Алексей Поликовский - Россия загробная Страница 10

Директор института знал то, что знали вместе с ним сотни людей в Протвино, включая водителей рейсовых автобусов, парикмахерш, таксистов и даже сантехников, чинивших канализацию в туалетах института. Все это знали, и все-таки это оставалось тайной для наехавших из Москвы разведчиков и контрразведчиков, охранников и снайперов, полковников и подполковников, членов комиссий и работников аппарата, математиков и физиков. И вот теперь общеизвестный факт наглым багровым кукишем вставал перед потрясенным академиком с седыми бровями. Дело в том, что ускоритель, который был запущен по его разрешению для проведения планового эксперимента по программе старшего научного сотрудника к. ф-м.н. И.А.Вермонта, представлял собой гигантскую кольцевую трубу с дырами, которые возникли от многолетней бесхозяйственности и которые так и не успели залатать. Ускоритель, который должен был стать гордостью советской физики, так и не был достроен и уже более двух десятилетий являлся памятником великой эпохи. Но желание дать асимметричный ответ на швейцарский адронный коллайдер было так велико и имело такую сильную поддержку в некоторых весьма высоких кабинетах, что директор института физики высоких энергий вынужден был — или сам этого хотел? — подписать письмо, в котором заверял Академию, что под его руководством проведены следующие работы… и еще следующие работы… в результате чего ускорительно-накопительный комплекс протонов находится в состоянии, позволяющем произвести краткосрочный пуск, что продемонстрирует всему миру высокий уровень развития физики в современной России. Подписывая эту бумагу, академик Лоренц-Валиулин рассчитывал недолго погонять по трубе коллайдера какой-нибудь завалящий пучок и на том успокоиться. Большим успехом после двадцати лет простоя стал бы сам запуск махины с подземным туннелем в 21 километр. В результате два-три человека защитили бы кандидатские, кандидат наук Вермонт стал бы самым молодым в стране доктором, а по всем СМИ прошла бы информация, что в Протвино, на переднем крае современной физики, под руководством академика Лоренц-Валиулина, ведутся сложнейшие изыскания. Вместо этого они что-то передернули в устройстве мира и вызвали непредсказуемые реакции. Скромного научного успеха не получилось, зато теперь за стеклом сидел хитроумный совхозный шоферюга и морочил головы светилам психологии, прибывшим из института Сербского. Они раскалывали самых страшных маньяков и убийц, но перед шофером пасовали. По всем документам он был давно мертв, что не мешало ему требовать от врачей пива. Академик с ужасом подумал, что будет, когда обнаружится правда про дыры в ускорителе, и у него на лбу, как и у Вермонта, выступил ледяной пот.

3.

Милицейский спецназ подъехал в дому на Четвертой Магистральной улице в половине пятого. К этому времени авторитет-уголовник по кличке Шило удерживал в заложниках двух своих собутыльников уже более шести часов. Переговоры с ним шли непрерывно и по телефону (он потребовал положить ему на мобильник тысячу рублей, что было выполнено незамедлительно), и через хлипкую дверь квартиры, обтянутую кожзаменителем. Полковник милиции в светлой спортивной курточке, стоявший у двери и уговаривавший Шило сдаться без кровопролития, прекрасно понимал, чем рискует. Он знал, что Шило — бугай двухметрового роста, с синеватым черепом и раскрашенной татуировками грудью — стоит с той стороны тоненькой двери с обрезом в руках. Одно неловкое слово, и он выпалит в дверь из обреза. Так они и переговаривались.

Спецназ выгрузился из автобуса, у которого все окна, кроме лобового, были задернуты шторками. Автобус поставили за домом, так, чтобы Шило не мог увидеть его из окна. Два десятка людей в шлемах-сферах, в голубоватом камуфляже и черных бронежилетах абсолютно бесшумно зашли в подъезд и без единого слова рассредоточились по узкой лестнице с серой трубой мусоропровода. В это время полковник в светлой курточке делал последнюю попытку договориться.

— Шило! — позвал он через дверь. — Ты тут?

