Евгений Лукин - Лечиться будем Страница 12

– Грымза фригидная! - проскрежетал Стратополох, порывисто высвобождаясь из тесного пространства между столом и стулом. - Ты уж в чем-нибудь одном обвиняй: или извращенец, или натурал!

Все смотрели на него, гадливо усмехаясь.

– Чего уставились?! - рявкнул он, самоубийственно устремляясь в самое чрево веранды. - Вы же все для меня предатели! Изменники Родины! Что вы тут из себя корчите? И не надо мне рассказывать, как нам плохо жилось в Суслове! Как бы ни жилось, а Суслову я присягал! И вы присягали! Но я своей присяге верен до сих пор, а вот вы…

Давно следовало замолчать и опрометью кинуться на выход, но Артём уже не владел собой.

Скабрезные ухмылки разом оползли, подобно тому как оползает рыхлый склон, обнажая угрюмый оскал каменной породы… «Неплохая метафора, - машинально отметил про себя Стратополох. - Не забыть потом записать…»

Только литератору могут прийти в голову подобные мысли за секунду до того, как ему начнут чистить рыло.

– Да! Фригидная! - визжала оставшаяся в тылу моложавая мегера. - И тем горжусь! И тем горжусь!

Далее визг ее канул в нарастающем ропоте. Из-за столиков взметнулись, надвинулись - и вдруг оцепенели разом. Надо полагать, страшен был в эти мгновения Артём Стратополох.

Оскалившись, он стиснул кулаки и шагнул вперед. Перед ним попятились.

Тишина. Гулкая, как буква «о».

И в этой тишине откуда-то из-за спины прозвучал властный до ворчливости голос:

– Всем на свои места! Тихо сидеть!

Артём почуял слабость в ногах и обернулся. Это были не санитары. Это был ОМОН - отряд медработников особого назначения. А санитары (из тех, что дежурили на площади) оробело толпились за их спинами, даже не решаясь ступить под навес.

Старческой походкой, то есть мелкими шаркающими шажками с неуверенными, недостаточно координированными движениями рук Стратополох тронулся, куда было приказано.

– Куда?

Остановился, растерянно указал глазами на столик, за которым, уныло склонив голову, сидел его недавний собеседник.

– Вон туда, - указали Артёму.

И пришлось подсесть четвертым к задохнувшимся от возмущения старым девам.

Тем временем глава ОМОНа, здоровяк в белом халате без знаков различия, но с полной колодкой орденов Боевого Красного Креста, подошел к бывшему столику Стратополоха.

– Ну и что это за эскапады? - не разжимая зубов, упрекнул он. - Думали, не найдем?

Человек, похожий на доктора Безуглова, с ужимкой выбрался из-за стола.

– Ваша взяла, - не теряя самообладания, отозвался он и, придержанный за локоток, потянулся свободной рукой за пачкой оставленных Стратополохом сигарет.

– А вот этого нельзя, - строго сказали ему. - Это вредно.

– Изверги… - безнадежно вздохнул беглец.

Ведомый на выход, извернулся и, найдя глазами Артёма, помахал на прощание двумя перстами. Этакая боярыня Морозова.

– Ни-ко-гда! - назидательно выговорил он. - Запомни! Полный кавалер Боевого Красного Креста немедленно передал задержанного кому-то из подчиненных и, приостановившись, внимательно осмотрел зал. Никого, слава богу, не высмотрел - и беглым шагом направился к обыкновенной с виду «неотложке», куда уже успели загрузить больного. Сел рядом с шофером.

– В Желтый Дом! - И захлопнул дверцу.

Вот и гадай теперь! Здание Правительства в Сызново тоже ведь желтого цвета…

Глава 8. Ничего личного

Когда тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не Отечеству.

Стоило сотрудникам здравоохранительных структур отбыть вместе со своей добычей в неизвестном направлении, Стратополох снялся воробушком с краешка стула и, прихватив по дороге сигареты, покинул веранду.

Возможно, такая предосторожность была излишней. Любому патриопату свойственны почти все виды утраты памяти: от амнезии эпохальной, когда благополучно забываются исторические события в целом, до агнозии на лица, когда встречаешь его на улице, а он тебя в упор не узнает. Так что о принадлежности к некропатриотам и тем более о едва не учиненной драке никто, скорее всего, не сказал бы теперь Артёму ни словечка - напротив, кинулись бы расспрашивать, с кем это он таким беседовал, что его ОМОН брать приезжает.

Этого-то и не хотелось.

Нахлынули светлые весенние сумерки. Центральные аллеи парка Стратополох не терпел за их многолюдность и решил пересечь горсад по краешку, где сразу же налетел на двух сотрудников ветслужбы, разбирающихся с молодым человеком порочной наружности. В ручищах одного из ветеринаров беспокойно крутила головой и прядала обкусанными ушами облезлая бродячая кошка.

