Александр Лукьянов - Трейлер Старика Страница 11

Белоснежка положила на колени тяжёлый фолиант, действительно исписанный мелким разборчивым почерком. Кое-где встречались рисунки и таблицы, карты, вклеенные схемы и графики.

Белоснежка вчиталась:

«Вводное слово

Имя, данное мне родителями, не забыл. Но не вспоминаю. То есть, при желании мог бы вспоминать, только не хочу. Как, впрочем, и все мои добрые друзья и просто знакомые. Я — Тихоня сорок три года из своих шестидесяти четырёх. Так всегда звали меня здесь, в Зоне. И эта пятисотлистовая амбарная книга — настолько же летопись Зоны, насколько автобиография Тихони.

Когда 2 сентября 2007 года (с ума сойти — почти день в день, четыре десятка лет назад!) я нашёл среди кавардака, царившего в одном из отсеков Стены вот эту самую толстенную амбарную книгу с полутысячей совершенно чистых листов, то первую страницу оставил нетронутой. Именно для того, чтобы заполнить её сейчас, в последний день собственной человеческой жизни.

Вчера у меня отнялись ноги. Потрошитель прибыл по вызову сразу же. Осмотрел меня. Вынес не подлежащий обжалованию диагноз — Тихоне остаётся глазеть на Матушку-Зону не дольше, чем неделю. Не упомню случая, чтобы Потрошитель ошибался — он ведь эндоген[7], врач над врачами, чудо-лекарь милостью бога Асклепия, ходячий рентген — видит все хвори насквозь, особенно неисцелимые. Так что… Через десяток минут меня повезут туда, где появится Порт (наверное, где-то в развалинах Усть-Хамска), и я Переселюсь к Старику, к тем, кто уже рядом с ним. Нет, никакого страха не чувствую. Совершенно. Тем более что мне довелось пережить сверстников, всех, кто лично знал Старика. Что ж посуществовал Тихоня, пора и честь знать. Но, конечно же, волнуюсь. Ведь, согласитесь, не каждый день умираешь, не умирая, не так часто перестаёшь быть человеком, оставаясь самим собой…

Юридически заверенных завещаний по очевидным причинам в Зоне не оставляют. А вот последнюю перед Переселением волю — да, высказывают. И оставшиеся стараются её исполнить. Так вот, прошу только об одном. Старик в последний момент подсказал мне ту, кто лучше других сможет и, главное, пожелает продолжить летопись. Честно говоря, я хотел передать её, кому-то из пожилых. Однако Старик отчего-то настаивает, чтобы книга перешла Белоснежке. Что ж, ему виднее. Это новенькая, родом откуда-то с Урала. Найдите её (скорее всего, среди фиолетовых) и отдайте рукопись, пусть отсканирует и распечатает три точных копии. Одну поместите в библиотеку, другую — в хранилище при одном из репликаторов. Третью пусть держит у себя и продолжает вести записи. Будет так сказать, официальным историографом. Точно также поступите и с моими дата-картами, на которых содержатся видеозаписи по истории Зоны.

Вот собственно, всё!

Не прощаюсь, поскольку после Переселения всё равно буду рядом со всеми вами. Разве что посидеть за столом за кружкой пива не смогу…

Ладно, бывайте! Мне пора.

22.20, 1 сентября 2047 г.»

— М? — спросил Эстет.

— Беру, разумеется. — ответила Белоснежка, бережно закрывая том. — А что там за возня?

— Где? За окном? Да ерунда, семья кабанов[8] грибы ищет в кустах.

— Не нападут на титана? — обеспокоилась Белоснежка. — А то он там с кучером томится, бедняжка.

Эстет хохотнул, оценив шутку.

— Тихоня здесь писал, что к книге прилагаются видеозаписи на дата-картах.

— Да, конечно, забирай. — Эстет протянул Белоснежке небольшой свёрток, перетянутый прозрачным скотчем.

— Спасибо. Так я поеду назад?

— Сока точно не хочешь? Свежий, из нашей местной ягоды. Под Марьино, знаешь ли, целые вишнёвые джунгли разрослись.

— Нет, спасибо, — отказалась Белоснежка, — тороплюсь. Мне ещё жильё устроить надо, дом только вчера установили на Стене. Как раз, когда ты звонил.

— А, тогда — с новосельем! — улыбнулся Эстет. — А я какое-то время поживу здесь. Хочу из этой избушки сделать музей Тихони. Он, конечно, станет возражать… когда сможет… поэтому надо успеть за два-три дня.

— Успехов! — пожелала Белоснежка и вышла.

В кустах визгнули, оттуда выскочил полосатый поросёнок, торопливо почесал пятачком бок и снова скрылся в непроглядной зелени. Кучер дремал в кабинке. Титан сидел в той же позе у дрезины и разочарованно обнюхивал пустой пакет из-под моркови.

— Вернёмся — ещё получишь. — обнадёжила Белоснежка серокожего великана. — Едем.

