Сергей Трищенко - Универсальное средство (сборник) Страница 10

Крисп промолчал и взялся за бочку:

– Эту?

– Давай, – согласился Бэвлин.

Вдвоём они легко перекатили бочку на телегу.

– Совсем не тяжело, – удивился Крисп.

– Небесная твердь такая, – кивнул Бэвлин. – Лёгкая да прочная. Другой не бывает, иначе полоса рухнет. Но самому всё одно несподручно.

Теперь кивнул Крисп.

Они поехали по зелёной полосе, забираясь всё выше и выше.

– Стой! – остановил лошадь Бэвлин.

С его стороны край полосы был обломан почти до половины.

– А как тут? – озадаченно почесал голову Крисп. – Дыру – понятно, она зарастёт к центру. А как сделать ровным край?

– Ну, особая ровность ни к чему… – начал было Бэвлин, подтаскивая воронку к пролому. – А, смотри сам!

Он принялся поливать обломанные края зелёной полосы. Белая полоска разрасталась.

Крисп заметил, что Бэвлин не наступает на белое, а удлиняет, вытягивая, рукоятку распылителя. И на всякий случай отошёл подальше. И заметил: то ли Бэвлин был искусным поливальщиком, то ли зелёная полоса сама влияла на разбрызгивание, но край полосы получался идеально ровным, как по линеечке.

Подождав, пока свежая заплатка позеленеет, Крисп послал лошадь дальше.

По пути они ещё два раза останавливались, ремонтируя выкрошенные края зелёной полосы.

– А почему в синей дыра была посередине, а в зелёной – всё время по краям? – спросил Крисп.

Бэвлин рассмеялся:

– Это случайность. Если бы звёздный камень упал ближе к центру, то и в зелёной сделал бы посередине. Но они упали близко к краям. Я много раз латал дыры и посреди зелёной полосы. Но ты прав: такие легче заделывать: проще обойти вокруг.

Когда они вновь спустились в аэропорт – на этот раз городской, с асфальтированной площадкой перед зданием аэровокзала, – Крисп заметил у ворот (ещё сверху, поскольку сверху лучше видно) небольшую очередь из выстроившихся телег, бричек и повозок.

– В столицу собрались, – намётанным взглядом определил Бэвлин. – Придётся сейчас проехаться и по красной: видишь, не дают отправления. Ты бывал в столице? – повернулся он к Криспу.

– Не приходилось… – поёжился тот. – Боязновато…

– Не переживай! Ты сейчас почти что смотритель аэропорта. А нас везде уважают. Сейчас поедем. Бочку только поменяем…

Они закатили новую бочку на телегу, и Крисп тронул вожжи.

Сначала пейзажи внизу не слишком отличались от виденных Криспом: всё те же скалистые Острова, на которых располагались отдельные деревушки или маленькие городки, окружённые синевато-серым туманом Бездны. Но затем, когда телега проехали над широкой непроглядной полосой облаков, пейзаж изменился.

Крисп с удивлением увидел под собой… воду. Обширная водная гладь мерно колыхалась с двух сторон внизу, рассекаемая розовой полосой, по которой они ехали, и которую почему-то все неистребимо именовали красной. Наверное, больше из-за того, что цвет был очень красивым.

– Что это? – пролепетал Крисп, тыча пальцем вниз.

– Море, – коротко ответил Бэвлин, с любопытством наблюдая за сбивающимися в кучу и расходящимися волнами.

– А почему по нему не плавают в лодках, как по рекам?

Бэвлин рассмеялся:

– Чудак! В реках вода спокойная, а тут, смотри, ровно кипит. Любая лодка перевернётся.

Крисп замолчал, разглядывая дотоле не виданное зрелище.

Они залатали ещё три дыры: одну внутри полосы, а остальные по краям, и телега вновь поехала над полосой облаков.

– То ли ещё будет! – поглядывая на Криспа, весело сказал Бэвлин.

Облака начали отсвечивать красным. Так бывало на закате или на восходе солнца, и Крисп удивился: неужели они доехали туда, где солнце заходит? Но внизу оказалось совсем другое.

Стало заметно теплее, хотя и раньше Крисп не замерзал.

– Что это? – изумился он, глядя на пляшущие внизу языки пламени. Бэвлин пожал плечами:

– Скорее, огненное море. Во всяком случае, я полагаю. Потому что если б лесной пожар был, то рано или поздно прекратился бы. А это полыхало ещё до того, как я стал смотрителем аэропорта. И, сколько ни езжу, не меняется. Значит, ничем другим, кроме как огненным морем, быть не может.

– А я думал, огненные моря бывает только в сказках… – пробормотал Крисп.

– Должно, кто-то сильно потрудился, чтоб сказка стала былью, – пошутил Бэвлин.

