Роберт Сильверберг - Журнал "Если" 1999, номер 11 Страница 10

Сам видишь, это послание обладает внутренней и внешней логикой. Но не забывай, что истина и смысл – не одно и то же.

Босс обнаружил мощный поток произвольных цифр и использование всей колоссальной компьютерной мощности в личных целях.

В приговоре сообщалось о присвоении федеральных средств. Когда осела пыль, меня отправили не в тюрьму, а сюда, объявив психом.

Вот и сигнал твоего пейджера! Подожди минутку. Видишь там, на дороге, за забором, свет фар? Кто-то подъехал к Восточным воротам.

Мой рассказ занял больше времени, чем я думал. Уже почти семь часов, рассвет.

Я нормален и готов к отъезду.

Выгляни из окна. Видишь, на кончике каждой травинки собралась в капельку ночная роса. Физические законы гласят, что роса должна собираться в капельки на кончиках травинок, а не образовывать тонкий слой влаги, покрывающий всю лужайку. Каждая капелька будет рассеивать неяркий свет встающего солнца. Я пойду к воротам, и лужайка будет выглядеть так, словно ее осыпали алмазами. Зачем миру подобная красота? Не могу объяснить, потому и знаю, что не безумен. Разум – всего лишь шестое чувство, безмолвное шестое чувство, не более надежное, чем остальные пять. Столь же несовершенное, с той же способностью причинять боль и вызывать экстаз.

Возможно, послание было абсолютно произвольным. Или свидетельством о Боге, ко всему проявляющему интерес, радующему нас утренней росой и Своими посланиями.

Вот теперь, Пит, мне действительно пора.

Перевел с английского

Аркадий КАБАЛКИН.

Джон Слейдек

МАЛЬЧИК НА ПАРОВОМ ХОДУ

От напряженных раздумий у капитана Чарлза Конна разболелись ноги. Вспомнились первые дни на службе, далекий 89-й год, когда дежурство вызывало у него головную боль.

Перед его столом стояли трое патрульных времени. Они смущенно теребили края своих длинных красных плащей и взволнованно крутили в руках шлемы. Капитан Конн с удовольствием наорал бы на них, но что толку? Они и так отлично сознавали проблему, ибо представляли собой копии самого Конна.

– Докладывай, Чарли.

Первый патрульный встал по стойке смирно.

– Я побывал в трех разных периодах, сэр. В том, где президент распускает палату представителей, в том, где он подменяет собой Верховный Суд, и в том, где подписывает закон об окружающей среде. Я сделал все, что мог: приводил статистику, показывал фотографии, вырезки из газет. Но он твердил одно: «Решение принято».

Чак и Чаз тоже доложили о провале своих миссий. Остановить президента было невозможно. Он не только узурпировал всю власть на федеральном, штатном и местном уровнях, но и, злоупотребляя ею, сознательно подвергал мучениям население страны. Преступными деяниями были объявлены употребление мороженого, пение, свист, поцелуи. За улыбку, а также использование слов «Россия» и «Китай» полагалась смертная казнь. Согласно закону о безопасности на улицах запрещалось гулять, попрошайничать и разговаривать.

«Закон о естественной пище», на первый взгляд, казался разумной реакцией на предостережения ученых об истощении почв и ухудшении экологии. Однако конкретные статьи закона вызывали оторопь: он запрещал применение любых удобрений, кроме человеческих и собачьих испражнений, а также какой бы то ни было сельскохозяйственной техники. Вскоре в газетах появились фотографии ржавеющих тракторов и унылых фермеров, дырявящих землю заточенными деревяшками. По прошествии непродолжительного времени типографии столкнулись с острым дефицитом бумаги. Предостережения о надвигающемся голоде игнорировались до тех пор, пока правительству не пришлось прибегнуть к закупкам зерна в той стране, название которой запрещалось произносить.

– Все средства испробованы, господа. Пора подумать о том, чтобы избавиться от президента Эрни Барнса.

Патрульные зашептались. Патрульный Чарли, зная, что сейчас услышит обращенный к нему шелест губ Чака, не спешил шептать сам, дожидаясь своей очереди. Чак наконец умолк и предоставил Чарли возможность шепотом общаться с Чазом.

– Избавиться от него в прошлом было бы проще, чем сейчас, – снова заговорил капитан, – но это только часть проблемы. Если мы изымем его из прошлого, то надо будет постараться, чтобы никто не заметил огромную дыру в истории. Мы, полиция времени, являемся единственными обладателями времяциклов, и это ставит нас в уязвимое положение. Помните, как нелегко было избавиться от пирамид? Сколько месяцев все только и делали, что твердили: «Что это за непонятный рисунок на обратной стороне долларовой бумажки?»

