Эльвира Вашкевич - Метро Страница 11

  Рядом с ним что-то шевельнулось, из стены выдвинулся манипулятор, протянул стакан с чаем и кусочек рафинада в салфетке. Леха благодарно кивнул, отхлебнув чаю. Он продолжал прислушиваться.

  - В нашем же мире нет ни голода, ни болезней! - восторженным голосом вещал Дзержинский. - Мы создали идеальное коммунистическое общество под руководством товарища Сталина! - раздались аплодисменты, громкие, выплескивающиеся даже за закрытые двери. - Но! - дождавшись окончания овации, воскликнул Дзержинский. - Но человек, пришедший сверху, обладает знаниями, которые могут очень и очень пригодиться нам...

  Леха протянул опустевший стакан манипулятору. Булькнул чай, наливаемый из чайничка, в свежей салфетке появился еще один кусочек рафинада. Леха ощутил благостность, задумался. И действительно, что такого он услышал? Ну, коммунистическое общество. Но - ни голода, ни болезней. Да и с квартирами у них, наверное, проблем нет. По подвалам никто не живет. Вон как Феликс Эдмундович этим подвалом проникся, до изумления даже.

  Леха захихикал, мелко постукивая зубами по краю стакана. Конечно же, по подвалам не живут. Да они похлеще любого подвала закопались! Под метро! Офигеть можно!

  И все же, все же... - продолжала скрестись мысль. Хорошо у них тут. Еды - навалом. Работа, наверное, у каждого. Живут, как у Христа за пазухой. И никаких войн, ничего подобного. И жены от безденежья не сбегают...

  Леха вновь приблизился к двери, даже ухо приложил, отбросив всяческие опасения.

  - ... вы только представьте, как возросла бы мощь нашего оружия, если бы мы могли применить те счетные устройства, о которых говорит этот человек! И точность наводки. Вспомните недавнюю катастрофу. Подобного нельзя допустить!

  - Да, но действительно ли он может их сделать? - с сомнением спросил старческий, скрипучий голос. - Может, просто хвастает? Откуда у вас такая уверенность в его возможностях? Наговорить можно всякого.

  - И-и-и, батенька! Что ж вы меня совсем за глупца принимаете! - засмеялся Дзержинский. - Мы же чай вместе пили. Ну и сами понимаете...

  Ему ответил дружный смех, а Леха отхлебнул еще чаю. А что, хороший чаек. Он даже не заметил, что пьет уже третий стакан. Жаль только, что компании нет. Вот тот же Феликс Эдмундович. Приятно с хорошим человеком хороший чаек похлебать. И поговорить приятно. А то пей тут один... Лехе мучительно требовался собеседник. Слова рвались из него, кипели на губах горячими пузырьками.

  - Немцы, подло окопавшиеся под Антарктидой, уже давно являются угрозой для нашего общества! - заявил Дзержинский, и Леха дернулся, разливая чай. Вот оно что, оказывается! Не только коммунисты спустились вниз, фашисты, оказывается, до того же додумались! Ничего удивительного, если подумать хорошенько. Гитлер, конечно, был полным психом и параноиком, но дураков у него в Генштабе не водилось. - Подумайте, товарищи, с помощью новой техники мы могли бы окончательно ликвидировать эту угрозу! Ведь только опасность немецкой экспансии держит нас под землей.

  Леха понял, о чем идет речь, и радостно осклабился. Грех не помочь святому делу! Еще в детстве мечтал он о подвигах, зачитывался военными мемуарами. И вот - надо же, такой случай! - может действительно принять участие в войне. Да не в какой-нибудь, а в той самой, второй мировой! Перед Лехиными глазами замелькали кадры кинохроники: стреляющие огненно "Катюши", летящие в сероватом небе бомбы, взрывающиеся здания. И над всем этим катаклизмом парил воздушно громадный памятник - его собственная фигура, картинно протянувшая руку вперед, ладонью вверх, словно предлагала что-то или просила, в точности, как памятник Ленину.

  Дверь, у которой он стоял, распахнулась. Узкая рука Дзержинского приветливо взмахнула, приглашая Леху внутрь. Он зашел, поклонился неловко, не зная, куда девать стакан с недопитым чаем. За длинным, обитым красным сукном, столом сидели люди, смотрели на него внимательно. Древний старичок, пристроившийся сбоку, откашливался с сомнением, поглядывая на Леху без доброжелательности, строго. А во главе стола сидел тот, чей портрет Леха видел на стене кабинета Феликса Эдмундовича.

  Человек в одежде генералиссимуса поднялся, заложив привычно руку за борт френча, улыбнулся доброжелательно, и веснушки на курносом лице его дрогнули.

  - Ну что, Алексей Валерьевич, - сказал он весело. - Будем знакомы. Иосиф Виссарионович Сталин, - Леха выронил стакан, темная лужа растеклась по ковровой дорожке, но этого, казалось, никто не заметил. - Вон Феликс Эдмундович говорит, что вы можете оказать нам помощь. Помочь нашему делу.

