Андрей Колганов - Жернова истории 4 (СИ) Страница 11

– Да, такие меры при определенных обстоятельствах возможны и даже необходимы, – выступающий слегка форсировал голос. – Но такова ли сейчас обстановка, чтобы решаться на такие шаги, которые вряд ли встретят горячее одобрение со стороны трудящихся? Нужно ли нам сегодня требовать от них подобных жертв? На этот вопрос следует дать честный ответ. Я полагаю, что ситуация таких крайностей не требует. И сколь бы ни было желательно увеличить темпы нашего хозяйственного роста, надо знать меру, и не пытаться их подхлестывать за счёт тружеников города и села. Темпы у нас и так достаточно высоки, чтобы прибегать к столь рискованным шагам ради их подъема ещё выше, – здесь Бухарин замолчал на некоторое время, и отпил воды из стакана, стоявшего на трибуне рядом с графином.

– Хотелось бы предостеречь и от другого рода иллюзий, связанных с хлебозаготовками. Изменения в порядке налогообложения и введение натурального налога предлагается ввести на три года. Почему на три? За это время рассчитывают настолько усилить коллективный сектор в земледелии, чтобы он стал основной нашей хозяйственной опорой на селе. Да, рост крестьянских коллективов налицо. Но они пока дают столь малую часть товарного зерна, что по части хлебозаготовок мы должны рассчитывать, прежде всего, на поставки со стороны единоличных крестьянских хозяйств. Именно от состояния крестьянского рынка хлебов будет зависеть и снабжение промышленности, и пропитание городского населения. И потому рост производства в крестьянских хозяйствах должен быть нашей первоочередной заботой. А что же мы предлагаем крестьянину? Повышение розничных цен и натуральный налог. Если уж мы решаемся на такие жесткие меры, то их надо сопровождать увеличением экономической поддержки крестьянства по линии кредита, по линии семенных ссуд, по линии проката инвентаря, по линии агрономической и ветеринарной помощи, чтобы не скатиться на дорожку, ведущую к разрыву экономической смычки между городом и деревней!

В зале снова вспыхнул, прокатился по рядам и взлетел к потолку всё нарастающий шум.

Выступления Сталина и Бухарина задали тон съездовской дискуссии. В чью сторону склонится большинство, было ясно уже с самого начала. Но и позиция «правых», взывавших к осторожности, получила немало сторонников. В результате работы согласительной комиссии в окончательный вариант резолюции съезда «Об итогах первых лет пятилетки и о дальнейших задачах социалистического строительства» вошли все предложения, высказанные в докладе Сталина, но обставленные массой оговорок. Тезис о необходимости увеличения капитальных вложений сопровождался оговоркой о необходимости сохранения сбалансированного бюджета и стабильности рубля. Слова о повышении розничных цен соседствовали с формулировкой «в той мере, в какой это не повлечет снижения жизненного уровня основной массы рабочих и крестьян». Предложения о росте обложения зажиточных крестьян и введении натурального налога дополнялись перечнем мер по поддержке крестьянских хозяйств. Увеличение налогов и повышение арендной платы для частного капитала, согласно окончательной формулировке, «не должно носить экономически запретительного характера».

Попали в решения съезда и кое-какие предложения из выступлений других делегатов, в том числе и из моего. В тексте резолюции появились требования последовательно проводить работу по стандартизации производства и организации системы контроля качества продукции, обеспечить расширение материальной базы научных исследований и опытно-конструкторских работ, поддержать массовое развертывание рационализаторства и изобретательства, соединить развертывание социалистического соревнования с экономической заинтересованностью трудящихся, в связи с чем поддержать широкое распространение движения хозрасчетных бригад.

Делегаты на съезде, как и в известной мне истории, были настроены против любого раскола, от кого бы он ни исходил. Таково же было настроение и всех, без исключения, верхов партии. Вылезать в такой обстановке на трибуну с резким противопоставлением своей позиции точке зрения большинства ЦК было бессмысленно. Ведь даже «правые», которым явно не по душе был намечающийся поворот в экономической политике, старались выступать так, чтобы ни в коем случае не создать впечатления, будто они выдвигают какую-то особую платформу. Поэтому я предпочёл в своем выступлении сосредоточиться на тех практических вопросах, решение которых могло бы хоть как-то смягчить последствия намечавшегося не слишком расчетливого рывка вперед. Хотя некоторые предостережения и оговорки в моих словах всё же прозвучали.