Было жарко, но не очень: примерно как летом на солнцепёке. Кто-то истекает потом, а кому-то нравится. Крисп радовался. Живя около Бездны, он постоянно дрожал от поднимающихся снизу холодных туманов, и теперь наслаждался живительным теплом.

Бэвлин заметил довольную улыбку Криспа и произнёс:

– Ещё один аргумент в пользу работы Смотрителем! Некоторые не выдерживали поездки над огнём… А тебе, я смотрю, нравится.

– Это что же, столицу так охраняют? – неожиданно спросил Крисп.

Бэвлин пожал плечами:

– Вряд ли. Если бы король мог делать огненное море, он бы завоевал весь мир!

Крисп охнул:

– И верно!

– Но зачем завоевывать весь мир, – продолжил Бэвлин после недолгого молчания, – если мир состоит из отдельных Островов, соединённых разноцветными полосками небесной тверди?

– Действительно, незачем, – поразмыслив, согласился Крисп.

Телега съехала в столичный аэропорт.

Тут Бэвлин отправился, как он выразился, "давать отчёт начальству", указав Криспу место, где накормить лошадь, а также где поесть самому.

Лошадь Крисп напоил и накормил, но сам, удивленный произошедшими событиями, есть не стал: не хотелось.

Вернулся Бэвлин.

– Поедем по коричневой полосе, – объявил он. – В соседнее государство. Меня повысили, за хорошую работу. Могу взять тебя заместителем. Желаешь?

– Я подумаю, – пообещал Крисп. Потом вспомнил про день рождения брата, и спросил: – А как же брат?..

– Не беспокойся, – успокоил его Бэвлин, – успеем. Коричневая полоса самая быстрая.

– Как быстрая? – не понял Крисп. – А разве мы не…

Бэвлин засмеялся:

– Ты думал, мы едем по полосе? Ну да, едем, конечно, но она несёт нас больше, чем едем. Ей просто нужно понять, что мы едем, а дальше она всё делает сама. Ну что, поехали?

И они поехали. И увидели по пути много непонятного, странного и удивительного: и гигантских змей, поднимающих головы почти до самой полосы; и тянущиеся снизу, из густого тумана, гигантские щупальца с присосками, едва не касающиеся края тверди; и непроглядную черноту, колышущуюся под полосой, ещё более удивительную тем, что сверху ярко светило солнце. Чернота тоже тянулась к ним размытыми щупальцами, но захлестнуть не смогла, хотя Криспа почему-то не раз прошибал холодный пот, когда он взглядывал вниз. И много-много других диковинок довелось увидеть Криспу.

И они заделали все пробитые звёздными камнями дыры, которые встречались по пути.

И заночевали в иноземном государстве, и там было столь удивительно, что Крисп не смог найти слов для описания всех увиденных диковинок.

А на следующий день, аккурат к обеду, они прибыли на остров, где жил брат Криспа, и поздравили его, и вручили подарки, причём Бэвлин подарил брату нечто, чего никто не видывал, и все дивились. И брат устроил такое угощение, что удивил не только Криспа, но и Бэвлина.

И Бэвлин, проспавшись, на утро вновь предложил Криспу работать вместе:

– Как видишь, на земле слишком много опасностей. И если бы не небо, то я и не знаю, как мы жили бы. Но и небо нужно иногда ремонтировать.

И лукаво улыбнулся.

Небольшие издержки

Получив вечную молодость и красоту, Вероника Бонифатьевна пустилась во все тяжкие. Она меняла любовников, как перчатки, иногда по три на день – в строгом соответствии с регламентом одежды для продолжительного, на целые сутки, бала.

Однако спустя некоторое время Вероника Бонифатьевна поймала себя на мысли, что смотрит на очередного любовника не как на объект вожделения, а как на объект статистики. Исчезал элемент новизны. Тем более существенный, что у Вероники Бонифатьевны от рождения была хорошая память, и она работала в статуправлении.

"Вот эти глаза – точно такие же! – были у моего шестнадцатого мужа (любовников Вероника Бонифатьевна называла мужьями: так короче), а этот нос – у пятьсот тридцать второго".

Дальше-больше: ей начали мешать воспоминания о словах любви и признания – абсолютно искренние, между прочим! – которыми её осыпали бесчисленные поклонники.

– Ах, всё это было, было! – скучающим голосом произносила Вероника Бонифатьевна, и обескураженный мужчина замолкал.

Но природа требовала своего, и Вероника Бонифатьевна всё равно отдавалась ему, хотя и без прежнего энтузиазма. Так продолжалось несколько лет.

А потом пришёл спасительный склероз…

О пользе миссионерства

– Нечестивцы! Богохульники! – пастор осыпал проклятиями туземцев, тащивших его к жарко полыхающему костру. – Я ли не говорил вам, что нельзя поедать себе подобных! И что же? Год проповедования пропал напрасно?