– Кстати, капитан, что это за непонятный…

– Отставить разговорчики! Вся штука в том, что иногда время можно подправить, но случается… Словом, упростим проблему. Число людей, которым Эрни пожимал руку, наверняка зашкалило за миллион, а потому…

– Не помню, чтобы он кому-нибудь пожимал руки. Во всяком случае, больше он этим не занимается. Сидит себе в своем Белом Форте, жирный и уродливый, под защитой ФБР, ЦРУ, ракет индивидуального наведения, предназначенных для истребления живой силы, установок для пуска отравляющих газов и своего здоровенного, злющего пса.

Капитан Конн оглядел патрульного с головы до ног и продолжил:

– Предлагаю похитить Эрни Барнса ребенком в 1937 году и оставить вместо него «стеклянное яйцо».

– Как это?..

– Вроде тех, что подкладывали под кур, забрав настоящие яйца. То есть подмена настоящего ребенка искусственным. Уилбур Графтон говорит, что сможет изготовить робота, как две капли воды похожего на Эрни образца 1937 года.

Уилбур Графтон был богатым чудаком и изобретателем-любителем, хорошо известным всем патрульным времени. Их отец, Джеймс Конн, служил у Уилбура.

– Теперь вот что… На случай, если кто-нибудь в 1937 году заподозрит неладное и разберет робота на винтики, Графтон смастерит его из деталей начала тридцатых годов. Пускай это будет аппарат с паровым приводом. Не станем раньше времени раскрывать секреты молекулярной информатики и перистальтической логики.

Все четверо, захватив с собой пятого патрульного по имени Карл, через месяц посетили особняк Уилбура Графтона. Дворецкий, открывший дверь, услышал от каждого: «Здравствуй, папа» и на каждое сыновнее приветствие невозмутимо отвечал:

– Добрый вечер, сэр. Вы найдете мистера Графтона в гостиной.

Почтенный миллионер, облаченный в безупречный вечерний костюм, поприветствовал гостей и, извинившись, удалился, чтобы приготовить показ своего изобретения. Джеймс обнес всех пятерых напитками. В ожидании хозяина дома одни восхищенно рассматривали подлинные предметы 1950-х годов, в том числе настоящий «стереофонический» фонограф, другие смотрели телевизор. Приближался комендантский час, поэтому все каналы были забиты президентской рекламой:

– Доброй ночи, Америка! Твой президент в безопасности. Благодаря ракетам для уничтожения живой силы с индивидуальным наведением наш лидер обрел неуязвимость. Представьте себе: более десяти миллиардов ракет, окружающих Белый Форт, денно и нощно бдительно стерегут его и ваш сон. Не забывайте, что среди ракет есть та, на которой начертано ваше имя.

Один из патрульных попросил возвратившегося Уилбура Графтона приступить к демонстрации. Тот, пыхтя от удовольствия и поблескивая очками, ответствовал:

– Дружище, демонстрация уже начата. – Надавив на свою запонку, он провозгласил: – Мальчик на паровом ходу!

Тело изобретателя развалилось надвое. Перед гостями предстал упитанный юнец в шерстяных трусах и полосатой футболке, увлеченно орудующий рычагами. Бросив свое занятие и прекратив тем самым пыхтение и смех лже-Графтона, он сделал два шага в сторону и застыл.

– Где же настоящий Уилбур Графтон? – спросил Чак.

– Перед вами, сэр, – ответил дворецкий, после чего поставил на стол драгоценный графин от «Вулворта» и сильно дернул себя за нос. Туловище дворецкого развалилось, скрипя и шелестя, как обмотки мумии, явив гостям живого Графтона в безупречном вечернем одеянии.

– Люблю пошутить! – признался он.

В гостиную вошел настоящий Джеймс с уставленным напитками подносом.

– А теперь, с вашего позволения, я оживлю нашего приятеля.

Вставив мальчишке в ухо какую-то рукоять, он несколько раз провернул ее. Маленький автомат, чуть слышно гудя и выпуская еле заметные струйки пара, пришел в движение. Носом, похожим на свиной пятачок, широко расставленными глазами и нехорошей улыбкой он очень походил на «Президента, Заботящегося о Вас» с вездесущих плакатов.

Стоило седовласому изобретателю подойти к нему слишком близко, чтобы что-то отрегулировать в его жирном загривке, как «Эрни» с меткостью опытного пакостника лягнул его в коленку.

– До чего точно! – простонал Уилбур, прыгая на одной ноге. Робот был как живой. Особенно реалистично смотрелся грязный пластырь на локте. Чарли обманулся иллюзией и совершил оплошность: присел на корточки и предложил Эрни конфетку. Двое патрульных отвели незадачливого коллегу на диван и заставили откинуть голову, чтобы унять кровотечение из носа. Автомат довольно повизгивал, пока Уилбур его не выключил.