Ничего нового мною сказано не было, и никакого пороха я не выдумал. Повторил в концентрированном виде всё то, что уже много раз предлагал и в устной, и в письменной форме, в выступлениях на совещаниях, в записках, в статьях, в речах на Пленумах ЦК… Я осознавал, что по существу играю этим против «правых», ибо не присоединяюсь к их критическим выпадам, а, напротив, даю в руки большинству аргументы: посмотрите, вот те самые практические шаги, осуществление которых поможет достичь намеченных рубежей. Потому и в резолюцию кое-что из моих идей попало – в пику «правым».

В докладе ЦКК, с которым выступил Куйбышев, всё было достаточно предсказуемо: довольно вялое (если сравнить с тем, что засело у меня в памяти) осуждение левых оппозиционеров, да долго вынашиваемое предложение провести в текущем году чистку партии. Не обошёл Валериан Владимирович и проблему борьбы с бюрократизмом, фактически повторив тезис из резолюции XVI партконференции:

– Должен заметить, товарищи, что вся наша работа по изживанию бюрократизма должна опираться на активность и самодеятельность рабочего класса. Ведь всякая иная «борьба с бюрократизмом», которая подменяет контроль самих рабочих и крестьян деятельностью того или иного чиновничьего аппарата, хотя бы самого честного и наилучшим образом поставленного, не может дать никаких серьезных результатов в деле действительного улучшения и коренной перестройки государственного аппарата, его приближения к нуждам трудящихся.

Хорошие слова. Правда, на XV съезде об этом высказывались гораздо резче. Да и не в словах дело, а в практической работе. Но вот с этим, судя по вступлению члена ЦКК ВКП(б), председателя ЦКК КП(б)У Затонского положение было отнюдь не внушающим оптимизма:

– Настало время, когда борьба с бюрократизмом нашего аппарата (что является отражением классовой борьбы, происходящей в стране) должна быть переведена на новые рельсы. Вернее, они не новые – это и в программе нашей партии сказано, и в постановлениях ряда партийных съездов, вплоть до ХV, подчеркнуто о необходимости все шире применять опыт привлечения к непосредственному выполнению функций государственного управления рабочих и крестьян, остающихся на производстве, – заявил он. Мне сразу же подумалось: до чего же ты наивен, братец, коли осмеливаешься ссылаться на такой еретический, и прямо крамольный документ, как вторая программа партии! Конечно, в ней многое устарело и не оправдалось жизнью, но партийное руководство никогда не скажет об этом прямо, предпочитая негласный заговор молчания вокруг собственной партийной программы.

Между тем Владимир Петрович продолжал:

– Однако до сих пор это дело еле-еле шевелится, только-только начинается… Целый ряд ростков рабочей инициативы возникает везде стихийно, и мы еле-еле успеваем за ними поспевать. И надо отметить, что если местные РКИ еле-еле успевают, то профсоюзы безнадежно отстают, по крайней мере, отставали до сих пор. А ведомства, госаппарат не только отстают, но даже, когда с ними говоришь, отмахиваются «принципиально»: ну чего там возиться с этими проблематичными формами прямого, непосредственного народовластия!

При всей моей симпатии к Затонскому его позиция меня не вдохновляла. Рассуждать по принципу – «если в программе записано, то надо ломить в эту сторону, и никаких гвоздей» – было неконструктивно. Такому органу, как ЦКК-РКИ, пристало не жаловаться на слабое внимание профсоюзов и государственных ведомств к поднятой проблеме, а изучить вопрос практически: что именно сделано, какие позитивные или негативные результаты получены, и почему, а главное – что надо исправить, чтобы добиться наилучших результатов. Иначе дело так и повиснет на уровне призывов, и отдельных, уходящих в песок, экспериментов с «выдвиженчеством», «рабочим шефством» над госорганами и т.д. Но прения по докладу ЦКК именно в такое конструктивное русло так и не свернули.

Обсуждение вопроса о реорганизации Коминтерна и переносе его руководящих органов в Прагу не вызвало особых дебатов. Делегаты дружно проголосовали «за» – хотя вопросы мировой революции всех живо интересовали, но не относились к сфере насущных забот большинства собравшихся в зале Большого театра. Без неожиданностей прошло и избрание руководящих органов партии. Мне снова довелось попасть в число членов ЦК. Но это не особо радовало – в голове то и дело проносилась мысль: а не будет ли больно падать с этой высоты?