

Она отворачивается — наверное, думает о своём брате. Хэйден не был знаком с Арджентом, но знает, что тот сыграл ключевую роль в освобождении Коннора из лап безжалостного орган-пирата.