  Леха пытался ответить, но из горла вырывалось лишь нечленораздельное сипение, да растекалась по телу блаженная, теплая легкость.

  - Конечно, товарищ Сталин! - справившись с минутной слабостью, гаркнул Леха. - Как не помочь? Что ж я, не понимаю, что ли? Я со всей душой! Со всем нашим удовольствием! - Леха смешался, слова сбились в кучу, застряли в горле. Он восторженно смотрел на Сталина, впитывая в память курносый нос, яблочную красноту налитых щек, вздернутую лохматую бровь.

  - Вот и замечательно! - улыбнулся Иосиф Виссарионович, доставая из кармана коротенькую трубочку.

  Леха зачарованно разинул рот, когда открылась в клешне манипулятора коробка "Герцеговины Флор", и стальные пальцы начали высыпать на круглый, маленький подносик табак.

  Глава четвертая. Архивная пыль

  У Лехи была теперь своя квартира, которой он очень гордился. Правда, квартира эта состояла всего из одной маленькой комнатки, в которой помещались кровать, шкаф, умывальник, да стол. Между мебелью нужно было протискиваться, и был бы Леха чуть поплотнее фигурой, то это представляло бы немалые трудности. Еще была кухонька, размером не многим больше платяного шкафа, но Леха был рад и этому. Ведь в последнее время у него не было ничего, кроме рваного ватника в углу подвальчика, да хлипкой одежонки, которая не спасала не только от зимних холодов, но даже и от осеннего, мозглого ветра.

  - Вот погоди, Алексей Валерьевич, - говорил ему Дзержинский, лукаво улыбаясь и помахивая пальцем перед носом. - Лиха беда начало. Побудь с нами немного, поработай, а там увидишь - мы можем быть благодарными. Такого ты не видывал еще! Квартира отдельная? Да что квартира! Мелочи это. Вот посмотришь, Алексей Валерьевич...

  - Да понимаю я все, Феликс Эдмундович, - Леха стряхивал с плеча гимнастерки пылинку несуществующую и поправлял широкий, натуральной кожи - редкость большая под землей, - ремень. - Обещания мои недорого стоят. Вот как сделаю свою машинку, сами увидите! И не в благодарности дело. Я не за благодарность, - Леха смущался, краснел, начинал заикаться в тщетных попытках выразить свою мысль.

  - Делай, делай, Алексей Валерьевич, - одобрительно кивал Дзержинский, а манипулятор из-под столика подавал очередной стакан чаю. - Давай-ка вот еще чайком побалуемся. Для питания мозга, чтоб гениальные идеи в нем не застаивались, не загнивали, а расцветали пышно, как роза в саду.

  Очень Лехе этот чай нравился. Особо когда с рафинадом. Правда, странным ему казалось, что рафинад прозрачный до льдистости, раньше такого не видывал, но - мало ли какие технологии неведомые в подземном городе имеются. Такие, о которых на поверхности и слыхом не слыхать.

  - А вот скажите, Феликс Эдмундович, давно ли вы тут живете? - любопытствовал Леха. - Обустроились хорошо.

  - Да почитай что с двадцать четвертой коммуны, - отвечал Дзержинский и, заметив недоумение Лехи, добавил: - С сорок первого года, ежели по-вашему считать. Год первой коммуны, Алексей Валерьевич, это 1917, в вашем летоисчислении.

  - И... и товарищ Сталин? - шепотом, оглядываясь через плечо, поражаясь собственному кощунству, спрашивал Леха. - Он тоже с сорок первого года, да?

  - Особенно - товарищ Сталин! - строго говорил Дзержинский, а в глазах его светилась улыбка. - Ну, ты ж понимаешь, Алексей Валерьевич, двойники, то-се... У каждого руководителя страны двойники есть. Опасность всегда существует, что убьют. Бывало такое, сам знаешь. А товарищ Сталин... Страной там, наверху, было кому руководить. А здесь - чистоту идеи коммунизма хранить нужно было! Кто лучше него мог справиться с такой задачей? Вот он и ушел. Вместе с другими, с избранными... - глаза председателя ЧК заволокло воспоминаниями историческими, прямо видно было, как в зрачках книжные листы шуршат.

  - Я вот только чего не понимаю... - окончательно смутился Леха и тут же отхлебнул еще чаю, чтоб скрыть виноватые глаза. - Вот как это получается, что товарищ Сталин до сих пор жив? Да еще и на грузина совсем не похож. Ну, ни капельки! Я и фильмы смотрел, и книг читал исторический массу. Везде фотографии были, ну и кинохроники всякие. Но - ничего ж похожего! - и Леха переводил взгляд на портрет над головою Дзержинского, пожимая плечами. - Да и вы, уж простите, Феликс Эдмундович, на свои изображения совсем не смахиваете. Даже и близко! Разве что вот очки. Очки да, похожи. Или это методика продления жизни так действует?