Тот вздохнул, взгромоздился на дрезину, положил толстенные ручищи на рычаги, плавно нажал их. Кучер закрутил руль до предела, развернул дрезину на месте и повернул в сторону Стены. Заблудиться было невозможно: прямая, словно вычерченная по гигантской линейке, дорога вела к Черново. Обрезиненные колёса зашуршали по её идеально гладкой оранжево-коричневой поверхности. Слева вырисовался весёлый призрак[9], сонно пополз куда-то в сторону. Титан сопел сзади в такт нажимам на рычаг, ход дрезины был ровным. Белоснежка глубоко вдохнула свежий сентябрьский воздух. В сотне шагов впереди дорогу с писком перебежало семейство жирных тушканцев. Чертова капуста[10] у обочины почуяла лёгкие колебания, производимые дрезиной, надулась, плюнула в колесо ядом и, конечно, промахнулась.

Кучер нажал педаль тормоза. Титан прекратил качать рычаги, заёрзал на металлическом сиденье и обеспокоенно засопел.

— Еще рано. — сказал ему кучер. — До Белоснежкиной морковки пока не доехали.

При слове «морковка» живой двигатель дрезины непроизвольно облизнулся. Белоснежка смотрела налево. Серое бетонное изваяние выглядывало из травы в двух-трёх шагах от дороги. Это было изображение руки, на раскрытой ладони которой лежал блестящий ключ. Судя по замысловатому виду, ключ открывал не менее, чем врата в царствие небесное. На указательном пальце дремала усталая пожилая ворона, у подножия скульптуры была прикреплена какая-то табличка. С трудом разбирая буквы, полускрытые редкой травой, Белоснежка прочла: «Здесь 8 августа 2007 года останавливались Старик и его спутники, возвращаясь из Гремячьего в Черново».

Зона

Стена, дом Белоснежки

21 час 40 минут 15 сентября 2047 г.

Ужин оказался поздним, готовить его пришлось на скорую руку по принципу «что есть, то придётся съесть». Белоснежка взяла в продуктовом пункте десяток яиц, хлеб, копчёную свинину, килограммовую картофелину, бутылку постного масла, кофе и банку сгущенки. На электроплите поджарила картошку и мясо, залитые яйцом, торопливо поела, с наслаждением выпила две чашки кофе, помыла посуду и решила, что на сегодня хозяйственных дел хватит. Все настройки бытовой техники можно произвести завтра. Главное, что подключено электричество, значит, будет тепло и светло. Она задёрнула шторы, включила электрокамин, уселась, поджав ноги на диван и открыла рукопись Тихони.

Хочу выспаться. По слогам: вы-спать-ся. Никогда до «великой Стариковской революции» так не уставал. Даже когда вкалывал на Борова. Каковой вышеупомянутый Боров — ещё тот эксплуататор. К слову, эксплуататор тоже умотался за эти дни. Похудел и осунулся, круги под глазами. Не мудрено: Старик взял совершенно бешеный темп, всё меняется на глазах! Но Боров не жалуется, наоборот, говорит, что доволен.

Впрочем, с чего это я себе и Борове? Надо — по порядку, сверху вниз.

Естественно начать следует с господа-вседержителя. Со Старика. И с того, как всё начиналось…

18 августа 2007 г.

Вчера Старик, я, Выхухоль, Бобёр, Ушастый и Редька добрались до Усть-Хамской Антенны и остановились, когда приближаться к ней было уже смертельно опасно. Старик заявил, что дальше пойдёт один и приказал ждать до утра. Ночь прошла в гадостном забытье и головной боли, которая отлично чувствовалась сквозь рваную дремоту. За полночь мертвенно-желтое свечение вокруг покосившейся антенны стало медленно тускнеть, боль внутри черепа начала стихать. Светало, когда позвонил Марьинский Шаман и потребовал, чтобы мы включили маячки наших карманных компьютеров, по сигналам которых он хотел нас отыскать.

Интересно, спит ли Шаман? Или хотя бы просто отдыхает? Во всяком случае, в половине пятого он был уже у Антенны. Бежал, перепрыгивая через аномалии? Предположение, конечно, дикое, но могу это вообразить. Как бы то ни было, в четыре тридцать Редька ткнул меня в бок и молча указал в ту сторону, где находился золотой шар. Впрочем вместо шара там теперь был маленький холмик хрусткой белой пыли, похожей на крахмал. Шаман сидел на корточках, тыкал острым словно шило, металлическим прутом в пыль и бросал взгляды на верхушку теперь совершенно не светившейся Антенны. Нас он почуял неведомым образом: пружинно встал и тут же оказался рядом.

— Здравствуйте. Нашёл вас по маячкам. — прошелестел Шаман. — Не все дошли, вижу. Жаль. Знаю: устали, измучились, ночью не отдохнули. Но надо побыстрее уходить. Предполагаю, скоро начнётся очень опасная неразбериха и некоторое время лучше побыть подальше отсюда. Провожу в безопасное место, скорее всего — к «звёздным».