– Да я же только покормить ее хотел! - отчаянно оправдывался подозреваемый.

– С какой целью?

– С бескорыстной!

Скорым шагом Артём миновал место происшествия и, не оглядываясь, двинулся дальше, весь в своих мыслях. Одно из двух: либо его недавний собеседник не просто больной, а весьма опасный больной (сбежать из стационара и, судя по всему, не первый раз - это ведь еще уметь надо), либо…

А чем, собственно, жизнь главы государства так уж сильно отличается от жизни пациента? Строгий режим, диета, с утра до вечера медосмотры, процедуры, охрана, отсутствие карманных денег… Да и зачем они ему? Словом, все то же самое, разве что личного времени поменьше.

Независимо от того, с кем сегодня разговаривал Стратополох в «Последнем прибежище», образ доктора Безуглова предстал перед ним теперь в несколько неожиданном свете. Господа, а ведь он благородный безумец! Он действительно пытался нас вылечить, причем заранее зная, что государство, состоящее из нормальных людей, невозможно в принципе. И стал в итоге заложником собственных пациентов… чуть ли не жертвой системы доктора Смолля и доктора Перро…

Вполне естественно, что в узнике стало вызревать непреодолимое стремление к бродяжничеству, скитанию, произвольной перемене мест. Так называемый вагабондаж, наблюдающийся обычно при психопатиях…

Сбежать навсегда невозможно, да и не решится никто бежать навсегда из президентского кресла. А вот напроказничать, улизнуть из-под носа врачей и телохранителей этак на полчасика - это да, это запросто… Надо же, селедку сожрал! Хорошая, кстати, деталь. Где бы использовать?

В том-то и состоит преимущество литератора перед прочими людьми. Какой бы ни пришел ему в голову бред, литератор воплотит его в книгу. А не в жизнь, как свойственно остальным.

Хотя… Когда-то по молодости лет Стратополох пытался кропать фантастическую прозу, за что подвергался резкой критике со стороны более маститых коллег. В результате сломался и принялся ежедневно выдавливать из себя по капле фантаста. И, что поразительно, с каждой выдавленной каплей жизнь вокруг становилась фантастичнее и фантастичнее…

Артём спохватился, достал наладонник и занес в блокнот давешнюю метафору насчет оползающего рыхлого склона и оскала каменных пород. Спрятал, двинулся дальше.

А в памяти занозой сидел диагноз. Симулянт… Нашел себе удобную нишу… Как у Диогена… Неужели правда? Неужели все эти годы Артём Стратополох просто-напросто обманывал себя и лишь симулировал любовь к усопшему Отечеству?

Внезапно почудилось, будто некий отзвук за спиной вторит его шагам. Обернулся. Фонари пока не горели, но лирические сумерки были еще прозрачны. Хрустя мелким гравием дорожки, Артёма настигала одна из тех дам, что занимали в «Последнем прибежище» ближний столик справа. Та самая.

Надо полагать, женское любопытство оказалось сильнее идейных разногласий. Сидела близко, вполне могла и подслушать, как беглый доктор шепотом представился Стратополоху.

Ну-ну…

Остановился, поджидая.

Моложавая мегера была вне себя. Подойдя, толкнула жестким, словно закованным в латы, бюстом. Черные параноидальные глаза. На скулах - злобный румянец.

– Вы назвали меня фригидной, - тихим, на последнем градусе бешенства, голосом обличила она Стратополоха.

Тому стало неловко. Так бывает всегда, если в нормальной обстановке вспомнишь, что ты наговорил в полемическом задоре.

– Я… - растерянно начал он, но был прерван.

– Так вот! Чтоб вы знали! Я могу! Я все могу! Я просто не хочу! Запомните это! - Задохнулась, сверкнула глазами. - А догнала я сказать… Родина для вас - пустой звук!

При этих ее словах сознание помрачилось вновь. Артём почувствовал, что еще мгновение - и он придушит гадину.

– Это для вас Родина - пустой звук!.. - проклокотал он, сдерживаясь из последних сил. - Вчера - одна Родина, сегодня - другая! Вчера - Суслов, сегодня - Сызново… А если завтра Сызново тоже распадется? Третья?..

– Сызново никогда не распадется! - истово отвечала она.

– То же самое говорили и про Суслов! - бросил он в сердцах. - Такие, как вы, и говорили…

Этого она перенести не смогла. Хрипло выдохнув, ухватила мерзавца за галстук, чуть напрочь не сорвала.

– Фригидная? - шипела она, раздергивая пуговку за пуговкой на его рубашке. - Я тебе покажу фригидную!.. Ты у меня сейчас узнаешь фригидных!