Александр Кашанский - Антихрист Страница 11

Выключили музыку.

— После вас, ребята, танцевать невозможно, — смеясь, сказал Ясницкий, — давайте-ка выпьем за нас, за удачу, за любовь, за вашу дружбу, однокашники. Хорошо, что вы хоть иногда собираетесь и вспоминаете друг о друге.

Все выпили. Только танцоры никак не могли отдышаться и поэтому только пригубили бокалы, они смотрели друг на друга и улыбались, глаза их сияли.

— Извините, ребята, — вдруг сказала Наташа, вставая, — мне пора домой.

Ясницкий тут же встал и сказал:

— Я вас провожу, Наташа, сейчас вызову машину и подвезу вас.

— Мне тоже пора, — сказал Панин, вставая.

Ясницкий вышел в прихожую звонить. Следом пошел Панин. Подойдя к входной двери, Ясницкий повернулся к Панину и прошептал:

— Ивана вышибить.

— Что?

— Ивана вышибить, сегодня же. Понял?

— Понял. А Малышев?

— Он сейчас не главный, с ним потом разберемся.

Риикрой улыбнулся Аллеину и развел руками, как бы говоря: «Ты же видишь, я здесь ни при чем…»

Вызвав автомобиль, Ясницкий вернулся в комнату. Ольга с Татьяной тоже засобирались домой, вечеринка расстроилась.

Иван сидел и молчал. К нему подсел Сергей.

— Не грусти, парень, все нормально.

Иван посмотрел на него:

— Что нормально?

Сергей на это промолчал.

— Когда встретимся и поговорим о деле?

— Завтра утром у меня дома. Покажу тебе всю документацию, какая есть и приглашу своих программистов.

— Хорошо, договорились, — кивнул головой Иван.

Подошла машина. Галантный Ясницкий, Панин и женщины вышли. Машина отъехала от дома, шурша колесами.

Иван встал, попрощался со Светой, Сергеем и быстро вышел.

Аллеин и Риикрой тоже покинули дом и полетели в разные стороны.

— Ну что, Светка, мы с тобой вдвоем остались. Давай-ка еще выпьем понемножку, — предложил Сергей. Света с готовностью плюхнулась на диван, подобрала ноги, налила полную рюмку коньяку и залпом выпила, потом еще одну и опять залпом. Сергей посмотрел, как она пьет, налил полный стакан и выпил. Вечеринка закончилась.

Когда в два часа ночи пришли родители, Светлана и Сергей, вдребезги пьяные, спали. Светлана сидела на диване, а Сергей лежал, положив ей голову на колени. Отец посмотрел, хмыкнул и, ничего не сказав, пошел спать в свой кабинет, отмахнувшись от жены, пытавшейся что-то ему предложить.

7

Когда отвезли Ольгу и Татьяну по домам, Ясницкий сказал шоферу:

— Провези нас по набережной, хочу посмотреть город, — и повернулся к Наташе. Она сидела неподвижно, глядя в окно на ночной город.

— Наташа, куда вас отвезти?

Наташа назвала адрес, продолжая смотреть в окно.

Ясницкий понял, что сегодня решающий разговор не состоится, и медленно отвернулся.

«Мерседес» подъехал к подъезду Наташиного дома. Ясницкий вышел, открыл дверь машины, выпуская Наташу. Наташа вышла и, повернувшись к Ясницкому, сказала:

— Игорь Исаакович, спасибо за вечер. Продолжить наш разговор сегодня для меня невозможно. Я прошу вас извинить меня. Звоните, — и она назвала номер своего телефона, — но не раньше следующего понедельника.

— Хорошо, я позвоню в понедельник, — сказал Ясницкий и, провожая Наташу до подъезда, открыл входную дверь. Потом, попрощавшись, вернулся, сел в машину и сказал: — Давай в город, ночевать будем дома.

«Мерседес» рванулся вперед и, повернув на набережную, помчался, выхватывая фарами из темноты силуэты деревьев. «С этой компанией мне придется встречаться еще не раз», — почему-то подумал Ясницкий, закурил и открыл окно.

— Гони, Федор, — сказал он шоферу и закрыл глаза.

Захлопнув дверь и не включая света, ей почему-то не хотелось яркого света, Наташа сняла туфли и прошла в свою комнату. В окно смотрела огромная, полная луна. «Ну вот, все и кончилось, — сказала про себя Наташа, но вспомнив, как Иван смотрел на нее, подумала: — А может, только начинается». Она долго сидела на постели, гладя кота. Кот, будто бы понимая, что хозяйку сейчас лучше не беспокоить, не мурчал и не тыкался носиком в руку, как он обычно делал, а только лежал и шевелил ушами, иногда поглядывая на Наташу глазами, в которых отражалась луна.

