У каждого свои тараканы, или – Шаги к дому - Юлиана Лебединская Страница 11

Карина открыла рот, но сказать ничего не успела.

– А знаешь, что в прошлом году из-за этого козла двух студентов вообще отчислили? Ни в какую не хотел даже тройку поставить. Если меня отчислят, моя мать… я…

– Хочешь, я помогу тебе подтянуть учёбу? – с облегчением выдохнула Карина.

Ей показалось, что она нашла решение внезапной проблемы, но староста в ответ лишь рассмеялась – злобно и неприятно, будто ворона закаркала.

– Поможешь? И чему ты меня научишь? Как стариковский член мять?

– Что?! Да я…

– Да ты! Если уж сама так устроилась, могла бы сказать старику, чтобы до группы не докапывался. А ты, небось, наоборот… Чтоб самой лучшей быть! И вообще, не противно – со стариком-то? Ради оценок?

Карина вспыхнула. В ушах зашумело. Она хотела что-то ответить, но могла только жадно глотать холодный осенний воздух, которого, казалось, осталось совсем мало. Она едва видела, как Аня всё же оттащила от неё разгневанную старосту, мимоходом ловила на себе смущённые взгляды однокурсников, краем глаза заметила, что в стороне за мерзкой сценой наблюдал Геннадий Дёмин. Он и сейчас стоит, смотрит сочувственно, жалостливо даже. Но, почему-то, от его взгляда ещё тошнее.

Карина снова судорожно вздохнула.

И увидела, как среди парковых деревьев мелькнули волосы, цвета меди, растрёпанные на ветру.

Лариса! Никогда шапку не надевает, – влезла глупая мысль, и Карина с возмущением её отогнала. И, сдерживая слёзы, бросилась к подруге.

Когда они зашли в кофейню на Пушкинской, где гарантированно не встретишь однокурсников, Карина всё-таки позорно расплакалась.

– Я даже ответить ей ничего не смогла, – всхлипывала она. – Я не ожидала. Я не понимаю, почему… Она с такой ненавистью… Я же ей никогда… ничего… не… не…

– Ну, ты проснулась, подруга, – вытаращилась на неё Лариса. – Она же давным-давно о тебе сплетни распускает. Даже я, на другом факультете, и то в курсе.

– Ты умеешь утешить, – буркнула Карина.

– Эм. Я тебе не говорила… ну, чтобы не расстраивать, – Лариса смягчила тон. – Да и потом – думала, ты и сама знаешь.

– Но почему? Что я ей сделала?

– Она завистница и сплетница. Ей не нужно ничего делать. Достаточно оказаться лучше её.

– Ох, Ларка. А если они узнают?.. Я ведь сначала испугалась – думала, она о другом скажет. Ведь не поверят же теперь никогда…

– Успокойся. Не бери идиотку в голову. Пей латте, пока не остыл. И тортик скушай, – Лариса подвинула к ней тарелочку с кусочком ягодного торта и напустила на себя строгий вид. – Ешь – легче станет. Ещё не было случая, чтобы женщине не помогло сладкое!

Карина улыбнулась. А Лара добавила:

– Эх, будь мы в одной группе, я бы эту Вальку быстро бы заткнула. И не посмотрела бы, что староста.

И это верно. У себя на потоке Лариса была, что называется, в авторитете. И в школе подруга всегда за неё – «тихую заучку» – заступалась. Потом семья переехала в другой город, но Карина решила поступать в родном Харькове. Она вдруг задумалась – а не напрасно ли? Свой город, чужой… Есть ли у неё среди одногруппников друзья? Не те, что периодически обращаются за помощью в учёбе, а те, кто бы стал плечом к плечу, не дал бы в обиду? Как Лариса.

В окне мелькнул знакомый силуэт – кажется, Гена Дёмин. Прошёл мимо. Заметил ли их? Неважно.

* * *

О’Кари металась по комнате, сносила полочки, разбрасывала книги, тетради и прочую бумагу. Всплескивала руко-лапками и вопила не-тараканьим голосом.

– Я не отличница. Я – позор на шести лапах! Настоящая отличница никогда бы так не налажала. Не дала бы повода никаким Валкам. Не навела бы на себя подозрения!

В углу вытянулась струной рыжеволосая Ллара. Она некоторое время наблюдала за истерикой подруги, затем рявкнула:

– Хватит уже себя жалеть! Никто не идеален, и каждый имеет право на ошибку.

– Нет! Отличницы – не имеют таких прав, – зазвенела О’Кари разбитой вазой.

– Угомонись ты, наконец! – Ллара топнула ноголапой, а руколапы упёрла в боки. – Замолчи и успокойся.

– А ты… Ты только командовать и умеешь! Ни слова поддержки от тебя. Надоела! – О’Кари швырнула в неё ворох исписанных листов.

Ллара небрежно от них отмахнулась, ни на секунду не утратив самообладания. Пару мгновений она размышляла, как бы ещё успокоить подругу, но так ничего и не придумала, а тем временем на пороге нарисовался гость.

Таракан с добрым взглядом и трубкой в руколапе.

Завидев бьющуюся в истерике О’Кари, он мигом бросился к ней, обнял, приголубил, забормотал какую-то утешающую ерунду, мало понятную Лларе, а саму Ллару погнал за чаем. Вскоре О’Кари успокоилась.

«Надо взять на вооружение, – подумала Ллара. – При истерике – подавать чай!»

– Мне сразу эти Валки, обе-две, не понравились, – фыркнул гость в чай.

– Ага. Гадость, – согласилась Ллара.

– Но, между тем, – продолжил гость, глядя на О’Кари, – твоя подруга права. Даже отличницы имеют право на некоторую слабину. Кто не ошибается, тот уже не таракан в сознании, а имплантат в мозгу.

– Да! – обрадовалась Ллара.

А О’Кари неуверенно кивнула и пробормотала:

– Спасибо вам, Грегори.

– Да не за что, – смутился таракан и уставился на собственную трубку. – Я ведь, собственно, с просьбой пришёл.

– Да? Чем я могу помочь?

– Понимаешь, владетель мой меня беспокоит. Что-то неладное в сознании его творится. И я чувствую, что это из-за тебя. То есть, из-за владелицы твоей. Неравнодушен он к ней и, похоже, сильно. А она к нему… Ну, в общем, сердцу не прикажешь, но не могла бы ты посодействовать – чтобы она с ним помягче была немного, повнимательней. Чисто по-дружески. Это ведь несложно – лишний раз улыбнуться, что-нибудь хорошее сказать.

– Хорошо, – кивнула О’Кари. – Я попробую.

Волновался Грегори не зря.

Мало того, что за время его отсутствия тень из угла никуда не делась, разрослась даже, так ещё и исчез благородный дон. Перед этим ходил он какой-то подавленный, помятый, всё время поправлял вуаль на затылке. От вопросов отмахивался. А теперь вообще сгинул. А вместо него появился таракан с вытянутым лицом, бегающими глазами и дрожащими усами. Весь он неуловимо напоминал прежнего хозяина, но Грегори не сразу понял – чем. А между тем, у него даже футболка похожая имелась, и белая надпись на синем фоне гласила: Генатрус.

– А где благородный дон? – спросил у пришельца Грегори.

– Йа-а-а за него, – выдавил тот.

– Занятно… И кто же ты по жизни? – спросил, лишь бы что-нибудь спросить.

– Трус! – выпучил глаза таракан.

– И зачем ты здесь?

– БГ заменяю. Он в отпуске. Не может же человек всё время