Никакого ответа. Полковник напряженно слушал, не прозвучит ли в тишине звук взводимого курка. Он прекрасно знал биографию уголовника. Тот уже четыре года был в розыске. На нем висели три убийства. Из тридцати восьми лет своей жизни он отсидел пятнадцать. Последний его срок был восемь лет. Семь месяцев назад его на свою беду опознал милиционер на входе в метро; Шило убил милиционера, выстрелив ему в голову из пистолета со спиленными номерами, и даже не изменил маршрута. Он съехал по эскалатору вниз, сел в поезд и спокойно уехал. Была там и еще одна подробность, о которой полковник тоже знал. Самообладание уголовника было таково, что он совершенно не забеспокоился в тот момент, когда автомат по непонятной причине отказался считывать информацию с его билета и переключать красный на зеленый. Не обращая никакого внимания на крики ужаса, раздававшиеся перед входом в метро, где лежал, истекая кровью, смертельно раненый милиционер, Шило обратился с жалобой к дежурной по станции, которая подошла к нему, взяла у него из рук билет и провела по считывающему устройству. Все это зафиксировала камера наблюдения.

— Тут я, — негромко сказал Шило, высовываясь в коридор из комнаты. Ствол в его руках поднялся, и его черная дыра смотрела в сторону двери. Шило боялся, что полковник подманит его к двери, с той стороны которой уже стояли спецназовцы с бронебойными винтовками. Они завалят его, стреляя через дверь. Поэтому он не подходил к двери и тоже напряженно прислушивался к каждому звуку. Так они играли с полковником в кошки-мышки.

— Шило, давай заканчивать, — по-свойски предложил полковник. — Я гарантирую тебе безопасность, если ты сдашься в ближайшие пять минут.

— А десять лет ты мне тоже гарантируешь?

— Это как суд решит, — сказал полковник. — Но если обойдемся без крови и заложники останутся целы, мы сможем кое о чем попросить судью… Ты нас знаешь. Все будет учтено, Шило.

Шило наклонил свою бритую голову с большим горбатым носом. Лоб у него был как будто стесан назад. Голова у него была непропорционально-маленькая относительно огромного тела. Он знал эту особенность своего строения и объяснял ее тем, что для его жизни мозгов много не нужно… да в маленькую голову и труднее попасть. Глаза на лице были узкие, лоб в морщинах. Сзади, за его спиной, в разгромленной комнате, со связанными за спиной руками сидели на полу двое его собутыльников, которых он, сам не зная зачем, взял в заложники. Взять с них было нечего. На столе у окна стояли недопитая бутылка водки, стаканы, банка с маринованными помидорами, открытая банка рыбных консервов. В окно был виден заставленный барахлом балкон с ржавыми прутьями и зеленой ребристой пластмассой.

— Ох, не верю я тебе, мент поганый, — добродушно сказал Шило. Этот огромный бритый мужик. как доисторический бронтозавр, отличался холодной кровью; сейчас, когда ментура обложила его со всех сторон, пульс у него был нормальный, и он совершенно не волновался. В отличие от полковника, который знал, что задача его по сравнению с начальным этапом переговоров изменилась и он теперь только тянет время, давая спецназу занять правильные позиции. Полковник сейчас очень волновался. На ступеньках лестницы, спинами к стене, чуть приподняв дула маленьких автоматов, стояли спецназовцы в шлемах с опущенными забралами. Двое поднялись на лестничную площадку и встали рядом с переговорщиком. Огромный спецназовец держал в руках кувалду. В своем круглом шлеме с черным непрозрачным стеклом он казался роботом.

— Даю тебе слово офицера, Шило, — снова начал полковник. В этот момент командир спецназа, стоявший на лестничной площадке пролетом ниже, сделал быстрый знак обтянутыми черной перчаткой пальцами, робот с шаром вместо головы отступил своими огромными ботинками на шаг, поднял кувалду и с размаха опустил ее на дверь. Дверь с треском вылетела из рамки. Двое в шлемах-сферах бросились в дверной проем, вслед за ними ринулись еще трое. Раздались дикие крики: "Всем на пол!"

Двое взятых в заложники собутыльников расширившимися глазами смотрели, как их недавний друг в один прыжок преодолел комнату и выскочил на балкон. Обрез он с такой силой швырнул в угол, что у него отлетел приклад. Резким движением уголовник перебросил длинную ногу с домашнем тапке без задника через решетку балкона. Тапок слетел с ноги и, переворачиваясь, полетел вниз. Милиционеры оцепления, подняв головы, в удивлении смотрели на вертящийся в воздухе тапок. Сверху Шило, смеясь и радуясь, видел их запрокинутые и потому искаженные лица. Один стал медленно поднимать руку с пистолетом. Еще несколько секунд Шило сидел верхом на решетке балкона в одном тапке и с ухмылкой глядел на группку генералов и полковников, стоявших под деревьями поодаль. Он все видел, все замечал.