«Почему я такая спокойная, почему? — думала Наташа, лежа в постели и глядя в потолок. — Чего только сегодня не было, а как будто какой-то груз свалился с души. А, вот почему! Не надо ничего решать, все, наверное, решится само собой. Вот почему так спокойно». «Все правильно, милая моя Наташа, — подумал Аллеин. — Ты будешь делать все то, что необходимо, чтобы Иван не стал Предвестником, такова твоя судьба, и она прописана на небесах. В этом ты и найдешь свое успокоение».

«Завтра с утра надо попросить Сергея помочь забрать отца из больницы». Наташа вдруг обнаружила, что больше просить ей некого.

Уснуть не удавалось. Наташа вспоминала Ивана, и ей казалось, что она знала его всегда, и что все эти годы ждала именно его. «Что будет завтра? Как я буду жить теперь? — спрашивала у себя Наташа, не зная ответа. Под окнами промчалась „скорая“, рявкнув сиреной на повороте и осветив фиолетовыми бликами потолок комнаты. — Лучше ни о чем не думать», — решила Наташа и спрятала голову под подушку, этот прием она применяла с детства, когда долго не спалось. Наконец, придавив голову подушкой, она заснула.

8

Иван вышел из дома, долго стоял во дворе и потом пошел не домой, а к реке, совсем в другую сторону. Ему хотелось куда-нибудь идти, все равно куда, а лучше бы бежать. Он быстро пошел по ночному городу и вскоре вышел на набережную реки. Набережная была абсолютно пустынна. Внизу чернела река, другого берега почти не было видно, только присмотревшись, можно было разглядеть чуть светлеющие на фоне черного неба силуэты гор на другом берегу. С верховьев реки дул прохладный ветер. Иван стоял и смотрел в темноту.

На душе у Ивана было неспокойно: «Слишком много событий для одного дня. А Наташа… Какая же она стала!» Сзади послышались звуки тормозящего автомобиля, хлопнули дверцы и послышались шаги. Шаги приближались.

Иван обернулся. К нему направлялось четверо мужчин. Все они были крупного сложения, крепкие, одеты все были в темное. Их лица хорошо можно было разглядеть в свете фонарей. Белокурый, кудрявый, с наглыми, холодными глазами быстро подошел к Ивану и, ничего не говоря, ударил его кулаком по скуле.

Кровь бросилась в голову, сердце рванулось, как будто хотело разорвать грудь, все мышцы напряглись, и Иван, отскочив в сторону, сделав огромный прыжок, развернулся в воздухе и ударил белокурого ногой по голове. Что было дальше, Иван не помнил.

А дальше была жестокая драка. Рэкетиры из банды Макара потом рассказывали Панину:

— Такого никогда не было. Разбегаешься, бьешь ногой в живот, чувствуешь, что все, достал, дальше некуда, а он встает и как сиганет, как врежет.

— Взял его за волосы, мордой об колено, а он вырвался, сука, и головой по яйцам, чтоб ему сдохнуть.

Иван ни секунды не стоял на месте; не чувствуя никакой боли, он уклонялся, бил, прыгал, катился по земле.

Риикрой все это время стоял неподалеку, скрестив руки на груди и с удовлетворением кивал головой. Аллеин был не в силах что-либо изменить, потому что вмешиваться прямым образом в дела людей ему было строжайше запрещено.

Сознание на миг вернулось к Ивану, когда он сидел верхом на здоровом, черном мужике и держал его за горло, тот хрипел, выкатив глаза. Иван размахнулся и ударил кулаком по глазу лежащего, но этого он уже не помнил.

Когда через пять минут Панин приехал принимать работу, он увидел, что дело еще далеко не сделано. Он остановился и стал смотреть. В это время двоим удалось схватить Ивана за руки, а один, это был тренер по боксу, изо всей силы бил его по голове, как будто отрабатывая разнообразные удары: прямой, сбоку снизу, укороченный: «Получай, падло». Четвертый катался по траве, схватившись за голову. Вдруг Иван зарычал, как зверь, вырвался, отбросив держащих его, и, сбив боксера с ног, с разбегу ударил его ногой, боксер больше не вставал. Двое замешкались, не зная, что дальше делать. Потом один достал из-за голенища нож, другой вытащил откуда-то цепь. «Надо было сразу так, боксеры сраные», — подумал Панин.

Сознание опять вернулось к Ивану. Один глаз ничего не видел, другой смотрел через затянутую красной пеленой щелочку. «Нож, цепь, двое», — промелькнуло в голове, и он бросился вперед. Он почувствовал, что в живот входит что-то горячее. В это время другой, размахнувшись, ударил Ивана цепью по голове. В этот же момент Иван, свалив того, который воткнул в него нож, рванул голову противника за волосы назад и вцепился зубами ему в горло. Противник страшно захрипел, другой стал хлестать Ивана цепью, потом вдруг, оглядевшись по сторонам, побежал по набережной.